«Каждый должен выполнять свою жизненную миссию»

Композитор написал "Lacrimosa" в первые недели войны, находясь в Киеве, атакованном российскими войсками. 17 апреля это произведение исполнят музыканты Луганской областной филармонии, которые эвакуировались во Львов.

О своем новом произведении, творчестве и «художественном волонтерском движении» во время войны композитор рассказал «Дню».

Александр Щетинский – украинский композитор, лауреат семи международных композиторских конкурсов. В творчестве имеет более 150 композиций различных жанров и исполнительских составов: оперы, симфонические произведения, концерты, камерные и сольные композиции, музыку к кинофильмам. Их исполняют в большинстве европейских стран и Северной Америки всемирно известные коллективы. Композитор, родившийся в Харькове, живет в Киеве. Война коснулась обоих родных для него городов. С начала российского военного вторжения в Украину композитор продолжал работать в своей квартире, писал музыку под звуки взрывов и гул сирен.

— Вы сейчас в безопасности?

- Никто в Украине сейчас не в безопасности. Были периодически слышны обстрелы, взрывы, к счастью, не очень близки. Но когда обстреливали Бабий Яр, я эту картину смотрел наблюдал из окна.

- Вы сознательно остались в Киеве?

— Я решил, что, несмотря ни на что, надо оставаться. Каждый должен делать то, на что он способен, выполнять свою жизненную миссию. К сожалению, стрелять я не умею, есть проблемы со зрением. Последний раз стрелял, когда был школьником, помню, что ни разу не попал. Так что в этой роли я буду мало полезен. Очевидно, что каждый должен быть на своем месте.

Первые три недели активно занимался новым произведением.

— Произведение Lacrimosa вы писали здесь, во время обстрелов…

— Да, произведение "Lacrimosa" написано в первые недели новой российско-украинской войны, с мыслью об ужасных трагических событиях на украинской земле, с верой в победу человечности и света над варварством и тьмой.

– «Lacrimosa» – часть заупокойной мессы. Как вы сами характеризуете свое произведение?

— У меня это сугубо инструментальная композиция, которая передает содержание и характер традиционного молитвенного текста:

Вмиється сльозами днина,

Коли з попелу людина

На Твій суд постане кожна.

Зглянься Ти на неї, Боже.

Милостивий Господи,

Обдаруй їх спокоєм  (перевод с латыни Назара Федорака).

В наших обстоятельствах эти слова приобретают жуткую конкретику…

Произведение написано для шести инструментов: гобой, валторна, два тромбона, скрипка и орган. Этот состав возник вроде бы случайно. Кроме органиста и дирижера, все остальные — это музыканты из Луганского симфонического оркестра, которые с началом войны переехали во Львов. Меня сразу привлек этот состав своей необычностью. И вокруг нее можно строить музыкальные идеи. Кроме интересного тембрового сочетания, я использую перемещение музыкантов по залу во время игры. Звук звучит не только со сцены, но также перемещается по пространству зала и даже за его пределами.

Следует определить сразу, что это перемещение во время игры. Элементы перемещения в пространстве известны и используются в музыке очень давно.

Музыканты не только играют, но и выполняют определенные движения и действия. Но это ни в коем случае не театральное представление. Это так называемый инструментальный театр, где все происходит не по театральной, а по музыкальной логике, то есть перемещения рождаются из звучания и становятся его частью. Это расширение музыкальных образов и переход их в образы визуальные при условии, что логика остается музыкальной. А в музыкальной логике нет прямой смысловой привязки. Мы ведь не можем сказать, что определенный звук или аккорд обозначает какую-то конкретную вещь или даже какую-нибудь идею — например, свет или тьму. В музыке все гораздо многозначительнее.

Когда я писал произведение, представлял себе Львовский органный зал. Потому и перемещения музыкантов для меня происходят в конкретном помещении. Поначалу все музыканты размещаются на сцене, их расположение я фиксирую в партитуре. Затем в какой-то момент медные инструменты начинают двигаться. Они должны сойти со сцены в зал, пройти по проходам и выйти в холл, за пределы зала. Они должны чувствовать себя участниками определенного ритуала, двигаются медленно, как человек, сосредоточенный на своих действиях. Музыка очень медленная. Публика слышит, как звук перемещается в пространстве. Он будет к кому-то приближаться, к кому-то идти из стороны в сторону. Мы воспринимаем, как звук путешествует в пространстве.

В какой-то момент музыканты оказываются за пределами зала и продолжают играть. Звук слышен с обеих сторон. Затем они возвращаются и играют за спиной у публики. Их перемещения имеют чисто музыкальное значение, потому что произведение все-таки метафорично и передает обобщенные образы.

- Как вы видите процесс репетиций? Достаточно сложно синхронизироваться, когда музыканты находятся в зале и вне зала.

— Те фрагменты, которые музыканты исполняют в движении, я постарался сделать максимально простыми и не предусматривающими ансамблевую синхронизацию, то есть музыканты могут их исполнять ритмично независимо друг от друга. Оставленной на сцене частью ансамбля руководит дирижер. Конечно, я продумывал, как это нужно репетировать. Дополнительная преграда в том, что я нахожусь в Киеве, а ни одна запись не может передать реальное звучание. Поэтому планирую приехать во Львов, чтобы участвовать в репетициях вживую. Репетиции — это продолжение творческого процесса, возможность что-то исправить, проверить идею и довести ее до завершения.

- Расскажите о форме произведения?

— Произведение одночастное, от начала до конца очень медленное. Длительность — около 25 минут. Много тихой музыки, сосредоточенности на самом звучании. Ведущей идеей является повторяемость одного звука. Это как будто сосредоточенное молитвенное произношение скрытого текста – прием, очень редко используемый в инструментальной музыке.

— Насколько я понимаю, у Lacrimosa нет солиста. Расскажите о роли органа в этом произведении.

— В разных эпизодах солируют разные инструменты: скрипка, гобой. Есть фрагменты, где скрипка соло звучит, а есть диалоги гобоя и скрипки. В отдельных эпизодах орган играет соло. Но в большинстве своем орган здесь — это ансамблевый инструмент. Я использую уникальную способность органа тянуть аккорд неограниченное количество времени. Этого невозможно добиться на духовых инструментах, потому что необходимо брать дыхание. На струнных это тоже тяжело, потому что хоть и есть возможность менять направление смычка очень незаметно, но все равно это слышно. А на органе одна нажатая нота может продолжаться несколько минут не прерываясь. Это создает звуковой фон для других инструментов.

— Знаю, что вы занимаетесь не только композиторством, но и много времени уделяете популяризации украинской музыки за границей. Особенно это важно сейчас.

— Сегодня с тройной силой возобновилось волонтерское движение, которое появилось во времена Революции Достоинства. У меня также есть «волонтерка». Получаю много запросов от людей разных стран на ноты украинской музыки. Мне всегда было интересно заниматься не только собой, но также при возможности распространять музыку коллег. Сегодня продолжаю это делать с большим удовольствием. Считаю это отдельной миссией - распространять знания об украинской музыке.

В этой сфере нас ждет огромный кусок работы, ведь многие ноты наших композиторов недостаточно подготовлены для того, чтобы их можно было исполнять. За границей эту работу берут на себя издательства. Каждое исполнение современного композитора идет через издательство. У нас же исполнитель обращается, прежде всего, к самому автору. Но не каждый композитор может подготовить ноты к исполнению, но это не является его работой. Потому не удивительно, что украинскую музыку мало играют в мире. В первую очередь, это сугубо техническое препятствие.

Я знаю, что у нас образовалось несколько нотных онлайн-библиотек. Лучшая библиотека – Ukrainian Scores на базе Львовского органного зала. Это очень нужная и полезная инициатива!

— Кроме того, вы также занимаетесь преподаванием в Харьковском университете искусств. Харьков — ваш родной город — подвергся разрушительным бомбардировкам во время первых недель войны. Какая сейчас там ситуация?

— В Харькове катастрофа, более тысячи домов не подлежит восстановлению, город опустошен… Консерватория, где я преподаю, уцелела, но стекла выбиты, соответственно, температура, как на улице. А это рояли и другие инструменты, которые должны храниться при определенной температуре и влажности.

Но, несмотря на это, с 1 апреля возобновилось обучение в форме онлайн-занятий. Не все занятия реально проводить онлайн, но мы должны адаптироваться к реалиям. Есть опыт "благодаря" карантину.

— Трудно представить, сколько времени и усилий понадобится для восстановления всех сфер довоенного уровня…

– Здесь главное - не опускать руки. Делать с удвоенной и утроенной энергией и ответственностью, каждый на своем месте, у каждого своя "волонтерка". Кто воюет, кто покупает оружие, лекарства, кто помогает беженцам, а кто отвечает на запросы о нотах.

Важен, как писал Сковорода, "сродный труд". Мы должны это почувствовать и делать каждый свое дело как следует.