Крутой маршрут актера

Он актер без амплуа, и этому мастеру подвластны разные роли. Впервые на сцену родного театра Борис Мирус вышел 60 лет назад. После окончания актерской студии при театре он дебютировал в главной роли в спектакле «Женитьба Белугина». Выступил с большим успехом, критики пророчили талантливому актеру стремительное продвижение в карьере, но жизнь внесла свои «коррективы»...

ЛЬВОВ — КИЕВ — ВОРКУТА — ЛЬВОВ

— У меня был «перерыв»: с 1949 по 1956 год, — горестно улыбается актер. — Меня изолировали как «опасный элемент общества» и отправили добывать уголь в Воркуту на долгих семь лет... Обвинили как участника «банды» украинских националистов, в антисоветской агитации и окрестили «изменником Родины», и к этому списку еще приписали участие в подготовке покушения на одного из членов тогдашнего правительства — Никиты Хрущева. Судила тройка и присудила десять лет лагерей. Я попал в так называемый Воркутинский котел, нас было 100 тысяч... В «Речлаге» много было осужденных людей очень разных профессий. Я дружил с актером Юрием Волковым — из Московского театра драмы им. М. Ермоловой. Помню еще актера-эстрадника Копилова из Крыма, театрального художника из Ленинграда Образкова, клоуна Белинского из московского цирка. Дружил и с учеником Курбаса и Мейерхольда — Глебом Затворницким (он был большим другом Бориса Фомича Тягно, долгое время работавшего художественным руководителем нашего театра). Кстати, Глеб Дмитриевич ставил спектакли в культбригаде. С ним мы, расконвоированные, ездили по всем лагерям, а это уже была почти воля. Затворницкий ставил: «Свои люди, сочтемся», «Лес» Островского, «Медведь» Чехова, различные скетчи... В них все роли исполняли мужчины-заключенные. Позже я сам поставил комедию «Шельменко-денщик» Квитки-Основьяненко. Долго искал «актрис». Мотрю в моем спектакле играл столяр, который был под два метра и имел здоровенные заросшие руки. Присю — молоденький латыш. Феню Степановну — медбрат из санчасти...

— Помните свои впечатления от дебюта в Театре им. М. Заньковецкой?

— Я сыграл в спектакле «Женитьба Белугина». Был назначен во вторую очередь, а в первую — Александр Гай. Спектакль ставил Виктор Илларионович Ивченко, мой педагог в театральной студии. Он возлагал на меня большие надежды и назначил дублером, чтобы я форму актерскую наживал. На третьем показе спектакля, прошедшего с большим успехом, Гай неожиданно потерял голос и меня срочно ввели в постановку. Я на сто процентов справился с ролью и был потом такой окрыленный! Впоследствии приехал во Львов Иван Иванович Чабаненко (ректор Театрального института им. Карпенко-Карого). Увидел меня в этом спектакле и предложил приехать в Киев учиться. Кто бы отказался от такого предложения? Я взял отпуск и поехал. А через неделю меня на улице арестовали...

— Не выясняли потом, кто же вас «сдал»?

— В Киеве жил Стефан Стецько, учившийся в 1945-м вместе со мной в театральной студии во Львове, а потом бросивший учебу и переехавший в столицу. Был он хвастуном и человеком с плохой душой. Именно он написал на меня донос. Нас «познакомили» на очной ставке, где Стефан заявил, что я приехал в Киев создавать молодежную националистическую организацию. Хотя в глаза мне не смотрел... Он и на отца своего сказал, что у того в селе карабин под крышей. Можно сказать, что Стефан был потомком «легендарного Павлика Морозова». Кстати, меня освободили раньше «друга» Стецько. После того как меня реабилитировали, он сидел еще восемь лет: «за вымышленную организацию и за ложные показания».

— Какой была ваша первая роль после возвращения из лагеря?

— Остап в «Тарасе Бульбе». Эту роль играл Алексей Давиденко, переехавший в Киев и работавший в Театре им. И. Франко. Знаменитый Борис Тягно сразу же задействовал меня в спектакле — несмотря на длительный «отпуск». Мне нравился Киев — вот и планировал там остаться. Тем более, что мой бывший педагог В. Ивченко был назначен главным режиссером новообразованного Театра киноактера и предложил работу. Но жить в столице не было где, я жил у Ивченко. А тут приехал Владимир Данченко, его друг из Театра им. М. Заньковецкой. Именно он предложил вернуться во Львов. В театре приняли меня очень хорошо. Каждый режиссер брал меня в свой спектакль. Я ни от чего не отказывался — что давали, то и играл. И дошел даже до того, что был назначен на роль Ленина в «Патетической сонате» Николая Кулиша. И в Москву ездил, чтобы собрать материал о вожде пролетариата. Учился не произносить «р», побывал в Горках, встречался с Борисом Смирновым (актер МХАТа, создавший в нескольких спектаклях образ Ленина. — Т.К.), который подарил мне шикарное фото Владимира Ильича, подписав его так: «Желаю тебе, чтобы твой Ленин прогремел на весь Союз!». Но Ильича я так и не сыграл. Хотя был доволен, что побывал в Москве, познакомился с интересными людьми, а еще привез домой целый саквояж дефицита — апельсинов и мандаринов.

— Все ли роли вам нравилось играть?

— Было много спектаклей, актуальных тогда. Я переиграл массу ролей комбайнеров, трактористов... Конечно, такие роли не требовали игры высокого класса, но я всегда играл так, будто мне это приятно. Во всяком случае, не тратил нервы — свои и режиссера, как это иногда делают некоторые актеры. Меня всегда за эти роли хвалили, говорили, что я правдив на сцене. Кстати, я и у Марка Захарова в пьесе Валентины Черных играл роль директора и получил от этой работы колоссальное удовольствие.

— Если сравнить театр Бориса Романицкого, Бориса Тягно, Владимира Данченко и Федора Стригуна, какая разница между этими режиссерами и с кем вам больше по душе было работать?

— Манеры Романицкого и Стригуна похожи. Так же близки Данченко и Тягно, которые были углубленными теоретиками и характеры имели закрытые. То есть для того, чтобы понять их видение роли, их нужно было очень внимательно слушать, потом — много думать и переспрашивать, причем по несколько раз. Что касается Романицкого, то он долго за столом не сидел: почитал с актерами пьесу день-второй, а потом — на сцену. Так сейчас поступает и Стригун. Наверное, это происходит от того, что и Романицкий, и Стригун — актеры. Мне такая манера режиссера очень близка. Потому что иногда показанный режиссером жест помогает создать роль. А особенно тогда, когда режиссеру веришь, что очень важно в нашей работе.

— Вы работали в одних спектаклях с Богданом Ступкой.

— В 70-х годах в «Дамах и гусарах» я играл майора, а Богдан — поручика. Тогда он худой был, а я для него был Борисом Михайловичем. Уже тогда Ступка был очень интересным актером, и чувствовалось, что скоро вырастет в настоящего мастера. Он — человек вспыльчивый, творческая фантазия у него колоссальная. Всегда приносил на репетиции что-то новое, с большим юмором человек. Ступку могу похвалить за то, что он не суется в режиссуру.

«БУДЕТ ХОДИТЬ ПО ПРОВОЛОКЕ»

— А как у вас появилась мысль стать актером?

— Я приехал во Львов в 1944-м на курсы киномехаников. Причем не столько тянулся в киномеханики, сколько хотел смотреть кино. Кроме того, в техникуме давали общежитие. Но я не столько учился, сколько по Львову волочился! Тогда случайно и зашел в Театр им. М. Заньковецкой. Сидел на балконе и смотрел спектакль «Генерал Брусилов» и был очарован. Впоследствии поступил в Политехнический институт, на строительный факультет. Две недели походил на занятия, а там — высшая математика. Поэтому и бросил учебу. Как-то наткнулся на объявление о приеме в театральную студию. Первое, о чем спросил, — есть ли там математика, и ужасно обрадовался, когда услышал, что нет. Поступил и сразу же поехал к родителям — хвастаться. А отец, который никогда не был в театре, но знал, что такое цирк, сказал матери: «Будет у нас циркач. Будет ходить по проволоке».

— Признайтесь, а романы с партнершами у вас были?

— Да у кого же их не было! Просто кто-то об этом говорит, а кто-то — нет. Я во всех своих партнерш влюблялся. На неделю, на две, на месяц... Это мне облегчало работу. Влюблялся еще на репетициях и дотягивал влюбленность до премьеры. Любил всех: Катю Хомяк, Любу Каганову, Анну Ефремовну Босенко (хотя она была на 15 лет старше меня)...

— У вас большой театральный опыт. Можете ли сравнить зрителя, скажем, 60-х годов и современного?

— Когда-то шли в театр настоящие любители театра, знающие о всех премьерах, ждущие их. Празднично наряжались, в фойе пахло хорошими духами. А лица какие были! Вдохновленные! А что уж говорить об атмосфере в зале? А сейчас что? Почти на каждом спектакле звучат трели мобильных телефонов...

— Вы совсем не выглядите на свой возраст...

— Наверное, в моей метрике ошибка. А если серьезно, каждое утро делаю зарядку. С трудом, но делаю. Никак не раскачаюсь, пока не обольюсь холодной водой. А еще мне очень помогает юмор. Считаю себя счастливым человеком. Мне всегда везло. Наверное, сам Бог мне помогал. Я еще совсем молодым попал в такую мясорубку... Но ведь выжил! И здоровье не потерял. Значит, Господь уберег...

СПРАВКА «Дня»

Борис Михайлович Мирус родился в 1928 году в селе Синяковом Чертковского района на Тернопольщине. В 1948 г. закончил актерскую студию при Театре им. М. Заньковецкой и был зачислен в труппу. Но уже через год его арестовали и как политзаключенного отправили в Воркуту в «Речлаг».В 1957 г. вернулся в родной театр. За 50 лет создал больше 200 образов, большинство из которых стало достоянием украинского сценического искусства. Играл в спектаклях «Мария Заньковецкая» Ивана Рябокляча, «Тыл» Николая Зарудного, «Дамы и гусары» Александра Фредро, «В степях Украины» Александра Корнийчука, «Князь Данило Галицький» Василия Босовича, «Хозяин» и «Савва Чалый» Ивана Карпенко-Карого, «Маруся Чурай» Лины Костенко, «Мазепа» Богдана Лепкого, «У неділю рано зілля копала» Ольги Кобылянской, «Визит пожилой дамы» Фридриха Дюренматта и других.