Клетка Пандоры

Сюжет драмы Татьяны Иващенко словно позаимствован из криминальной хроники (заказные убийства, резонансные журналистские расследования, обманчивый блеск вечного праздника жизни молодежи, затуманившей сознание наркотическим дымом), от которой хочется защититься. Но автор нарочито выявляет заявленную тему достаточно жестко, избавляя ее от лишних сантиментов. Иващенко, словно «хирург», пером-скальпелем вскрывает раковые наросты зловещей проблематики, понимая, что в вопросе излечения не обойтись без боли...

В своей основе пьеса «Побег из реальности» — созидательная, так как, поведав страшную историю, автор все-таки оставляет надежду. На лучшее.  Сила воздействия искусства способна на многое, где назидание бессильно,     художественный шок может перевернуть зрительское сознание и дать возможность достичь высшей точки           спасительного катарсиса, который           восстановит гармонию внутреннего мира.

Ну, а пока на сцене бушует мир внешний, поистине безумный... Девушка Снежана (Юлия Кшишовская) — юная и чистая, окрыленная любовью к молодому поэту Егору (Юрий Федчук), отмахивается от наставлений матери, Ирины Васильевны (Алла Шкондина), и на крыльях первого чувства парит над реальностью. Но та безжалостно возвращает Снежану с небес на землю: Егор оказывается наркоманом, спекулируя на чувствах девушки, он втягивает и ее в эту зависимость, благо, машина наркоторговли работает слаженно... Ирину Васильевну, которая обнаружила подпольный цех по производству наркотиков на предприятии местного депутата и готова опубликовать эти сведения, убивают. Пройдя через мрак унижения, пережив смерть и Егора, Снежана все же остается по эту сторону реальности, в отчаянии она прокричит финальные слова: «Мы такие молодые, мы не хотим умирать, спасите нас!»

Режиссер, он же автор музыкального оформления, Влад Сорокин, собственным определением жанра — «романтическая драма» усугубляет пронзительность диссонанса мечтаний с действительностью. Рефреном звучит в спектакле фраза: «В жизни все нужно попробовать»... Эта преступная мотивация губит молодых героев, ломает Снежану. Девушка изо всех сил старается спасти Егора своей любовью, но измененное сознание поэта уже глухо к чувствам.

Выразительную сценографию создал художник Ярослав Данылив. Огромные, словно разделенные части единого целого, панно с гипертрофированными изображениями, напоминающими картины больного сознания, расположены по кругу и заключают в себе центральную квадратную декорацию. Это подобие клетки, части которой (по ходу действия) распадаются, разъезжаются в стороны. В такой трансформации конструкции возникает выразительная ассоциация с расколотым миром, где волей обстоятельств оказываются герои. Отдельные части конструкции становятся определенными мизансценами — квартирой Снежаны, Егора, кабинетом депутата. Но основное место действия — это ночной клуб, в котором тусуется молодежь.

Разъехавшая клетка «выпустила», как из ящика Пандоры, мерзость и бедствия, монстры в жутких масках и стилизованных под хэллоуин костюмах (художник Юлия Гнатенко), с движениями наркоманов в момент ломки или под кайфом, заполоняют сцену. Эта ночная жизнь так притягательна для молодых неокрепших душ. Да и стены «ящика Пандоры» выглядят совсем не глухими и непроницаемыми, вон, сквозь прутья видна жизнь, и кажется       — совсем не сложно выбраться отсюда... Но решетка добровольной клетки оказывается сильнее бетонных стен и высоких заборов, и лишь со временем приходит понимание, насколько ложна уверенность в собственных силах. И все так трагически поздно...

Преображая сюжет поэтикой художественного обобщения, режиссер выстраивает действие спектакля на эмоциональном контрасте иллюзии и реальности. Роль призрачного существования наркотических химер отдано балетной группе. Причудливое пластическое решение балетмейстера Сергея Дмитриева создает впечатление спектакля в спектакле. Современные ритмы, яркая музыкальная партитура, выразительный модерный танец, сложнейшие пластические фигуры, эстетически изысканные визуальные композиции тел наполняют особым смыслом драматические сцены. Балет словно комментирует происходящее, часто задействуя в своих пластических экзерсисах драматических персонажей. Рисунок фантасмагорических динамических движений в разноцветных отблесках прожекторов усиливает ощущение трагической развязки, зловещие фигуры танцоров символизируют равнодушие мира к страданиям человека, демонстрируют бездушие эксперимента над ним, корчащимся в наркотическом угаре.

Многие коллизии пьесы в спектакле узнаваемы для нашего современника, образы характерны: беседа матери и дочери, будто разговор глухих, вечный конфликт поколений, каждый думает о своем и не слышит близкого человека. Ирина Васильевна, в буквальном смысле, кладя свою жизнь на борьбу с наркотическим безумием, элементарно упускает собственную дочь. Циничный депутат (Адам Цыбульский), холеный и бравирующий своей безнаказанностью, идет на преступление без малейшего колебания. Совершенно беспринципный продавец героина Нарком (Александр Латышев) поставил свое благополучие в прямую зависимость от количества посаженных на иглу. Его диалоги со Снежаной, пришедшей за дозой, демонстрируют всю глубину пропасти унижения человеческого достоинства.

О завсегдатаях ночного клуба Алине (Ольга Дейнека) и Кате (Екатерина Король), сознательно опускающих Снежану до своего уровня, вообще трудно говорить с позиций морали. Эти, в определенном смысле, известные схемы человеческих отношений, актеры Театра им.Ю.Дрогобыча насыщают индивидуальными эмоциями, яркими находками черт характеров, подкрепляют психологизмом, мотивируют темпераментом.

Завершая «Побег из реальности», режиссер эмоционально закольцовывает действие словами о прекрасном рассвете, «похожем на молочный шоколад», дающем человеку надежду на спасение. Снежана погрузилась в сумерки, но, хоть и с искалеченной душой, все же смогла встретить новый рассвет. Таким решением спектакль выполняет свою художественную миссию — он оставляет зрителю надежду. В этой оптимистической финальной точке заключена убежденность автора и театра в том, что в жизни самое важное для человека — сделать выбор. Правильный.