Хриплая сентиментальность

Поделив мир на хронопов и фамов (и всяких прочих надеек), Хулио Кортасар как яркий пример талантливых существ, которые всегда веселы, любят делать неожиданные подарки, а также вешают вместо часов на стену артишок, а потом его съедают (наверное, поэтому всегда опаздывают на поезд), назвал «великим хронопом» Луи Армстронга. Как истинный хроноп, Армстронг одинаково воспринимал как банальную относительность и железнодорожное расписание, и дату собственного рождения. Поэтому 4 июля 1900 года — это не более чем повод, поскольку к самому музыканту эта дата вряд ли имеет отношение (в бедных негритянских кварталах, когда приходила пора получать паспорт, многие из тех, кто знать не знал и ведать не ведал о дне своего рождения, объявляли, что родились в День независимости США, а что касается 1900 года, то, поговаривают, что Сэчмо, опасаясь мобилизации, скостил себе годика три-четыре).

Биографов у Армстронга много, и у каждого своя версия, когда родился гений. Мне же лично нравится такая. Моя собственная, не обоснованная ни на каких фактах и изысканиях, а только на каком-то почти телесном ощущении. Мне рассказали одну историю (позже я узнала, что это рассказ из воспоминаний его четвертой и последней жены — Люсилл), в которой Армстронгу было 40 лет, и он завороженно смотрел на новогоднюю елку, не давал ее разбирать, возил за собой по всей Америке (дело было на гастролях), а потом признался, что это была его первая в жизни елка. Так вот, тогда мне показалось, что Армстронг родился на Рождество, потому что если так, то по детской логике все становилось на свои места — великий хроноп, подарок человечеству.

И вообще, зачем легенде паспортные данные? Ведь легенда родилась совершенно не тогда, когда родился Армстронг — нищий мальчишка, донашивавший штаны дружков своей матери. Ему было уже около тридцати, когда он понял, какой неподдельный восторг вызывает его игра и выразительная мимика у посетителей кабаре «Сансет», куда ради него приходили не только Бинг Кросби и Хоуги Кармайкл, но и простая американская братва, чтобы послушать и прослезиться от избытка чувств или невоздержанного хохота — слушание, ассоциируемое у нынешних поклонников кастета и нагана скорее с филармоническими пристрастиями школьных отличников. Среднестатистический «браток» теперь не слушает Армстронга, как и не читает Есенина. Джаз перекочевал из кабака в элитарные клубы и концертные залы, Есенин — из хулиганской поэзии в классику, тем не менее высоколобое человечество, которое умеет только поднять и пользоваться, а не родить, все так же сетует на упадок культуры — значит, в мире ничего не меняется, кроме того, что иногда рождаются гении. Вот почему, например, Абрахам Линкольн стал воплощением «американской мечты», а Армстронг, несмотря на внешнее биографическое сходство, не может иллюстрировать никакие идеи? Потому что можно себе представить, что при определенном напряжении плотник выбьется в президенты, но никакое напряжение в мире не научит, как сплавить музыку и чувство воедино, сыграть об этом другим и делать вид, что ничего не изменилось, потому что в мире ничего не меняется. Вот только иногда рождаются гении.