Китч из зазеркалья

Этот художник родился и вырос в Киеве, но уже более 30 лет живет и работает в Нью-Йорке. На презентации выставки в нашей столице куратор Людмила Ковальская и искусствовед Ольга Петрова представили Давида Мирецкого, рассказав об обстоятельствах, вынудивших его покинуть Украину. Дело в том, что в советское время позиция автора была несовместимой с «генеральной линией» официального искусства, жизнерадостная натура Давида вовремя избежала длительного и тягостного пребывания в андеграунде...

И вот встреча спустя три десятилетия. Работы Мирецкого встретили с большим интересом. Одной из заповедей хорошей живописи является не тематика, как то проповедовалось соцреализмом, а проникновенность в суть изображаемого с полным использованием цвета, формы и других живописных средств. Давид Мирецкий избрал своим объектом некий узнаваемый типаж, так как считает, что любой художник ищет для изображения того человека, который ему наиболее соответствует. В его картинах узнаваемые типажи. Милые, славные обыватели, идеалом которых является комфорт и хорошая еда, с любовью и легкой иронией передаются на полотнах художника. Персонажи Мирецкого не просто живут, а как будто празднично выполняют каждодневный ритуал поддержания «огня» существования, руководствуясь заветом «Талмуда»: «Плодитесь и размножайтесь». Они позволяют нам, зрителям, наблюдать за их размеренными, исполненными достоинства жестами, как будто через полупрозрачное зеркало, позируя и выбирая лишь самые приятные ситуации, такие, как поцелуи двух влюбленных, ужин в ресторане с последующими объятиями и так далее, вплоть до рождения ребенка. При этом, в лучших традициях китча, подобраны их украшения и наряды, сотворены вычурные, вне и выше всякой моды, прически. Кульминация же межличностных отношений — «Святое семейство» — предмет особого внимания Д. Мирецкого.

Вариации на тему семьи, в центре которой ребенок, то новорожденный, то подросток, то его замена (утешительная в старости собачка) утверждают, что главная человеческая ценность — это родственные, близкие отношения. Интимные замкнутые пространства, где тесно соприкасаются близкие люди, светлы и насыщены цветом. Незыблемость их клятвенной «вечной любви» как бы вызывает динамику вокруг них в предметном окружении, между тарелками и чашками, в контрасте синего платья с желтой рубашкой, зелеными брюками и лиловыми перчатками. В трактовке лиц, с явными чертами еврейской национальности, тем не менее заметно влияние православной иконы, с присущими иконе тонким письмом и одухотворенностью. На картине Мирецкого даже обычная жительница города, регулярно пользующаяся услугами парикмахера, в своей безмерной любви к своему младенцу напоминает Мадонну.

В замкнутый мир прекрасного зазеркалья, как в подводное царство, едва доносятся всплески внешних событий. Вот красавица надела оранжевое платье, скорее всего по случаю революции 2004 года в Украине, ничем не отличая их от иных мгновений жизни, не мыслимых ею без упругих локонов, неизменных карминовых губ и ярких лакированных ногтей. Иногда ритуальное бытовое шествие нарушается появлением необычных оракулов или святых, которые, по меткому замечанию художника, никогда не занимают центрального положения, а плавно обтекаются им, не задевая никого («Пророк», «Святой Себастьян у источника»).

Небольшие по размеру, но очень емкие работы Давида Мирецкого несут мировоззренческую многогранность, настоянную на вековых традициях мировой культуры.