«Искусство важнее политики!»

Недавно во  Львовском театре  эстрадных миниатюр «І люди,  і ляльки» вышли три спектакля для взрослых — пластическое действо-мистерия «Экклезиаст», «Божественная комедия» Данте Алигьери и «Гамлет» Уильяма Шекспира. Все — в постановке руководителя театра Алексея Кравчука. Следующий спектакль, за воплощение которого  уже взялись кукольники, — тоже для взрослых, и это — «Фауст» Гете.

Похоже, во Львове на один детский театр становится меньше... Или я ошибаюсь? О детских играх для... взрослых — в беседе с Алексеем Кравчуком, который отмечает, что театров для детей во Львове «в лице» Театра эстрадных миниатюр «І люди, і ляльки» меньше не становится, поскольку 80% спектаклей в репертуаре рассчитаны именно на детей.

— И мы даже нарабатываем эту, детскую, линию, — отмечает Алексей Анатолиевич. — Вспомним хотя бы спектакль «Шаловливый лягушонок» режиссера и драматурга Надежды  Крат. Постановку для детей у нас будет делать и главный режиссер Харьковского театра кукол, драматург, театровед, художник, график Оксана Дмитриева. Линия «театр кукол — дети» — это отголосок советских времен! Если же брать корни, истоки, а также традиции европейского театра, то увидим, что куклы способны показать взрослым даже больше, чем театр драматический. Потому что то, что нельзя выразить в драматическом театре, очень хорошо можно сделать в театре кукол — формой, содержанием, куклой, которая имеет неограниченные возможности. Поэтому мне очень хочется привести наш театр к балансу, так как у нас есть и детский репертуар, и взрослый вечерний.

— Но именно с вашей легкой руки, когда вы возглавили театр, и пошли одна за другой постановки для взрослых.

— Я бы так не говорил.  Покойный Олег Новохатский, который, собственно, и создал театр «І люди, і ляльки» и много лет руководил им, тоже ставил вечерние спектакли. Например, «Пионовый фонарь»  Саньютея  Энте. Хотя, действительно, основная масса спектаклей при его руководстве — детские.

— Как ваши актеры восприняли такое перепрофилирование?

— Очень хорошо восприняли! Актер должен работать с хорошими драматургическими, драматическими текстами, таким образом углубляя свой талант, обогащая свой внутренний мир, палитру чувств.  И это очень положительно влияет и на сказки, так как актеры  начинают придирчивее относиться к их воплощению.

— Не случается ли так, что ваши актеры, приняв участие в постановке философского направления произведений, переходят в труппы драмтеатров?

— Есть такое. С другой стороны, те актеры, которые действительно любят кукольный театр, преданы ему, охотно работают и в детских, и во взрослых наших спектаклях. И не планируют менять место работы.

— Кукла для детей и для взрослых — две большие разницы. Или я ошибаюсь?

— Работают над куклами и наши мастера, и со стороны — приглашенные. Но, как по мне, большой разницы между куклами для детских и взрослых спектаклей нет. Для детей даже в десять раз тщательнее нужно делать куклу. Хочу процитировать Оксану Дмитриеву, которая считает, что сказка, которую делаешь для детей, как айсберг — то, что над водой, видит ребенок, а то, что под водой, должен видеть взрослый. Только тогда спектакль имеет содержание.

— Вернемся к «Гамлету». Это не первое ваше обращение к материалу.

— Да... В 2010 году ставил это произведение в Луганском музыкально-драматическом театре. Но это была совсем другая история. В той версии мы подчеркивали, что правда без любви убивает человека. Удалось нам с этим спектаклем поездить по многим фестивалям. Были и во Львове, на «Золотом Льве», и в Киеве. «Гамлет», которого я ставил во Львове, имеет совсем другую идею —  попадание человека под власть собственных манипуляций, из-за чего происходит превращение в куклу.  Во Львове я работал с другими людьми. То есть если есть идея и эту идею подхватывают все, кто работает над спектаклем, она развивается. Все очень просто!

— Как на вас повлияли события, которые разворачивались в Украине  во время Майдана? Что сейчас для вас, как для человека творческого, вышло на первый план?

— Поиск интеллектуальной гармонии и понимания того, что сейчас происходит. Потому что такое ощущение, что мы очень часто рефлексируем эмоционально на событии, соответственно, рефлексируя эмоционально, становимся частью системы, которая манипулирует нами. Когда начинаешь эти вещи понимать, анализируешь любую ситуацию, тогда война прекращается в сердце, наступает понимание, как найти ту точку, где мы действительно придем к гармонии, к интеллектуальной гармонии и к мудрости.

— Удается ли поддерживать связи с теми театральными коллективами, где работали до конфликта на востоке — в Донецке и Луганске (Театр кукол, Украинский музыкально-драматический театр,  Театр русской драмы имени Павла Луспекаева. — Т.К.)?

— В 2014-м многие актеры оттуда выехали в большую Украину и ожидали быстрого, как было нам всем обещано, окончания АТО. Когда же не закончилось, а ухудшилось, более того, политические силы начали использовать ситуацию, люди вернулись в Луганск, потому что там — дом.

— Работают театры?

— Да. Все. В Луганске я создал несколько уникальных работ. Это «Сон» Шевченко, который я поставил в 2014 году, когда только начинались беспорядки. Мы успели сыграть всего три спектакля. А уже когда началась АТО, проходили репетиции пьесы Павла Арье «Цвета» с Полиной Шкуратовой в главной роли, и этот спектакль вышел уже под оккупационным форматом (в октябре 2014-го). Спектакль шел на сцене Русского театра. Даже больно вспоминать. Потому что, как по мне, когда начинается война, страдает прежде всего женщина. В отличие от мужчин, которые или становятся героями, или погибают. Совсем смешные были цены на билеты — 5 гривен. А иногда вход был вообще бесплатным. Помню, что когда люди после горячего, под обстрелами, лета пришли в театр, то плакали чуть ли не все в зрительном зале. А особенно — после последней фразы героини «Я — Мария, моя земля — Украина!». И я, стоя за кулисами, тоже плакал. К слову, на то время и Театр кукол также уже работал, но на улице, потому что в зрительном зале не было света.

— Не интересовались, изменилась ли теперь там, у них, репертуарная политика?

— Изменилась. Пришли российские деньги, соответственно — будут заказывать под те средства «свою музыку». Но есть режиссеры и актеры, которые умудряются делать интересные вещи.

— Руководство театров тоже сменилось?

— Нет. Даже народный артист Михаил Голубович остался (художественный руководитель Луганского украинского музыкально-драматического театра. — Т.К.). Вообще, это для меня очень трагическая фигура. Я помню 2014 год, когда Голубович вывез часть актеров в Киев. И он, и я бегали тогда по министерствам, поднимали вопрос, чтобы вывезти (эвакуировать) музеи и театры, как это было во время Второй мировой войны. Но никто этого не сделал. Потом,  М.Голубович со временем вернулся в Луганск, и на это было несколько причин, начиная с той, что у него в Луганске похоронена жена. А с ним и актеры вернулись.  Я не судья. Всегда говорю: «Наденьте ботинки того человека и пройдите его дорогой, только тогда поймете, что это такое». Ну и, должен сказать, что в Луганске, в отличие от Донецка, работает украинский театр. А в Донецке, к сожалению, уже нет.

— Мы уже говорили о том, что в вашем театре меняется репертуарная политика. А что можете сказать о других,  ведь ставите спектакли и в других театрах, в частности — во Львовском муниципальном имени Леси Украинки? Есть ли перемены? И если есть, то какие? 

— Сейчас есть много разных тенденций. В частности, появляется очень много современной драматургии. И чем больше будет таких тенденций, тем лучше, потому что театр станет более многогранным. Сейчас в театрах достаточно молодых режиссеров, и это также позитив — пусть пробуют! Оно все равно со временем придет к гармонии.

— Вы, может, проводите параллели с трудными 1990-ми, когда разваливалось все, в том числе и  театр?

— В те времена был огромный кризис в театральном деле. И для Украины много чего сделали Анатолий Эфрос и Анатолий Васильев,  которые выпустили курс, в котором были, в частности, Клим (Владимир Клименко), Андрей Жолдак, Владимир Кучинский и Валерий Бильченко. Бильченко делал уникальные спектакли в Киеве, Жолдак — тоже в Киеве, Кучинский — во Львове, и тогда это дало очень большую волну. Сейчас происходит приблизительно то же. К сожалению, сейчас очень увеличился информационный поток, и он убирает глубинность мысли. Безусловно, нужно опираться на тех режиссеров, которые пытаются вернуться к хорошему тексту.

— Хочу спросить вас об отношениях с поляками, которые являются волнообразными, время от времени обостряясь, как вот недавно. Несмотря на это, культурный обмен происходит. В Польше есть много благотворительных фондов, которые поддерживают в том числе и украинские культурные инициативы. Несколько недель назад вы со своим театром были на кукольном фестивале. Почувствовали ли негатив, который сейчас  вылез на поверхность?

— Мне кажется, что здесь так же присутствует манипулятивный момент (когда вытаскивают из шкафа скелетов). И это часть геополитического бизнеса. Разделяй и властвуй! Как только люди интеллектуально развитые пытаются это понять, то все это исчезает. Искусство важнее политики! Политика везде, в любой стране — это грязь, это деньги, а сейчас, когда в обществе происходит подмена понятий (потому что деньги, даже не товар, становятся основной ценностью), меняются механизмы геополитических, экономических манипуляций, так что на поверхность будут вытягивать всякие-разные истории, чтоб разделить Украину и Польшу. Это нужно понимать и не рефлексировать на эти вещи. Должен отметить, что то же самое произошло и у нас в Украине. Механизмы на раскол были запущены в 2008 году, когда активно противопоставлялись, со своими героями, восток и запад Украины. Кто-то это одобрял, кто-то не одобрял. Но кто-то на этом делал манипуляции и хорошо зарабатывал! А дальше — война...