Меандр длиной в воспоминание
Трудно быть консерватором и в то же время искренне отдавать себя «актуальному искусству». Впрочем, Юлия никогда и не была консерватором. Она — поэт эфемерного, неизреченного. Поэтому не удивляешься, когда находишь в ее мастерской том Пруста в причудливом издании 20-х. Как и тому, что мастерская эта (где она иногда устраивает свои выставки) — не где-то, не на Троещине или в Святошине, а в сердце Подола — между Могилянкой и бывшей (снова воспоминание!) мастерской деда-кузнеца. Поэтому когда пару месяцев назад на Рейтарской появилась галерея искусств «Art East», с нештукатуренными грубокирпичными стенами (одному известному поэту-авангардисту они, правда, напомнили импортный бар — но ассоциация эта весьма субъективна), сомнений быть не могло: когда-то здесь появятся произведения Лазаревской.
Выставка и не задержалась, получив сугубо Юлино название — «Меандр». Эх, за что я люблю Киев, так это за его «святую простоту» — здесь как не «Самватас», так «Диалоги с Бесконечностью», как не «Пантагрюэль», так «Меандр». Но тут случай, когда лучше не скажешь: меандр — прирученная спираль, карта-схема «вечного возвращения». Снова воспоминание — в одиннадцати полотнах-фотографиях — игры и жизнь («труды и дни» — это впереди) двух девочек-близнецов. Воспоминание, промодулированное, по изречению автора, «цветовым слухом». Старое фото, увеличиваясь в размерах, проигрывает в четкости, но выигрывает в настроении. Поблекшая зернистость теней — это шум Времени, умноженный на страстность Воспоминания.
Близнячество — один из лейтмотивов творчества Лазаревской, нередко переплетающийся с другими темами и образами. Все — «родом из детства». Ведь и первая кукла художницы была одна на двоих, на пару с сестрой (а другую свою игрушку — большого резинового слона, которого ей подарили после «прокола ушей», она впоследствии «вспомнила» в своем керамическом произведении «Сектор 49»). Поэтому мечта девочки, сызмала мало игравшей куклами, во взрослом возрасте сублимировалась в керамических произведениях, серии болезненно-сонных кукол (они представлены в отдельном шкафу в экспозиции «Art East»). «Кукла-сестра, дитя, вторая половина... ближе матери, огромная, исполняет все желания и в то же время может быть наказана» (из буклета выставки в 1995 г. «Вторая половина, или Привет Тонету»). Неисправимое ощущение собственного близнячества, сходства/непохожести двух родственных комков плоти зеркально отразилось в модификациях кукол, которые так же похожи/непохожи между собой, хоть и намекают на «серийность». Неспроста же назвал киевский прозаик Веле Штилвелд выставку — «удвоением ностальгий»: фотоживопись на стенах была «продублирована», «проблизнецована» еще и авторским видеофильмом Юлии, конечно же, под названием «Меандр» (там преобладала тема превращений).
Впрочем, все аналогии хромают. И мотивов у Лазаревской не два, а по меньшей мере — дважды два: кроме Куклы — Ракушка, Птица, Яйцо-райцо. И диапазон ее творческих интересов незауряден: музыка, кино, скульптура, живопись, фото. Следовательно, лабиринт нынешнего «Меандра» — это только короткий отрезок ее парадоксального мира.
