Исчезающий Киев

В Театре имени И. Франко проходят репетиции мюзикла «Эдит Пиаф. Жизнь в кредит», либретто к которому написал Юрий Рыбчинский, а 22 мая знаменитый поэт отметит день рождения. С этих двух событий началась наша беседа, но ими не ограничилась.

«ВОРОБЫШЕК» ПО ИМЕНИ ВИКТОРИЯ

— Юрий Евгеньевич, во всем мире сейчас небывалый всплеск интереса к творчеству Эдит Пиаф. Издаются книги, выходят фильмы. Киев тоже не отстает: в двух театрах — «Колесо» и «Сузiр’я» — поставлены спектакли о знаменитой певице, а вскоре и франковцы порадуют премьерой. Почему Пиаф? Ведь юбилей певицы уже прошел в 2005 году. Разве что мир отметит в конце этого года 45 лет со дня ее смерти...

— Я давно написал эту пьесу. Несколько лет назад закончил ее в виде мюзикла вместе с молодой, очень талантливой певицей и композитором Викторией Васалатий. Пьеса пролежала у меня в столе четыре года. Из всех эстрадных певиц, которых мне когда-либо довелось слышать, моей самой любимой всегда, с детских лет, была именно Эдит Пиаф. А потом случилось так, что среди моих учеников, которых я продюсировал, после Наташи Могилевской, Павла Зиброва, у меня появилась Виктория Васалатий. Я обратил внимание, что тембр голоса Виктории удивительно похож на пиафовский. Мы вместе с Васалатий написали песню о певице, выступающей на улице, но мечтающей стать королевой шансона. Так возник образ юной Эдит Пиаф. Виктория написала музыку на мои стихи и сама исполнила эту песню, которая имела большой успех (она прозвучала на «Песенном вернисаже», в «Песне года», «Человеке года»). Вот тогда у меня и возникла идея — сделать для Васалатий мюзикл, чтобы она могла не только спеть, но и сыграть на сцене Эдит в начале ее звездной карьеры, этого легендарного «Воробышка» (так с французского переводится псевдоним Пиаф). Видно, эта тема во мне жила давно, потому что я очень быстро, буквально за три дня, написал драматургическую основу пьесы. Потом мы стали работать над музыкальными номерами. Сюжет мюзикла охватывает период от рождения певицы до ее первого большого успеха: выступления в знаменитом концертном зале «ABC». Знаете, я видел много спектаклей, когда драматические актрисы под фонограмму Эдит Пиаф что-то пытались изобразить, но мне хотелось, чтобы актриса пела сама, не подражая знаменитой француженке. Ведь как бы хорошо ни звучали голоса Тамары Гвердцители или Мирей Матье, копия все же хуже оригинала. Для меня как для драматурга был интересен первый пиафовский период, поскольку никто не знает, какие песни пела Эдит в военных казармах, на парижских улицах и площадях, пока не стала знаменитой. В стиле французского шансона Виктория Васалатий написала музыку. А драматургический ход дал ей простор для творческой фантазии.

— Почему выбрали для постановки своего мюзикла Театр им. И. Франко?

— Это мой любимый театр. К тому же, он имеет опыт музыкальных спектаклей — мюзиклов и рок-опер. На франковской сцене были поставлены «Белая ворона», «Энеида», «Конотопская ведьма», уже вошедшие в историю украинской сцены, а ныне с успехом идет «Наталка Полтавка». К нашему мюзиклу аранжировку сделал прекрасный музыкант и композитор Анатолий Карпенко. Режиссер спектакля — Игорь Афанасьев (экс- киевлянин, а ныне американец).

— Какое место Париж и Франция занимают в вашей жизни и творчестве?

— Значительное. Можно сказать, доминирующее. В моем творчестве уже давно присутствует французская тема. Я написал рок-оперу «Белая ворона», посвященную Жанне Д’Арк, цикл песен для Ольги Крюковой — «Париж — Марсель», «Оревуар», «Последнее танго в Париже», которые легли в основу еще одного мюзикла о Париже. Наверное, это неслучайно. Самый любимый мой певец — Ив Монтан, а певица — Эдит Пиаф. Самая великая женщина всех времен и народов для меня — Жанна Д’Арк. Видимо, каждый из нас еще в юности выбирает для себя тот пласт иностранной литературы, который ему близок. Для кого-то это русская литература, для кого-то латиноамериканская. А я воспитывался на французской музыке, поэзии, литературе, живописи. Это мне близко по природе. Мне понятен французский характер. Вероятно, не случайно я все время обращаюсь в своем творчестве к городу Парижу.

— Была ли во французской столице Виктория Васалатий?

— Была. Ей необходимо было окунуться в атмосферу Франции, чтобы прочувствовать и понять настроение парижан и их удивительной певицы. Я имел возможность, благодаря своей дружбе с тогдашним послом Украины во Франции Юрием Сергеевым, устроить для нее экскурсию по этому удивительному городу. Там произошел один мистический момент. После посещения многочисленных музеев и Мулен- Руж мы отправились на кладбище Пер-Лашез, где похоронена Эдит Пиаф. Был месяц май. Теплый солнечный день. Небо почти безоблачное. Но когда мы заплакали над могилой певицы, вдруг начался ливень. Вместе с нами плакало небо. Я не помню такого сильнейшего дождя в своей жизни, а тогда даже прогремела гроза. Через пять минут вдруг все так же внезапно прекратилось, как и началось. Наверное, это был знак, что нас услышала сама Пиаф. Это было пять лет назад. Наверное это символично, что премьера спектакля тоже состоится в мае.

— Дата уже известна?

— 22 мая — генеральная репетиция мюзикла, а премьера состоится на следующий день.

— Можно сказать, что премьера — подарок к вашему дню рождения. Раньше вы в этот день делали концерты во Дворце «Украина»...

— Это было в советские времена и в первые годы независимости, когда аренда зала «Украины» стоила не так дорого. Сейчас я устраиваю там концерты только на юбилеи. В 2010-м обязательно сделаю творческий вечер в этом дворце. Но в прошлом году в мой день рождения в Москве состоялась премьера рок-оперы «Парфюмер», которую мы создали с композитором Игорем Демариным по мотивам романа Патрика Зюскинда. Кстати, тоже парижская тема, если не считать второй части спектакля.

— Как вы выбираете темы?

— Далеко не всегда я их выбираю. Иногда тема выбирает меня. Париж меня выбрал. Это город-музей. В разные времена он строился так, что понять, какого века строение, неспециалисту невозможно. Такое впечатление, что весь Париж возник единовременно. Чувствуется в этом городе бережное отношение к истории, архитектурный вкус, стиль, отсутствие эклектики. Все новое, что принес ХХ век, вынесено за пределы исторической территории. Такое впечатление, что как родился этот город, так и застыл в веках. Такое единство всех улиц, площадей.

«Я УЖЕ ДАВНО НЕ ВЕРЮ В СКАЗКИ»

— На ваш взгляд, чего не хватает Киеву по сравнению с Парижем?

— Вкуса не хватает. Как-то меня спросили: какое главное качество должно быть у киевского мэра? Я ответил, что главное качество любого мэра — это чувство меры. Мы помним исторические кадры, когда немцы идут по Елисейским полям, через Триумфальную арку, а французы стоят вдоль улиц и плачут. Но никому из них не пришло в голову взорвать вместе с завоевателями исторические здания. Они понимали, что вместе с врагом они уничтожат Париж. А у нас коммунисты стерли с лица земли лучшие церкви, уничтожили центр Киева. Так что разрушение столицы Украины началось давно. А с 1991 года продолжается уничтожение исторического центра Киева. То тут, то там вырастают небоскребы, которые не вписываются в древний облик Киева и искажают лицо города. Боюсь, что скоро внукам-правнукам придется рассказывать о нашей столице по открыткам. Возможно, потому, что у нас давно не было мэра — коренного киевлянина. Чтобы Киев любить всем сердцем, здесь нужно родиться. В юности прочитать «Белую гвардию» Михаила Булгакова. Бродить по Андреевскому спуску, восхищаться величественными храмами и золотыми куполами Софии и Лавры. Ведь Киев был центром православия даже во времена Российской империи. Хотя главная столица государства переходила из Петербурга в Москву. Но получается, что войны и захватчики меньше уничтожили исторический Киев, чем наши инженеры и архитекторы в мирное время.

— Нострадамус сказал, что возрождение начнется с Гиперборейской земли — то есть с Киева. А как вы считаете?

— Я уже давно не верю в сказки. Даже оранжевая революция в Украине не дала никаких результатов. Мы удивительный народ. Нас даже Чернобыль ничему не научил! А ведь после него нужно было обсуждать коллегиально любое решение власти. Планируя атомную электростанцию на Припяти, власть не спросила мнения горожан, и на реке выше города построили Чернобыль. Такое впечатление, что чиновники никогда даже басни о волке и ягненке не читали. И не знают, что вода по реке течет сверху вниз, поэтому любое радиоактивное загрязнение обязательно скажется на качестве воды в огромном городе. О каком возрождении может сейчас идти речь, когда по городу ныне спокойно проехать нельзя?! Везде пробки! По Крещатику невозможно пройти — машины стоят на пешеходной части, и никто на это не обращает никакого внимания. Такое впечатление, что в нашей столице техническая революция, и Киев захватили машины, вытеснив из него людей. Это ужасно!

— Как-то в одном из своих интервью вы сказали, что поэзия сродни религии...

— В любой религии существует схимничество, когда старец уходит от мирской жизни. Но он принимает людей и выдает мудрые советы. Точно так же и в поэзии. Для меня в основе — поэзия вне времени, вне государства. Язык поэзии сродни мертвой латыни или старославянскому языку. Этот язык не похож на журналистский или на язык прозы. Поэзия вроде бы связана с землей, но в то же время — над землей. Поэзия, как и музыка, призвана соединить землю и небо. Поэзия — потребность моей души. Если я в течении месяца не пишу, не нахожу никакой отдачи от творчества, то это уже не я. Мне самому с собой тогда не интересно. Если бы мне сказали, что ты будешь богатым, будешь иметь власть, только не пиши стихов, я бы отказался.

— У вас есть любимые строчки?

— Пожалуй, арабское двустишье: «Ты один, ты один у того, у кого никого-никого». Здесь нет сравнений, метафор, нет эпитетов. А какая глубина! Можно целый день ходить и думать: это обо мне? О любви? О Родине? О матери?

— Вы — двуязычный поэт. А каких стихов у вас больше: на русском или на украинском языке?

— Стихов больше на русском языке. Их процентов 70. А вот песен больше на украинском. Там обратная пропорция — только 30% русскоязычных. И созданы они для тех певцов, которые не живут в Украине и не знают языка. Когда пишу по-украински, я и мыслю по-украински. И наоборот. Дело в том, что я вырос в двуязычной семье. Родился в Киеве. Папа до войны имел два высших образования. Он был огромного роста, с войны пришел инвалидом, без ноги. В связи с тем, что ему была нужна сидячая работа, пошел учиться еще и в финансово-экономический институт. Моя мама тоже воевала — была военным врачом. Я из поколения, рожденного от прошедших войну. В детстве, чтобы я не заболел цингой, каждое лето родители отправляли меня в деревню на Черниговщину. Когда я оттуда возвращался, говорил только по-украински. Мама даже не все понимала. Она ведь родом с Донбасса, из Дебальцево. А отец блестяще владел украинским. Он дружил с семьей Рыльских. Любил поэзию Сосюры и знал половину его стихов наизусть, считал его украинским Есениным. Когда возникали вопросы перевода деловодства на украинский язык, к отцу, который тогда работал в Министерстве финансов, обращались с просьбой отредактировать документы Кабмина. Выросши в такой двуязычной семье, я чувствую себя хорошо в любой языковой среде. Заявляю как филолог: чем большим количеством языков человек владеет, тем он глубже понимает и знает свой родной язык. Родственные славянские, скажем, польский, украинский добавляют глубину и русскому. Каждый язык — словно некий музыкальный инструмент: контрабас, рояль, скрипка, труба, саксофон. Я завидую тем людям, которые могут играть на многих инструментах.

— Бытует мнение, что русский подавляет развитие и процветание украинского в нашей стране...

— Чтобы понять взаимоотношение украинского и русского языков, нужно разобраться в истории вопроса. Ведь раньше на территории Киевской Руси ни того, ни другого языка не существовало. Был древний праязык — старославянский. И не нужно считать, что русский в Киев был завезен. Он точно так же развивался, как и украинский, на этой территории. Здесь возникали разные языки и исторически длительное время сосуществовали рядом. В Киевской Руси просто не могло быть одноязычия. Ведь через ее землю проходил торговый путь из варяг в греки. И местные жители знали и греческий, и скандинавские языки. Кроме того, здесь были печенеги, скифы, сарматы. И с ними киевляне тоже общались. А это невозможно без знания языков. То есть люди, населявшие эту территорию, давно многоязычны. Неплохо было бы и сейчас, чтобы наши дети изучали украинский, русский, английский, чтобы разговаривать со всем миром. Считаю, что сейчас не нужно создавать из украинского языка ястреба, который будет клевать других.

ОПЕРЕЖАЯ ВРЕМЯ

— Многие творческие личности очень суеверны и не желают делиться своими планами на будущее. Вы к таковым не относитесь...

— Не отношусь. Планирую скоро издать новый сборник стихов. У меня много не поставленных мюзиклов. Планирую их «вывести в люди». Это «Белая гвардия», «Последнее танго в Париже»...

— Юрий Евгеньевич, у вас был замысел в ответ на «Кошек» Ллойда Вебера создать мюзикл «Псы». Он так и остался замыслом?

— Замысел, можно сказать, наполовину осуществлен. Я написал либретто в стихотворной форме, когда отдыхал в Хорватии. Но музыки на него пока еще нет. И даже нет пока композитора, который взялся бы это воплотить в жизнь.

— Как-то вы рассказали, что ваша поэма «Поезд» вначале задумывалась в виде пьесы. Не задумывались ли вы о том, чтобы после выхода книги вернуться к первоначальному замыслу и таки написать пьесу?

— Вы знаете, вполне может быть. Я уже думал об этом. Так что вскоре может появиться драматургический «Поезд» или даже «Самолет».

— Ваши песни поют не только в Украине, но и на всем постсоветском пространстве, в частности, Тамара Гвердцители, Александр Малинин, Алла Пугачева, Филипп Киркоров, Лолита, Ирина Аллегрова, Анжелика Варум...

— Для Малинина я стал катализатором идеи: сделать программу, полностью состоящую из украинских песен. Он воплотил ее в жизнь. А Тамара Гвердцители — моя любимая певица, лучшая на всем постсоветском пространстве. Немногие женские голоса заставляют заплакать мужчину. А ее голос именно такой.

— Говорят, поэты опережают время. Такое впечатление, что вы когда-то словно зашифровали в своей «Белой вороне» нынешнюю историю Украины.

— «Белую ворону» я написал тогда, когда и государства Украина еще не было, в 1986 году. Я писал о Средневековье. Тот период, в котором мы жили при советской власти, я считал Средневековьем. Ведь тогда руководили страной люди со средними чувствами, средним мышлением. Об этом пьеса. Но она действительно точно совпала с ситуацией в независимой Украине. В последней постановке, сделанной Театральной компанией «Бенюк и Хостикоев», в тексте я ничего не поменял. Воистину, никто не знает, как наше слово отзовется...