Космические сказки для взрослых

Киевский Молодой театр продолжает свои «виртуально-космические» исследования. И почти сразу после выхода спекакля «Город Солнца» Андрея Билоуса по пьесе Генрика Ибсена «Мастер Сольнес», действие которой режиссером перенесено в будущее, на сцене театра — опять фантастическая история. В этот раз постановка «Эпос хищника» осуществлена Андреем Поповым (его же инсценизация и перевод на украинский язык) на Микросцене театра. Автор одноименного рассказа, по мотивам которого поставлен спектакль, — Леонид Каганов.

В основе «фэнтези без антракта» (именно так определен жанр спектакля) — случайная встреча двух на космическом лайнере после взрыва. В результате катастрофы выжили только землянин — бортовой врач (Анатолий Петров) и существо из планеты Юта Глайя (Анна Бащева). Главная задача этих заложников ситуации — спастись, ведь кислорода осталось совсем мало. Однако пребывание в одном пространстве представителей разных планет порождает много размышлений, споров, поисков ответов на извечные вопросы. Поэтому весь спектакль является своеобразным диалогом, который имеет свою внутреннюю композицию, темпоритм и визуально-звуковое решение.

Глайю и Врача объединяют общие физиологичные особенности и разум (не зря инопланетное создание называет себя «он», ведь разум — мужского рода), однако их история и мировоззрение — принципиально разные. Глайя изучает эпос людей, которому, по сравнению с ее цивилизацией, не так уж и много лет, удивляясь человеческим привычкам, убеждениям и даже словам, которые подчас кажутся бессмысленными. Глайя в рассказе Леонида Каганова больше похожа на маленькое пушистое животное с большими глазами, прытким хвостом, что-то между котенком и енотом. Глайя Анны Бащевой стройная, пластичная, гибкая (несколько напоминает персонажей из известного «Аватара» Джеймса Кемерона), хотя и называет себя «пушистиком» согласно тексту-оригиналу.

Врач в исполнении Анатолия Петрова — сдержанный, несколько уставший, в основном — уравновешенный, а подчас и нервозный. Однако есть в этом представителе «племени хищников» искра добра, что позволяет ему наладить с ютой дружеские отношения.

Глайя рассказывает Врачу сказки — о принцессе и драконах, историю из эпоса «Тратаниан», которые позволяют сравнить эпосы двух разных цивилизаций. Для пушистого существа странны человеческие понятия «равенство», «смиренность», «борьба», «добро», «месть», «соревнование». Даже слово «прости» для Глайи — новое, ведь представители их народа никого не обижают, не допускают грубости, а для признания своей ошибки используют всего лишь таинственное «счюитц». Но наибольшее удивление у нее вызывает привычка «торговать поступками». Платить, торговаться, отвечать добром на добро, а злом на зло. А еще — воевать, постоянно соревноваться, даже с неживой природой, доказывать ей свое первенство и мстить. Чтобы показать Врачу определенную абсурдность обычаев «эпоса хищника», Глайя приводит примеры из античной мифологии, фольклора и даже Библии.

Время, проведенное в замкнутом пространстве с умным «пушистиком», у которого, кстати, самый ценный и самый теплый мех в мире, позволяет Врачу задуматься над словами Глайи, что его раздражает, а иногда и огорчает. Ведь нарушить привычные для себя, хищника, законы и устои нет никакой возможности. Заметным отличием представителей человеческой цивилизации и ютов является отсутствие у последних страха перед смертью. Именно поэтому Глайя спокойно предлагает Врачу спасаться самому, оставив себе ее ценную шкурку.

Интересным моментом сценической интерпретации Андрея Попова является финал, отличающийся от текста-оригинала. Если в рассказе Леонида Каганова Врач спасает Глайю, предварительно видя страшный сон о ее гибели от его же руки, то герой спектакля «Эпос хищника» спасается лишь сам, тем самым подтверждая хищническую, эгоистичную природу человека... Однако ощущения трагедии не возникает — только осознание органического поведения таких разных созданий: несколько несовершенного, однако сильного Человека и такого естественного, хрупкого и теплого существа из инопланетного племени юта.

Кроме того, созданная режиссером атмосфера фантазийной с помощью света, космической атрибутики и сирены, являющейся не только сюжетным ходом, но и символом предостережения, глобальной опасности человека), позволяет воспринимать эту историю как еще одну философскую сказку-притчу, хотя и не без намека на обреченность человеческой цивилизации.