Эдуард МИТНИЦКИЙ: «Режиссура — энциклопедическая профессия»

Эдуард Маркович — тонкий мастер и неравнодушный человек. Он имеет собственную принципиальную позицию в жизни и в искусстве. Как пишут критики, Митницкий — человек одной, но пламенной страсти, которая называется коротким словом — «Театр». Режиссер владеет доскональным знанием первоэлементов театра. Самые простые вещи у него срабатывают безошибочно. Именно в спектаклях Митницкого по-новому раскрылись: Ада Роговцева, Юрий Мажуга, Валерия Заклунная, Ксения Николаева, Владимир Горянский, Александр Гетманский, Лев Сомов, Николай Бабенко, Неонила Белецкая и многие другие актеры, которые сегодня являются признанными мастерами украинской сцены. Если в афише стоит имя режиссера Митницкого, то публика знает — этот спектакль нельзя пропустить. Поэтому многие театры Украины, близкого и дальнего зарубежья приглашают Эдуарда Марковича поработать со своими актерами. Как правило, спектакли Э. Митницкого имеют долгую сценическую жизнь, а для актеров совместная работа с этим признанным мастером является настоящим уроком профессионализма.

Во многом, благодаря Эдуарду Митницкому, Театр драмы и комедии на Левом берегу Днепра, который он возглавляет как худрук, уже более четверти века является одним из лидеров зрительских симпатий. Новых спектаклей режиссера критики и обычная публика всегда ожидает с огромным нетерпением, предвкушая интересную встречу с новой драматургией или оригинальным взглядом на классику. Митницкий не только прекрасный режиссер, но и замечательный педагог. Именно из под его крыла «вылетели» такие неординарные и самобытные режиссеры, как Алексей Лисовец, Дмитрий Лазорко, Юрий Одинокий, Дмитрий Богомазов...

«Режиссер не может не быть в эпицентре жизненных катаклизмов, — считает Митницкий. — ...Жизнь человечества неисчерпаема, на каждом витке истории она видоизменяется. И это должны изучать не только социологи, но и художники. Поэтому театр, наверное, все же должен расщеплять человека и предъявлять такие художественные комбинации, чтобы самого прагматичного и бесчувственного заставить чувствовать. Говорить о человеческом устройстве — вот предназначение театра»...

«ТЕАТР — ПОКА ЕЩЕ ГЛАВНАЯ ОТРАДА В МОЕЙ ЖИЗНИ»

Одну из своих последних работ Эдуард Маркович осуществил в Вильнюсе, поставив спектакль «Анна Каренина» Льва Толстого. Как признался Митницкий, есть темы к которым хочется возвращаться. Так в Театре на Левом берегу уже пять лет идет «Анна Каренина», в которой главную роль исполняет Ксения Николаева, а литовский вариант этого классического произведения режиссер осуществил в обновленной транскрипции.

— Этот спектакль сверх ожиданий принес мне серьезную творческую радость, — рассказал Эдуард Маркович. — Даже не так результат, а прежде всего потому, что актеры восхитили своим отношением к профессии: как они работали, как жаждали узнать что-то такое, чего, может быть, не знали до конца раньше... Я не особенно сетую на наших актеров, но нынче они углубленно работать не то чтобы не хотят, а отучаются. Они, к сожалению, не совсем понимают, почему так долго и придирчиво препарируется каждая фраза, и так подробно «ставится» внутренний смысл текста, «прокладывается» тайная связь, неожиданный посыл, ищется провокационная ловушка для партнера-персонажа. Ведь сегодня многие актеры привыкли работать в сериалах с ходу, «с листа». Я считаю, что сериалы — «девятый вал», разрушающий искусство, литературу, здравый смысл, эстетику, этику, вообще все живое... Ну, не в прямую, потому что актеры пока еще умеют скрывать «разновекторность» духовно и душевно оскопляющих влияний случайных и часто неграмотных заработков. Но я достаточно опытный, чтобы угадывать, «куда влечет нас рок событий». Смысл работы в театре только в стремлении сделать театр художественным. Сегодня телевидение работает против человека, вдалбливаемые вкусы и эмоции уничтожают человека наиболее, казалось бы, совершенное творение природы. Как удержать театр на уровне художественном, учитывая, что к нам приходят те же зрители, которые уже насмотрелись разнопрограммной тлетворности и считают, что увиденное и услышанное есть альфа и омега эстетического преображения мира? Учитывая и то, что мы не находимся на полном государственном обеспечении (как, кстати, находились в советское время), приходится, конечно, делать два шага вперед и один шаг назад. То есть, уважая массовый спрос, принимать такую драматургию, которая, конечно, посерьезней, ставшей конвейерной системы общепризнанного агрессивно-раздевательного меню. Но, тем не менее, эти «разносолы» из той же оперы, но, может быть, более квалифицированно и более тщательно приготовленные. Но есть надежда удержаться на уровне «ватерлинии».

КАК УДЕРЖАТЬ «ВАТЕРЛИНИЮ»?

— Сегодня программа театра сводится к активному противостоянию зомбированию, мчащему на нас со всех сторон: газеты (за редким исключением), журналы, реклама, радио, ТВ. Мы должны «коллекционировать» актеров. Каких актеров? Элементарно осведомленных об обязательном наличии кодекса чести, порядочности, хотя бы на первобытном уровне. Опираясь на мыслящего и грамотного человека, выискивать в нем то, что созвучно вот только что заявленной программе. Мы хотим, чтобы в театре работали люди, способные понять: вся система воздействия на человека в жизни, за окном, и опять-таки царящее хамство, атмосфера сиюминутного выживания, хаос и неустойчивость вокруг не должны оправдывать аморальность, случайность присутствия в профессии, душевную скуку и, наконец, бесцеремонную всеядность, уничтожающие человеческое достоинство. Нельзя не понимать, что, выйдя на сцену, артист мгновенно транслирует в зал свое человеческое содержание, личностную природу. И тотчас срабатывает (или не срабатывает) система энергетической связи с аудиторией, сначала на физиологическом, затем на смысловом уровне»...

В нынешнем сезоне Театр драмы и комедии покажет четыре премьеры: «Ромео и Джульетта» Шекспира, «Опасные связи» Шадерло де Лакло, «Леший» Чехова и пьеса одесского драматурга Александра Марданя «Очередь». По поводу последней постановки в театральных кругах пошли разговоры, что Митницкий идет на творческий компромисс.

— Хорошо, что рождаются драматурги в наше непростое время. Театр очень осторожно их приглашает, — подчеркивает Эдуард Маркович. — Но есть два момента: во- первых, спектакль будет ставить Дмитрий Богомазов, во-вторых, то, что автор пьесы обещал сам найти спонсора. Как только этот спонсор появится, естественно коллектив сможет приступить к работе.

Ближайшая премьера театра — «Ромео и Джульетта» Шекспира состоится 4 ноября. Я сам с нетерпением ожидаю выхода этого спектакля. Его ставит Алексей Лисовец, каждая новая работа которого, открывает в нем качества серьезного режиссера. К сожалению, очень долго этого постановщика не замечала наша критика...

Я поставлю чеховского «Лешего». Эта пьеса принципиально отличается от других произведений Антона Павловича. Пьеса рыхлая, много разговорная, но там есть такие мощные гражданские мотивы (это слово сейчас из употребления изъято, потому что этого чувства нет, не модно, нашему времени не нужно. А новому поколению оно не ведомо, потому что его не прививают). Пьеса «Леший» — шире, так сказать, «усадебных» проблем. В ней автор поднимает общенациональные проблемы, с которыми мы вплотную сейчас столкнулись. И в который раз думаешь: не только в человековедении, Чехов блистательно разбирался в политике, в перспективах человека и государства, но главное — он знал толк в любви. Он точно знал, что любовь — это жизнь, а жизнь — это любовь! И знал не умозрительно. В «Лешем» есть целая панорама несчастий! Герои страдают от не складывающихся отношений, как и в других чеховских пьесах: любят горько, живут рядом, но одиноко, страсти земные, знакомые, без них не жить, и с ними — хоть камень на шею… Эта пьеса — модель неустроенности мира, выявление разлада в механизмах людского общежития. А наша жизнь красноречиво засвидетельствовала чеховскую скорбь по этому поводу. Наша сценическая версия готова и мы приступаем к репетициям.

Я всегда считал, что человечество мало или вообще игнорирует предыдущий опыт. И почти всегда люди повторяют все то, что наваяли в предыдущем поколении. То же самое касается чеховских героев, и мы мало чем от них отличаемся. Все те же проблемы, те же конфликты. Мешаем друг другу, но и в одиночку не долго протянешь… Человек — часть природы, и нынче в своей агрессивности почти приблизился к фауне, а другая половина живого — флора, значительно разумнее распоряжается своей вечностью, чем высоко сознательное человечество — высшая точка природы. И если природа переживает мощные катаклизмы и стрессы, то по нашей вине. Все в мире взаимосвязано. И Чехов через конфликты усадебные, квартирные, комнатные конструировал модель человеческих аномалий во вселенском масштабе. Сегодня, например, никто не рассказывает нам в литературе, в кино, в сериалах и в спектаклях, поставленных по пьесам наших современных драматургов, о стоицизме женщины. Женщина, судя по моде, по бесконечно и одинаково обтянутым наиболее выпуклым частям тела, как на распродаже — кто больше даст. Рынок диктует такую, я бы сказал, унизительную массовую самоэкспонацию женщины. Заметьте, наверное, есть единичные случаи полной противоположности этому, но они не увлекают ни общество, ни писателей, ни театры. Нравы нынешние женскую скромность, очарование смущенности, стыдливость, наконец, нравственность — обрекли «архаикой» и забросили, как редкий экспонат. А мне интересно понять, почему героиня пьесы «Леший», все та же Елена Андреевна (которая перекочевала потом с целым рядом героев в «Дядю Ваню»), почему же она не отдалась острым сиюминутным ощущениям, острым чувствам? Почему не искала забвения в адюльтере с далеко небезразличным ей человеком? Почему для нее фраза: «Я люблю честную чистую жизнь, а грех мне гадок», — становится внутренним барьером, не пускающим ее во все тяжкие? Ведь она такая же живая и, судя по всему, очень чувственная женщина, но она справляется с мощно возникающими эмоциональными толчками. Что ее удерживает? Проще всего сказать — трусость, но могла ли такая женщина быть столь желанной совсем непростым ребятам из пьесы «Леший». Да и Антон Павлович не преминул бы пошутить по такому поводу. Она готова ко взлету, и лететь бы, но неизбежное падение… А утром надо начинать жизнь сначала?! Есть у нее свой Бог в душе. И вот эта проблема общего Бога и индивидуального Бога — это сегодня проблема планетарная. И те, кто валом валят в церковь и молятся вселенскому Богу, закрыли доступ личного Бога в свою душу. В надежде на то, что там, в этой вселенской церкви, этим вселенским Богом они отмоют свои грехи.

С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ РЕЖИССЕР?

— Духовная катастрофа наших дней на ком отражается? На духе человеческом! А режиссер с чего начинается? С наличия этого самого духа, «що тіло рве до бою». Режиссура — энциклопедическая профессия. В ней соединилось все: литература, и музыка, и хореография, и политика, и социология. Если человек хоть в чем-то из названых категорий не компетентен, или хотя бы не угадывает, не догадывается (Мейерхольд говорил: «В искусстве самое главное не знать, а догадываться»), все знать невозможно. Так вот, если человек не «догадывается», ему трудно в этой профессии. Поэтому профессия эта уникальная.

Например, Андрей Билоус пришел в режиссуру недавно. После того, как он поставил «Сирано де Бержерака», я предложил поставить еще один спектакль. Он выбрал пьесу Шадерло де Лакло «Опасные связи». Билоус прошел актерскую школу. Андрей неглуп, хитер, добр, и он внимательно присматривается к жизни, к профессии, к окружению и к коллегам. И выражаясь современным языком — «сечет», набирает. Большое достоинство — он достаточно скромен. Умеет слушать замечания, встречные соображения. Я помню, как в работе над «Сирано...» терпеливо сносил мое неприятие сценографических предложений (он работал с Олегом Луневым). Один вариант, второй… Никакой фанаберии. И потом они принесли третий вариант, и все прямо ахнули, от того, насколько это по сути: по мысли остро и выразительно, образно, скромно, компактно, профессионально...

«СКАЗКА ДЛЯ ВЗРОСЛЫХ»

В одном из своих интервью Митницкий сказал, что «Майдан должен стать сильным эстетическим толчком для любого мыслящего и чувствующего человека».

— Мы снова все в ожидании, — говорит режиссер. — Сам по себе Майдан многое сделал, но после раскола внутри деятелей оранжевой революции второго такого Майдана уже не будет. А это печально, потому что кто знает, как будет складываться дальше жизнь государства? Ведь в течение многих лет власть занимается собой, своими делами, дележкой. Сегодня «пьесы» разыгрываются в «прямом эфире», но театр был, есть и будет.

Он нужен тем, кто не случайно обрел в нем пристанище, и всю жизнь его обустраивает. Театр нужен и публике, наведывающейся в «зрелищные учреждения культуры» в острой потребности энергетического расслабления — потягивать коньячок в театральном кафе, а не в казино — все-таки шаг в сторону эстетического воспитания. И наконец, театр нужен большинству «электората» — как продолжение сказки о хороших, смелых, честных людях, какими могут стать и взрослые… Эта «сказка для взрослых» может вернуть в детство — чистое, радужное. Возможно, захочется поделиться необычным состоянием духа с ближним, то есть возникнет цепная реакция. Ну как, ты заработал миллион? Как ты им распорядишься? С кем поделишься? Кого поддержишь? Или — концы в воду? Живем-то как: интерес на уровне склоки, страсти в мечте о мести — нулевая эмоциональная диаграмма, подверженная колебаниям только в случае страха. И главное — никаких привязанностей и обязательств! Между людьми — деньги. Говорят, «деньги не пахнут», они не пахнут — они смердят. Этот удушающий воздух несет нам гибель. Гибель для индивидуума, гибель для общества, гибель для сознания, гибель для культуры.

...Я начинаю иногда думать, может, Майдан и все, что произошло, расшевелило не только людей, стоявших на Майдане, но, может быть, вот так хочется верить, какой-то след оставило и у людей, сидящих в кабинетах. Может, они вспомнят, что у них были родители, дедушки, бабушки, которые пахали, сеяли, которые занимались землей, у которых были традиции, которые держали эту землю, потому что не было государства Украины. И сколько ж Украина будет мытариться то под одним, то под другим, то под третьим? Может, наконец, проснется и национальная гордость, не в словах, не в поисках врагов и виноватых. Может, наконец, гордость проснется в самом себе. Ведь человек понимает: ну, что они в эти саркофаги будут складывать свои капиталы? Для чего это все? Ведь это происходит, чтобы возвыситься над ближним, самоутвердиться. Конечно, это надежда схоластика, я понимаю. Но пока она есть вроде бы, как бы и живешь...