Истина, история, истерия

Дискуссии не получались слишком острыми, похожие сборища between East and West в каком-то комфортном уголке Старого (или же Нового) Света в общем горячими не бывают — ни Ле Пен не примчит на коне с речью, ни Жириновский не спляшет с «калашниковым», ни Караджич о любви к родной земле стихотворений не прочтет, ни единого тебе злого гения, ни единого сукиного сына или фанатика, одни лишь преимущественно «почти единомышленники», доктора филантропии, университетские универсалисты.

Но все же местами становятся очевидными некоторые камни преткновения. Это легко объяснить многолетним существованием в абсолютно разных системах, которое фактически продолжается и сегодня. Это так же можно объяснять всякими другими химерами, как, например, «византийское сознание», «протестантская исчерпанность».

И вот в ходе той встречи один из дискуссирующих, кажется, из Швеции и сам швед, заметил примерно следующее: «У нас нет потребности знать свою историю, так как мы никогда к ней не апеллируем. У удачливых сообществ нет потребности в истории. Только сообществам-неудачникам нужна их история, потому что они с ее помощью стремятся объяснить себе и другим свои несчастья».

Историоцентризм тождественен фалоцентризму, настаивала некая дама на другой конференции. Это тот вектор, тот стержень, та ось, которая составляет саму суть мировоззрения многих восточных интеллектуалов. Это та палка, которой вы сами себя вечно бьете. Освободите себя от истории, станьте наконец адекватными действительности, призывала она.

Но ведь, возражали в таких случаях представители неудачников, наши несчастья происходят не оттого, что мы углубляемся в созерцание нашей истории. Здесь все скорее всего наоборот — мы слишком мало ее знаем, нам преподносили ее фальсифицированной, ободранной, истощенной «единственно правильной методологией». Следовательно, мы только начинаем ее реконструировать, и это должно состояться.

Наивные, отвечали на это представители удачливых сообществ, наивные, вы хотите полагаться на историю, но историческое видение никогда не охватывает всей сложности и полноты. История — это всегда замаскированная мифология со значительной примесью идеологической некрофилии, не более того. Именно любовь к истории породила негодяев дуче и фюрера, потому что откуда еще взялись бы эти ликторские пучки и рунические знаки, вся эта помпезная римо-нордическая атрибутика с ее цезарями и зигфридами? Наконец, загляните в свои учебники по истории — что там написано о ваших соседях? Посмотрите — и только потом спрашивайте, откуда в этом мире берется ненависть.

Вам никогда не понять нас, говорили на это некоторые историоцентричные несчастливцы. У вас атрофировался тот орган, которым понимают других. Ваши супермаркеты и шестьсот шестьдесят шесть каналов телевидения сделали вас безразличными и самодовольными. Добром вы не кончите, прав был Шпенглер.

А вы, отвечали на это внеисторические счастливцы, вместо ксенофобского ковыряния в мифах лучше бы делали что-нибудь с мафией и коррупцией в своих странах. В такой ситуации, как сейчас, вы не можете рассчитывать на быстрое присоединение к «внутренней Европе» с ее благами и ценностями.

Так во взаимных угрозах проходили плодотворные дискуссии, хотя заканчивалось все, как правило, примирением: возникала идея о неясности в терминах и неточностях в переводах, в конечном счете, все соглашались с многообразием мнений как приметой интеллектуального богатства мира.

О заключительных банкетах я молчу — там все улаживалось окончательно.

Был, правда, один коллега из Москвы, который больно кусался. Это являлось воплощением его концепции о невозможности взаимопонимания. Полиция не вмешивалась. К чему полиция там, где выясняют истину?