Мастера без Маргарит
Одна моя приятельница довольно долго зависала на чтении. Затем она шарахнулась в дзен и пошла учиться по всяким мастерам — от цигуна до астрологии. Как-то она сказала: «Трудно жить на рубеже столетий. Подобно вшам в тулупе — его выворачивают на солнце и приходится убегать». И она бросила своего мужа, выскочила замуж за другого и сбежала в Австралию. Был еще один мастер-мистик, в перерывах между ширками писал какую-то морфинистскую прозу. Позже он также сбежал в Германию. Кое-кто, правда, остался. Одни, найдя себя в политических играх, откормили жирные рыла и бросили писать. Другие истлевают в саркофагах собственных параной, создавая плохонькую прозу и ругая «жлобов». Всех этих разномастных типов объединяет сейчас одно: все они в свое время увлекались булгаковским «Мастером и Маргаритой».
С каштанным патриотическим пафосом этот роман рассматривался киевлянами не только как универсальный, но и (что неожиданно) как киевский текст. Следует задуматься над этим нонсенсом. Ведь действие романа происходит в Москве, и с Киевом связывается разве что благодаря Берлиозу, которому отсекло голову, да еще Лысой горе, куда летала Маргарита. Ум человека любит лабиринты, отчаяние и искушение темноты — Булгаков построил гениальный лабиринт в темноте, где в качестве стен выступает творческая надменность, а целью служит — выход в пустоту. Это не нирвана, это — другое. Это очень высокая майя. В самом романе все правильно — поэты пишут, женщины любят, безумцы страдают, правители сомневаются. Однако смысл не в этом. Погружаясь в этот роман, читатель не замечает, что автор, мастер чувственного знания, наделяет читателя своим умом. Собственный ум человека — это бесконечный источник радости, ясности и божественности — остается запечатанным. И человек может жить всю жизнь виртуальными чувствами, заимствованными интерпретациями и чужими страхами — от животных до религиозных. Киевляне, кстати, весьма склонные к мистическим поискам и подверженные тонким искушениям, попали в собственную ловушку. Вспомните киевскую школу философов — все они поют, словно соловьи. Дело не в Булгакове — мастер сделал дело, и Бог ему судья. Речь идет о нашей свободе. Ее нет. Мы все хотим быть красивыми и боимся быть правдивыми. Мы все твердим об эстетике и с целомудрием проституток избегаем этики. Большинство из нас не понимает даже, что это такое. В наших головах отпечатки лабиринтов, разум наш скомпонован из наследственной смеси тысячелетних чужих идеологий, а страх, навязанный нам чужеродными приспособлениями, вынуждает нас искать сходство всего со всем. Мы даже не замечаем, что большую часть жизни чего-то боимся. И ищем, ищем новых Мастеров, чтобы только не принимать собственных решений. Считая себя Мастерами, ищем непременно Маргариту, и не найдя, деградируем.
Финалом этого является подмена, когда темные лучи Танатоса воспринимаются как горячий свет Эроса, когда место поиска и любви вытесняет внутренний морфинизм, а смелость исчезает и ее место занимает либо жадность, либо апатия.
Здесь нужно сказать стоп. И вот почему. Одного мудреца спросили о темных учениях. Он ответил: «Это все от Бога. Так Господь обманывает темных и злых». Мастер прошел и сплел лабиринт-паутину. Решать ученикам. Могу только намекнуть, что это своеобразный дзен-коан, о существовании которого Булгаков, напуганный собственным ужасом перед бесконечностью, и не предполагал. Если мы вспыхиваем, тотально, сразу и до конца — паутина сжигается, чужеродное устройство распыляется и остается творение. Но предупреждаю — это страшно.
Р. S. В югославской экранизации «Мастера и Маргариты» роль Христа была эпизодической и исполнял ее с явной издевкой какой-то полоумный. Эти экранизаторы по мощности чужеродного приспособления могут состязаться с некоторыми киевскими трупоедными постмодернистами.
