«Это шанс нашему обществу стать более европейским»

Уже больше месяца миновало после поджога «Жовтня». Напомним: кинотеатр подожгли 29 октября во время фестиваля «Молодость», во время показа фильма из программы «Солнечный зайчик», посвященной кино ЛГБТ-тематике. Подозреваемые, которых вскоре задержала милиция, признались, что совершили поджог из неприязни к секс-меньшинствам.

Потом были многотысячный митинг киевлян на Крещатике, обещания политиков, решения Киевсовета передать здание в долгосрочную аренду коллективу кинотеатра, толока, организованная активистами.

О текущей ситуации мы говорили с директором кинотеатра Людмилой Горделадзе и координатором движения «Спаси «Жовтень»!», гражданским и ЛГБТ-активистом Зоряном Кысем.

 «ВСЕ, ЧТО НЕ СГОРЕЛО, — НАМОКЛО»

— Людмила Борисовна, первый вопрос настолько же простой, насколько злободневный: как ваши дела?

Людмила Горделадзе: Сейчас продолжаются противоаварийные работы. Было расчищено здание в районе зала «Киноман». Работали спасатели, МЧС, военные, наши сотрудники, а завершилось все толокой, на которую пришло больше 100 людей, и они тоже много сделали. Активисты, организовавшие первый митинг, о нас не забывают. Общественная поддержка очень много значит. Второй аспект — надо получить страховку, и там немало бумажной рутины. Третье направление — благотворительный фонд «Восстановим вместе». Еще — вопрос функционирования нашего общества «Киноман», которое является арендатором и которое потеряло почти все. Мы вкладывали свои средства и усилия, чтобы здесь было учреждение культуры. Ведь из коммунального имущества в «Жовтне» — только здание. А вот, например, два цифровых видеопроектора профессионального стандарта DCP, которые стоят по 100 тысяч долларов и были нашей собственностью, сгорели. Все, что не сгорело,    — намокло, ведь пожарники вылили здесь до 30 тонн воды, когда тушили. Нам удалось восстановить электричество, часть компьютеров. Но теперь мы как учреждение культуры не работаем.

— Думали ли вы возобновить сеансы в другом помещении где-то в городе?

Л.Г.: Да, ищем помещения, чтобы не потерять то, что я считаю самым дорогим,     — аудиторию. Это 150 тысяч человек, которые ходили к нам в прошлом году, и 140 тысяч в этом. Хочется на какой-то площадке — хоть в «Украинском доме», хоть в другом кинотеатре — продолжать показы. «Киевкинофильм» объединяет два десятка коммунальных кинотеатров, но нас туда не пускают, а «Украинский дом» не слишком приспособлен. Поэтому пока я ничего возможного не вижу.

— Вы вспомнили о благотворительном фонде «Восстановим вместе». Наполняется ли он?

Л.Г.: Ничего не происходит, ведь собирать средства на благотворительность — отдельная профессия. Я это не очень умею, потому что никогда денег не просила, а всегда их зарабатывала, пусть и небольшие. Надо устраивать какие-то акции, кинопоказы, поддерживать бренд восстановления кинотеатра. Ищем тех, кто знает, как это делается, возможно, и зарубежных меценатов привлечем. Поскольку здание — в коммунальной собственности, то нашим основным инвестором будет городской бюджет, в котором, надеюсь, пропишут соответствующую строку.

 «ЛЮДИ, ИМЕЮЩИЕ ПЛОХИЕ НАМЕРЕНИЯ, РАССЧИТЫВАЮТ НА ТО, ЧТО ВСЕ ЗАБУДЕТСЯ»

— Зорян, как ты пришел к такой активной помощи «Жовтню»?

Зорян Кысь: Еще в ночь пожара я создал на «Фейсбуке» страницу митинга, туда записалось почти шесть тысяч, а на сам митинг 31 октября пришло две тысячи человек. Это очень много и это показывает, насколько кинотеатр важен для киевлян. Впоследствии мы провели несколько акций и поняли, что нам надо свою деятельность как-то структурировать; так и появилась общественная организация «Спаси «Жовтень»!» Без юридического лица, без счетов в банке, без руководства — только координаторы. Мы видим себя теми, кто постоянно напоминает об этой проблеме. Ведь люди, имеющие плохие намерения, рассчитывают на то, что все забудется. Вот мы следим за тем, как развиваются события, и если надо, будем помогать собирать средства, организуем акцию. Все делаем на общественных началах. У нас есть очень хороший дизайнер, хороший режиссер-документалист, которая снимает фильм о том, что происходит. Киевляне реализуют себя в этом проекте в зависимости от того, что они умеют делать лучше всего.

— А почему это важно именно для тебя?

З.К.: Вечером, когда это произошло, я должен был пойти на этот сеанс в «Жовтень», даже был билет. В силу личных обстоятельств я не смог прийти, поэтому сидел дома, увидел новость, увидел этот эмоциональный подъем и понял, что надо делать что-то конкретное. Я инициировал митинг и теперь чувствую ответственность за свою инициативу, уделяю этому много внимания и уже в следующем году хочу видеть результат — кинотеатр, который откроется.

— Относительно результата. Есть ли проект восстановления?

Л.Г.: Я уже назвала дату открытия кинотеатра — 25 октября — второй день «Молодости». Это и шутка, и не шутка. У нас есть проектанты, предложившие себя в качестве волонтеров. Они берутся за все: архитектурный проект, сметную документацию, согласование с инстанциями. Это очень ценное предложение. Пока нет от них разрешения, чтобы их назвать, но, поверьте, они работают над этим. До марта проектные работы будут завершены и согласованы, а с марта, если Киевсовет уже в сейчас в декабре включит в бюджет деньги на восстановление, через семь-восемь месяцев это возможно.

— Каким вы видите обновленный «Жовтень»?

Л.Г.: Депутаты Киевсовета в своем решении от 13 ноября написали, что должен быть сохранен конструктивистский стиль фасада; следовательно, мы не можем ничего расширять или пристраивать и все идеи должны реализовывать в тех помещениях, которые есть сейчас. Поэтому это будет шестизальный кинотеатр, причем три зала — цифровые, для показа фильмов с профессионального носителя. Один из залов будет иметь сверхсовременную звуковую систему «Атмос». Сделаем кинокафе — как пространство, где можно и смотреть кино, и пить кофе. Сохранится художественная галерея, но не только для выставок живописи или фото, но и для видеоарта — там тоже установим экран. Хочу, чтобы «Жовтень» остался как аутентичный кинотеатр с духом настоящего искусства. Чтобы здесь был репертуар и голливудского, и российского, и артхаусного, и, обязательно, — украинского кино. Сегодня и так 300 залов на всю Украину осталось. Во Франции, для сравнения, пять тысяч. Если будет достаточно экранов — украинское кино найдет путь к зрителю.

З.К.: «Жовтень» никогда не был просто кинотеатром, он представлял собой центр, который притягивал людей, имел свою отдельную аудиторию. Эти люди приходили на нашу толоку, они готовы поддерживать «Жовтень», ведь это их кинотеатр, это они сами. Если «Жовтень» выстоит, это будет сигналом для общества: значит, есть украинское кино, есть украинская культура, есть Украина. Сейчас такое время, что очень важно не одичать. Сохранить себя через культуру. 

«УСПЕХ В «ЖОВТНЕ» МОЖЕТ СТАТЬ МОДЕЛЬЮ ДЛЯ ДРУГИХ ЗАВЕДЕНИЙ КУЛЬТУРЫ В СТРАНЕ»

— Пожар был не первым таким инцидентом — ультраправые хулиганы нападали на вашу выставку, устраивали другие агрессивные акции. Изменится ли ваша политика после открытия?

Л.Г.: Репертуарная политика останется неизменной. Программа «Солнечный зайчик» была только маленькой частью работы по воспитанию толерантности, по привлечению разных мнений и примирению этих мнений. Проевропейское направление в нашей политике — это не только показ европейского кино, но и более широкая общественная позиция. Для нас это главное.

З.К.: Даже во время войны храмы пытались не трогать. А здесь — подняли руку на храм кино. Очевидно, те, кто это планировал, не рассчитывали, что будет такая реакция.

Л.Г.: Даже Госдеп США выступил.

З.К.: Если есть такой ответ общества, значит, еще не все потеряно. Наш успех в «Жовтне» может стать моделью для других заведений культуры в стране. Надеюсь, что найдутся еще энтузиасты, мы им поможем. В том же «Киевкинофильме» непочатый край работы, и общество могло бы взять ответственность за те кинотеатры, которые сегодня пустуют.

Л.Г.: Когда я сюда пришла 15 лет назад, здесь ничего не было — какой-то ночной клуб, какие-то арендаторы. Залы даже не отапливались. Мы влезли в долги, делали все, что могли сделать, собственными руками, и через шесть месяцев запустили кинотеатр. А затем несколько лет искали свое лицо, чтобы привлечь свою аудиторию.

— То есть можно сказать, что сначала вы работали на аудиторию, а теперь аудитория работает на вас.

Л.Г.: Спасибо. Так и есть.

З.К.: И на себя тоже, на нас всех.

— Если говорить в более широком контексте: например, в США есть Линкольн-центр, в котором есть место и лучшим образчикам всех жанров искусства, и мощной социальной активности. Нужна ли подобная структура в Украине?

Л.Г.: Нам нужно все, что касается культуры, не только украинской. То есть это мог бы быть украинский центр мирового искусства. Америка такие дорогостоящие вещи может себе позволить, недавно и в Казахстане построили нечто подобное. В целом я бы хотела, чтобы власть хоть что-нибудь построила для культуры. Потому что за все годы Независимости в Киеве построен только один театр — Детский кукольный. Больше ничего. Дворцы «Украина» и Октябрьский — для попсы, а для культуры ничего нет. Поэтому такой центр нужен, но я не знаю, кто его построит. Сейчас же у нас все участки или под жилье, или под торговые центры, которых и так больше чем нужно.

З.К.: Это скорее философский вопрос. Мне кажется, что единый сверхмощный культурный центр — явление, более присущее для авторитарных режимов; Казахстан — из последних. А украинцы все же склонны к местному самоуправлению, чтобы вместе общиной подняться в своем районе и построить что-то. В случае «Жовтня» этим сообществом являются зрители из всего Киева, которые любят такое кино и ходят сюда. Мне нравится такая полицентричность, и «Жовтень» здесь мог бы стать началом; и, кстати, подавить такую децентрализованную сеть намного сложнее.

Л.Г.: Для власти коммунальные предприятия — просто ресурс недвижимости. Но для города они могут быть заведениями культуры, которыми должны руководить профессионалы.

 «ВАЖНО, ЧТОБЫ ЛЮДИ МЫСЛИЛИ КРИТИЧЕСКИ И ПЫТАЛИСЬ УЗНАТЬ БОЛЬШЕ»

— Сделает ли эта беда наше общество более толерантным?

З.К.: Нападение на «Жовтень» должно побудить людей больше узнавать о том, что такое толерантность, что такое преступления на почве ненависти и почему за них нужно наказывать. Потому что я вижу по дискуссиям, что люди почти не владеют темой, а, между тем, мотив ненависти в преступлении — это дополнительное и отягчающее обстоятельство. Здесь не может быть дискуссий. Можно, конечно, обсуждать «основную часть» преступления, требовать более серьезной квалификации, чем хулиганство. Однако мотив ненависти здесь неопровержим. По-видимому, те, кто планировал поджог, рассчитывали, что пренебрежение к ЛГБТ перевесит любовь к кино. Просчитались. Это шанс нашему обществу стать более европейским, понять, что нет никакой угрозы для «большинства» от ЛГБТ-сообщества или от других меньшинств, позволить этим сообществам вносить вклад в социальную жизнь, а не оказывать на них давление. Но важно, чтобы люди мыслили критически и пытались узнать больше. К сожалению, большинство пока реагирует на лозунги и штампы.

— Кто-то пытается воспользоваться этим шансом?

Л.Г.: Должны воспользоваться. Но этого надо еще достичь. Если удастся отстроить «Жовтень» — значит, общество здоровее, чем казалось. Я смотрю с оптимизмом, но условие — чтобы не было войны.

З.К.: Очень хороший знак, что люди поднялись. И на нашей первой акции, кстати, выступила Елена Шевченко, представительница ЛГБТ-сообщества.

— Мне кажется, что и готовность тратиться на культуру, и терпимость к меньшинствам — стороны одного процесса.

Л.Г.: Да, отказ от совка. Утверждение европейских ценностей.

— Именно ради них мы дрались прошлой зимой, в конце концов.

Л.Г.: Но это все не за один день и год.

З.К.: Нужны реформы. И война не оправдание.

Л.Г.: И работать. Больше работать.