Мать хороших людей

Фильм Хулио Медема «Беспокойная Анна», который с конца минувшей недели идет в кинотеатре «Киев», привезла в Украину компания «Артхауз трафик», которая с завидным упорством продолжает поставлять на наши экраны некоммерческое кино.

Испанский режиссер Хулио Медем не столь известен (по крайней мере, у нас), как его соотечественник Педро Альмодовар. Тем не менее, вместе с последним, а также с Бигасом Луной, он входит в тройку самых выдающихся кинорежиссеров современной Испании. Критики и киногурманы прежде всего ценят его приверженность к «магическому реализму» — жанру, популярному среди испаноязычных писателей. «Беспокойная Анна», где воспринимаемая нашими чувствами грубая реальность смешивается с тонкой реальностью снов и всплывающих из подсознания туманных воспоминаний о прошлых жизнях, вполне вписывается в понятия как «магического реализма», так и «поэтического кино», коим и прославился режиссер.

Поэтическая душа Медема на этот раз сочинила историю в защиту Женщины, которую на протяжении не то что веков, а тысячелетий насилует, убивает мужчина. Импульсом для съемок «Беспокойной Анны» стала смерть сестры режиссера, которой он и посвятил свой фильм, при этом использовав ее причудливые картины в качестве работ своей героини. Анна (Манула Бельес), не ведающая влияния цивилизации, живет со своим отцом у моря, в пещере, стены которой расписаны ею наподобие храма. Правда, «храм» Анны, всему в этой жизни научившейся у отца, не имеет ничего общего с религией, с Богом. Ее «религия» всецело находится в сфере подсознания, которое мучает девушку неясными, но очень сильными переживаниями. Осознать их Анна смогла лишь благодаря сеансам гипноза, на которые она согласилась, попав в дом собирающей юные таланты меценатки, сыгранной Шарлоттой Рэмплинг. Оказалось, что посещающие юную художницу-самородка видения являются ничем иным, как воспоминаниями из прошлых воплощений.

Самое первое, самое близкое воспоминание, которое отчетливо проявляется во время гипнотического сеанса, относится к жизни героини в Северной Африке. Принадлежа к свободолюбивым племенам, кочующим по Сахаре, Анна, вернее женщина, в теле которой нынешняя Анна жила, была жестоко казнена солдатами: ее и мужа отдали на съедение хищным птицам. Заново переживаемые во время гипнотической регрессии боль и ужас насильственного умирания усугубляются у Анны болью потери любимого. Молодой араб, которого она полюбила с первого взгляда, и который, как ей казалось, был ее мужем в прошлой жизни, внезапно без объяснений исчез. Оказалось, что парень расстался с Анной, узнав, что приходился ей не мужем, а сыном. Так поселяющий своих героев в атмосферу древних мифов режиссер, вводит в картину тему инцеста. Сама же Анна — хоть Медем и не поддается естественному в такого рода сюжетах соблазну сделать ее библейской Евой, — постепенно обретает черты некой праженщины, праматери, которая всегда была и будет, по ее выражению, «матерью хороших людей». Веру в свое высшее предназначение девушка сохраняет, невзирая на то, что всякий раз ее, молодую, полную сил и жажды жизни, убивали мужчины. Унижают и чуть не убивают ее и сейчас, когда она, придя в номер высокопоставленного американского политика для банального занятия сексом, испражняется старому сластолюбцу прямо в лицо — другого способа отомстить сеющим в мире зло мужчинам Анна не нашла.

Медем не только не скрывает свою позицию во взгляде на отношения Мужчины и Женщины, он, дабы не возникло разночтений, снимает к своей картине пролог: сокол, чьи когти, глаза, крылья предназначены для охоты, убивает в небе голубку. Будучи по природе хищником, насильником, мужчина всегда будет насиловать, убивать женщину, если не физически, то ментально — таков итог художественных откровений Хулио Медема. Иной модели отношений между полами, кроме как насильник—соблазнительница, он в этом мире не видел. В существование же другого мира, других отношений, основанных не на насилии, не на эксплуатации, а на добровольной жертве и любви, он, похоже, невзирая на склонность к магии, к иррациональному, просто не верит.