Иван КОЗЛЕНКО: «Обживаем пространство художественными проектами»

Идеолог и «крестный отец» уже получивший огласку в мире «Немых ночей», генеральной директор Фонда Довженко — Иван Козленко — один из молодых госслужащих — человек одаренный умением креативно мыслить и воплощать эти новые, продуктивные идеи в жизнь. За его плечами — молодой, упорный коллектив, работа по сохранению и популяризации украинского кино, фестиваль «Немые ночи» и много известных мировых фестивалей, где зрители увидели наш «расстрелянный авангард», открытие новых культурных пространств. Именно это и стало поводом нашего общения.

БУДНИЧНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

— Иван, какую работу проводит сегодня Центр Довженко?

— Основной процесс, который тяготеет над всеми практиками Центра — переосмысление миссии и функции института через рефлексию собственного прошлого и проекта будущего. Этот процесс имеет практическое измерение: реконструкция, ремонт главного здания Центра, преобразование пространства для реализации культурных практик в противовес оригинальному индустриальному назначению здания. Наглядно это означает раскрытие потенциала пространства, обживание его через различные художественные проекты и инициативы, которыми понемногу насыщается Центр. А буквально — демонтаж стен, технических помещений, перегородок, сковывающих пространство здания, а в символическом смысле создающих барьеры. Поэтому первое, что мы сделали, провозгласив Центр арт-кластером — снесли забор перед входом. Это был важный жест демонстрации открытости учреждения.

Поэтому в моем воображении Центр сейчас — огромная строительная площадка, на которой продолжается полная реконструкция инфраструктуры. Но параллельно выполняются и текущие функции института: исследование кино (во время «Книжного Арсенала» в свет выйдет наконец-то 800-страничное исследование кинонаследия Ивана Кавалеридзе), программирование ретроспектив на украинских и международных кинофестивалях, прокат, описание фондов, контроль фильмокопий, принимаемых на вечное хранение ... В прошлом году параллельно с ремонтными работами мы провели 42 (28 собственных и 14 партнерских) мероприятия в Украине и еще 43 прошли при нашей поддержке в 13 странах мира. Однако самое важное достижение здесь то, что расходы на проведение мероприятий покрылись поступлениями от продажи контента и грантов, поэтому впервые мы не понесли собственных расходов.

НОВЫЕ МЕТКИ НА КУЛЬТУРНОЙ КАРТЕ УКРАИНЫ

— Как сложилась и воплощается концепция нового культурного пространства на карте Киева?

— Пространство Центра условно можно разделить на две части: арендуемый независимыми культурными организациями (это арт-пространство «Плівка», в котором, среди всего прочего, создана репетиционная база концертного агентства «Ухо», магазин «Довженко. Книги. Кофе. Кино», «Інституція нестабільних думок» и т. п.), и то, которое мы осваиваем собственными силами: большинство его отдана под Музей кино. Обычно именно это большое полифункциональное пространство музея площадью более 1000 м? и считают публичным пространством Центра Довженко, так как здесь проходят театральные постановки, музыкальные концерты, выставки. Но это не совсем корректно: мы смело используем любое свободное пространство в центре для экспериментов, поэтому мероприятия иногда проходят даже на крыше. Регулярно Музей заработает с осени, а тем временем в его помещениях и огромном общем лобби на 1-м этаже проводится ремонт. С осени пространство насыщается регулярными выставками и партнерскими проектами, три из которых уже запланированы на сентябрь. В целом же, когда мы начинали, мы едва могли представить, с чем столкнемся в процессе трансформаций Центра: так, на днях завершилось создание новых туалетных групп, которые будут обслуживать Музей, и это, кажется, «важнейший» наш арт-объект.

ГОСУДАРСТВО И МЕЦЕНАТЫ

— Заинтересовано ли в этом государство? Какая поддержка с его стороны? Как работаете со спонсорами и меценатами?

— Мы ощущаем поддержку и искреннее желание помочь со стороны Министерства культуры. Кроме принятия льгот по аренде государственного недвижимого имущества, которые Минкульт провел через Кабмин, мы видим готовность поддержать и другие инициативы, призванные системно повлиять на сферу культуры. Так, сейчас мы совместно готовим проект правительственного постановления, который, верю, может стать судьбоносным в процессе институциализации культурных инициатив общественного сектора. В этом году нам также увеличили финподдержку с 3,8 до

5 млн грн. Все средства от аренды мы направляем на реконструкцию Центра.

Благодаря партнерским и грантовым программам мы смогли привлечь в прошлом году 640 тыс. грн. для реализации собственных культурных проектов, многие из которых — средства «Держкіна», что также является поддержкой со стороны государства. Остальное — средства культурных институтов, с которыми в прошлом году удалось наладить системное сотрудничество.

Однако если говорить о вещах системных — государство, к сожалению, не сделало существенных шагов в направлении либерализации бюджетного законодательства, поэтому государственный сектор экономики, к которому принадлежит и Центр, из-за зарегулированности, бюрократии, саботажа до сих пор почти полностью парализован. Эффективность его низкая, однако, настоящих реформ, кажется, никто проводить не собирается.

«ДОМ» ПЕРЕЕХАЛ

— «Немые ночи» переезжают в Киев. Каковы перспективы их развития? Изюминки нынешней программы? Надежды на какого зрителя?

— Решение о переносе фестиваля в Киев, с одной стороны, было спонтанным: оно родилось в процессе подготовки программы «Ночи музеев», которую мы хотели провести в мае в помещениях Музея кино, но понемногу заимствованная у прошлогодних «Немых ночей» программа почти полностью перекочевала в программу «Ночи музеев». Поэтому мы решили не придумывать ничего нового и назвать ее так же, как должны были: «Немые ночи». С другой стороны, процесс «дрейфа» фестиваля в Киев начался уже давно, он был естественным, учитывая то, что уже с третьего фестиваля Центр Довженко полностью обеспечивал фестиваль контентом отреставрированных украинских фильмов. Художественный, идеологический центр фестиваля следовательно находился в Киеве уже несколько лет подряд. Надеюсь, что встреча крупнейшего фестиваля архивного кино и крупнейшего киноархива даст фестивалю новое дыхание. Для фестиваля, который все годы своего существования всей природой отрицал границы — времени, пространства, стихий, — ограниченная потолком локация Музея кино может показаться тесной. Привыкший к безграничному пространству одесского побережья, деликатно прилегающий к узкой полоске причала одесского Морвокзала, фестиваль всегда подчинялся горизонтальным, а не вертикальным осям. Звук разносился над водой, и это создавало первозданную магию, неповторимую атмосферу общности и вовлеченности в экран. Нам будет этого не хватать, но в то же время отсутствие вечерних приморских пейзажей, надеюсь, будет приковывать к экрану внимание большего количества жаждущих познания глаз.

«Немые ночи» не могли быть больше такими, какими задумывались. На это было много причин. И радикальное изменение исторически-культурного контекста Одессы, и организационные соображения, однако основная — ностальгическая — невосполнимые потери, которые понес фестиваль в прошлом году. Не стало самой заметной его фигуры, метра одесской джазовой школы Юрия Кузнецова, который ежегодно выступал на «Немых ночах» и самого незаметного, деликатного его героя — Рустема Аблякимова, дизайнера, через чей эстетский взгляд зрители воспринимали визуальный мир пяти самых известных фестивалей 2011- 2015 гг. «Немые ночи 7 ?» — лишь малая толика, которую мы можем сделать в их память.

Мы намерены превратить «Немые ночи» в большой национальный архивный кинофестиваль, а тем временем прошлогодняя одесская программа почти в полном объеме будет показана в Киеве. Этот переходный момент отражен в порядковом номере фестиваля 7 ?, что символизирует его половинчатый статус: еще не полностью киевского, но уже не одесского.

Из изюминок — репремьеры двух вновь найденных украинских фильмов: «Тарас Трясило» (1926), который до 1998 года считался утраченным, и «Небывалый поход» (1931), также долгое время запрещенный авангардистский шедевр Михаила Кауфмана, брата Дзыги Вертова. К этому фильму, снятому накануне Голодомора, композитор Антон Байбаков написал удивительно проникновенную, экзистенциально-тревожную, полную трагического предчувствия музыку. Китайская лента «Богиня» (1934) в музыкальном сопровождении белорусского аккордеониста Егора Забелова прошлом году в Одессе едва ли не больше всего потрясла зрителей, а немецкий фильм «Черный ход» (1921) озвучит четвертьфиналистка талант-шоу «Голос країни» Юлия Запорожец (Julinoza). Так что программа почти полностью повторяет прошлогоднюю одесскую, но есть одно отличие: французский авангардистский фильм «Антракт» (1924), который будет озвучен целым оркестром под управлением Михаэла Менабде: будет исполнена музыка, оригинально написанная к фильму Эриком Сати в год его премьеры. Этот задиристо-озорное произведение только второй раз будет исполняться в Украине.

НАКАНУНЕ «ПРЕМЬЕРЫ»

— После фестиваля нас ждет «Книжный Арсенал», на котором, среди прочих удивительных событий этого форума, будет представлена ваша книга.

— О, это для меня до сих пор невероятная история. Я написал «Танжер» 10 лет назад, прощаясь с Одессой перед переездом в Киев. В нем хотел выразить всю прелесть этого южного города, особенно, если тебе довелось провести в нем молодость. Летние пляжи, архитектурное великолепие, юношеская жажда познания, телесная чувственность — все это мне хотелось передать как запечатленную в тексте эмоцию. Не знаю, получилось ли. Роман был опубликован впервые 10 лет назад в журнале «Київська Русь» и с тех пор не выходил в свет. В прошлом году Оксана Забужко предложила издать его в издательстве «Комора». Я заново отредактировал текст, отбросив наслоенные во время поздней редактуры вещи, и сопроводил его почти 100 сносками, в которых раскрывается контекст города начала «нулевых». Кроме вшитой в сам роман истории, связанной с Довженко и Яновским в Одессе 1920-х годов, теперь и сама реальность текста начале века выглядит исторически: многое изменилось и осталось только в памяти героев романа. «Танжер» принадлежит своему городу и времени, эпохе культурного вакуума, вызванного потерей связи Одессы с древней метрополией, и мучительным переходным этапом признания своей новой украинской идентичности. Но на нем также лежит печать оптимистической беспечности 1990-х, времени, наименее отрефлексированного, но наиболее влиятельного для моего поколения. Надеюсь, теперь он найдет своего читателя.