Камбуровские откровения

Фанаты творчества Елены Камбуровой ждут ее выступления, как глотка свежего воздуха, воспринимают эталоном искренности и правды, истинного искусства и высокого мастерства.

На сцене певица предельно скромна, она не пытается заигрывать с публикой. Обычно не ведет длинных предваряющих разговоров. Аскетизм и скупость преамбул и все сдерживаемые эмоции — для песни, которая вот-вот выплеснется из ее сердца. Поэтому просто называет исполняемых авторов, и начинает звучать поэзия — Цветаевой, Матвеевой, Ахматовой, Блока, Гумилева, Галича, Тувима, Маяковского, Кима, Высоцкого, Бродского в удивительном, ошеломляющем изложении уникального по тембру звучания и музыкальному диапазону голоса. Томная тягучесть голоса Камбуровой, кажется, заполняет самые дальние уголки души...

«РАССЛЫШАТЬ ДРУГ ДРУГА»

В репертуаре Елены Камбуровой целая галерея первоклассных поэтов, но есть среди них один, о котором можно сказать, перефразировав известное: «Мы говорим Окуджава — подразумеваем Камбурова, говорим Камбурова — подразумеваем Окуджава». Никто, кроме, наверное, самого Булата Шалвовича, не спел его песни так, как Камбурова. Она вообще умеет любой текст собственной интерпретацией сделать своим, но проникновение в Окуджаву особенное. Недаром ее называют младшей сестрой Булата по судьбе. Всем своим творчеством, вслед за Окуджавой, Камбурова исповедует святую науку «расслышать друг друга». Его слова и музыка, ее исполнение «проходят сквозь сердце» слушателей, оставляя там неизгладимый след. Голос Камбуровой словно создан для поэтических строк Окуджавы, пронзительных и трогательных, простых и значительных, словно человеческая судьба.

Об Окуджаве Елена Антоновна может говорить бесконечно: «Он с самого начала очень трогательно, по-доброму отнесся к тому, как я существую в его песнях. Первая наша встреча состоялась в Ленинграде, композитор Кирилл Акимов повез меня к Булату знакомиться, тогда он решился аранжировать песню «Ленька Королев». Как я была рада, что мое пылкое, юношеское исполнение не смутило автора, а, наоборот, даже понравилось. Потом у меня была возможность бывать в их доме, общаться с ним, но я всегда себя сдерживала, мне не хотелось понапрасну беспокоить его. Я всегда старалась не очень обременять его своим присутствием, потому что очень ценила его время. Булат проходит через всю мою жизнь, я сделала своим мир его песен, самыми близкими стали для меня его романтизм, его Вера, Надежда, Любовь. Конечно, он для меня Учитель, и чем больше времени проходит, тем больше я утверждаюсь в этой мысли. Его песни стали моими главными песнями, они — моя собственная система координат, именно по ним я сверяю собственную жизнь, интонацию своей песни. Как я люблю слушать песни в его авторском исполнении, он необычайно музыкальный, трогательный, настоящий. Когда мне трудно, плохо на душе, ищу утешение в песнях Окуджавы, каждое его слово, спетое и сказанное — кладезь мудрости и силы. Всю свою жизнь меряю по Булату. Он был очень разным в общении. Мудрым, восторженным. Печальным, если переживал время, «когда не пишется». Но самое главное в Окуджаве — то, что он написал. Это абсолютная истина для меня. И еще я имею замечательнейший подарок от Булата. Мне как-то показали давнюю анкету, в которой он на вопрос о любимых исполнителях ответил предельно кратко — Луи Армстронг и Камбурова.

На киевском концерте вслед за Окуджавой прозвучали песни, каждая из которых была мини-спектаклем, с развитием действия, кульминацией, развязкой. Сомкнув обе руки на микрофоне, Камбурова и спасительно держалась за него, и согревала его в своих руках, доверительно касаясь щекой, это был друг и помощник, с ним она была ограждена от всего мира кругом белого луча прожектора. Почти как у Блока: «Белое платье пело в луче...»

Всего два музыканта — Олег Синкин (клавишные) и Вячеслав Голиков (гитара), сопровождали выступление Елены Камбуровой, но делали они это столь талантливо, что создавалось полное ощущение звучания оркестра. Световая партитура была расписана на каждую песню и предельно точно «освещала» состояние произведения. Визуальные эффекты усиливали впечатление от исполнения, при этом не мешая вслушиваться в произносимые слова. Певица, проживающая песню как драматическая актриса, давала зрителям возможность чувствовать вкус истинной поэзии, соотносить свое восприятие с актерским исполнением, наслаждаться возможностями голоса, звучанием музыкального сопровождения, их удивительной гармонией, совершенной в нюансах и вибрациях.

Один из шедевров Камбуровой — песня «Елка» на стихи Пастернака, стала своеобразным подарком киевлянам, уже готовящимся к новогодним праздникам. А все остальные ее произведения хотелось воспринимать яркой, сияющей, мелодичной гирляндой, украсившей эту елку.

Интересно, что, при всей высокой технической оснащенности музыкальной аппаратуры, Елена Камбурова не пользуется современным радиомикрофоном. Словно из архаичного прошлого, ее микрофон — на шнуре и, словно верный пес, «привязан» к хозяйке. Думаю, что певица специально не меняет тип своего микрофона на более совершенный. Новый микрофон явно бы выбился из стиля творчества Камбуровой, изменил ее, такой настоящий, образ, разрушил бы атмосферу, которую она бережно хранит на своих концертах. Она словно хочет вернуть нас, сегодняшних, в те времена, когда мы были чисты, добры и верили в идеалы.

ВСЕ «КРАСКИ» ГОЛОСА

— Елена Антоновна, из чего «произрастает» ваша песня?

— Вселенная делится на материальный, прагматичный мир и какой- то другой мир — фантазий, нежности, чего-то такого, о чем трудно сказать словами. Это можно выразить только эмоциями. Все эти краски существуют в нашем голосе, и в песне они все перемешаны. Когда песню просто вокализируют, мне как зрителю это скучно, а когда там есть весь этот комплекс искренних чувств, тогда и происходит этот эмоциональный контакт. Если в песне присутствует некая вибрация, это происходит. Я всегда добиваюсь того, чтобы голос, словно река, вибрировал, переливался тембрами. И потом, если тебе есть что сказать зрителям, по большому счету, голос будет соответствовать песне и наоборот.

Если голос богат и переливается красками, совсем не обязательно переводить, что ты поешь. Я наблюдала за границей, как люди на концертах воспринимают интонацию песни на уровне чувства, и им все понятно без каких-либо переводов. В молодости, когда я слушала польскую эстраду или французских певцов, не понимая дословно, о чем они поют, я реагировала на музыку эмоционально, и рождалось впечатление, что все понимаешь. Хорошего артиста почувствуешь всегда.

— Что для вас самое грустное в жизни?

— Грубость и невежество. И отсутствие страха перед Господом.

— А самая большая радость?

— Когда я вижу родных, близких мне людей, близких по духу, что называется, одной крови. Радость испытываю от того, что еще не вся природа погибла, что можно остаться наедине с деревом, травинкой, цветком, птицей. Безумно люблю весну, первые почки, первые подснежники, эту пору я называю праздник возрождения.

— Вы человек закрытый?

— Скорее всего, да. Не приемлю ставшего сейчас обязательным пиара о себе. Всю жизнь прожила без этого...В бытовом отношении я совершенно не капризна. По натуре как «ванька-встанька»: вечером безумно устану, а утром — отдохнула и все в порядке. Иногда смотрю на себя со стороны, какая я все-таки наивная и смешная. По-настоящему требовательной бываю, только когда добиваюсь безукоризненной работы аппаратуры для концерта... Может, это странно, но самое сокровенное — это все, что связано со сценой. Это лучшая часть моей жизни. Я всегда спасалась работой. Для кого-то лекарство — таблетки, для меня это репетиции и концерты. Поход — это длинная-длинная дорога творчества, по которой я иду...