Мерцающая жемчужина на Андреевском спуске

Придите в театр пораньше, загляните в кафе, окунитесь в атмосферу приветливости, доброжелательности и улыбок. Здесь все начинается даже не с вешалки. Уже на подходе к небольшому старинному особнячку театра «Колесо», меня окутывает легкий флер предвкушения удовольствия. Удовольствия от предстоящего спектакля, от радости встречи с художественным руководителем театра, прекрасным режиссером и блестящей актрисой Ириной Клищевской и ее замечательной труппой. Изящная Ирочка, которую в свое время не приняли в театральный институт по причине небольшого роста, как маленький эльф с волшебной палочкой в крепком кулачке, уже 16 лет умело и твердо управляет многомерным театральным священнодействием.

В своем рассказе о театре «Колесо» обещаю читателю не раскрывать содержания ни единой пьесы, что безмерно раздражает у некоторых рецензентов и что лишает зрителя очень важного момента неожиданности и предвкушительного незнания.

С чего же начать? Репертуар необозримо разнообразен, и почти каждая премьера — совокупность режиссерских находок, виртуозной изобретательности и, что особо хочется подчеркнуть, филигранной отточенности каждой мизансцены, каждой детали в удивительно зрелищных спектаклях на миниатюрной сцене театра «Колесо».

Одна из последних премьер — «Чудо Пиаф». Знаю, как долго Ирина Яковлевна подбиралась, подкрадывалась, искала ключ к роли, но на сцене мы не видим предыдущих усилий и пота актрисы — перед зрителем легкий графический контур образа великой певицы. Как будто бы поднятой ветром песчинкой очерчивается переплетение страданий с цепью чудес ее жизни. Чудес, о которых писала сама Пиаф. И на наших глазах Дюймовочка Клищевская превращается в воробышка Пиаф. Завораживающе.

На мой взгляд, чрезвычайная опасность кроется в обращении к пьесам Мольера, которые идут на сценах всего мира уже несколько столетий. «Мнимо больной» в «Колесе» переполнен сюрреалистической символикой и вместе с тем вполне реалистической передачей столь нам знакомых бессовестности и мздоимства. В миниатюрном пространстве сцены, на расстоянии вытянутой руки от зрителя, когда не простится ни одна погрешность, выверено кажется все, вплоть до каждого движения, взгляда и поворота головы героев. Не имея финансовой возможности приобретать шелка и муары, театр однако создает авторские костюмы с ручной вышивкой, выполненной разными мастерами — еще одно дополнительное эстетическое удовольствие. И, как во многих спектаклях, органичный музыкальный фон. Композитор М. Чембержи как бы перебрасывает музыкальный мостик из ХVII в XXI столетие. И опять театр удивляет публику. Разве это не есть одно из многих его предназначений и задач?

Театры охотно обращаются к драматургии Мольера. Метафорический Тартюф у франковцев в постановке Козьменко-Делинде тоже необычайно интересен. В личном разговоре после премьеры с французским атташе по культуре было приятно услышать, что ему спектакль понравился не меньше, чем в «Комеди Франсе». А у зрителя есть возможность сравнить «двух Мольеров».

Мольер сегодня — это интересно.

В спектакле «Скандал с публикой» Питера Хантке зритель, внутренне сопротивляясь, каким-то образом втянут в странную театральную полемику-провокацию. Но втянут! Втянут, казалось бы, в бессвязный поток насмешек и даже издевательств. И если кто-то шел с мыслью: а что вы, мол, нам тут покажете, над чем посмеемся, то оказывается смеются...над публикой. Но она незаметно и даже охотно принимает эту игру без правил, вырываясь из оков традиционализма. Режиссер умело конструирует непонятное на первый взгляд строение. «Если это искусство — то не для всех, а если для всех — то это не искусство» — писал композитор Шонберг. Мысль, безусловно, эпатажная, парадоксальная и спорная. Но действительно соотносимая с этим произведением.

Для опытного театрала это вроде бы как дежавю, мы это уже проходили в 60-х, увлекаясь Беккетом, Натали Саррот, театром абсурда. Но, как часто это бывает в искусстве, многое возвращается на круги своя, и, видя в зале завороженные молодые лица, я радуюсь — существенный художественный пласт культуры ХХ столетия достался и им, молодым. Актеры, к их чести, мужественно ведут спектакль, не дрогнув, и даже действительный скандал в зале не нарушил ткани этого прелюбопытнейшего представления. Хотя зритель вероятно «раскололся пополам». Пьесы Хантке прошли по многим сценам мира, а в Украине впервые их открыл для зрителя театр «Колесо».

Первопрочтение драматического произведения уже слегка призабытая прекрасная театральная традиция: ранее шла своеобразная борьба между театрами за право первого показа. Репертуарная политика театра «Колесо» следует этой традиции, он часто становится первопроходцем, представив зрителю произведение австрийского драматурга Иоганна Непомука «Колишні справи», «Шантрапу» Панаса Саксаганского, которая не видела сцены с 1917 года, спектакль «Пристрасті дому пана Г.П.» по пьесе Олены Пчилки (матери Леси Украинки) «Сужена не огужена».

Афиша — разнообразна и гармонична. Избегая перекоса, она включает трагедии, драмы, комедии и столь многими любимые водевили. В опасной близости к зрителю, все время трансформируя небольшое пространство, театр создал 24 спектакля, среди которых немало долгожителей, задавшись нелегкой целью: если зритель придет 24 раза — зрелище не должно повториться.

Актриса Ирина Клищевская совершенно преображается, используя разные краски, играя, к примеру, Леа в «Азалии» Ива Жамиака или Габриэль в «Генералах в юбках». Что же касается остальных актеров, то госпожа Ирина: утверждает — все участники ее труппы — звезды. И легко согласиться с этим: каждый актер имеет свой бенефисный спектакль, а в «Генералах в юбках» Жанна Ануя участвует вся труппа. И что совершенно непостижимо — на маленьком пятачке нетесно! Компактно уложившись в пространство зала-бомбаньерки, театр представляет на суд публики порой диаметрально-противоположные произведения, на любой вкус. Какие-то пьесы требуют развитого ассоциативного мышления, иные веселят или утоляют печали, а, пожалуй, главное, по утверждению одного известного драматурга, это то, что в театре иногда бывает такая редкая возможность — понять другого человека.

Обращается театр и к пьесам 80-х. Многие, вероятно, помнят легендарный спектакль тех лет «Чинзано» по пьесе Людмилы Петрушевской. Бедна и неприглядна жизнь героев, страшно от их несложившегося нескладного существования. Страшно и ... узнаваемо до боли. Здесь мы видим совершенно иную Ирину Клищевскую. В отличие от нежной и тонкой Леа в «Азалии» ее жесткая Смирнова на фоне бессмысленности происходящих событий ужасает, что в свою очередь, возможно, дает зрителю шанс переосмысления своей собственной жизни. Возможно.

Сейчас идет кропотливая и напряженная работа над еще одной резонансной пьесой тех же лет Ярослава Стельмаха «Игра на клавесине». Пожелаем театру удачной премьеры.

С неизменным успехом живет на сцене и другая пьеса Ярослава Стельмаха — «Эмма». Однажды я случайно подслушала разговор двух американок, идущих на премьеру: «Флобер? Это так скучно теперь. Что же может получиться на сцене?» Но по окончанию представления они не скрывали своего изумления от увиденного. Да, в ХIХ веке писали иначе. Но драматург создал напряженное, динамичное, воистину драматургическое действо, удачно избежав длиннот, присущих произведениям позапрошлого века, не выплеснув вместе с водой ребенка. Спектакль — трогающий до слез. Нежное сплетение белого, серебристого, золотистого, шелестящего, светящегося. Но на этом сказочном фоне еще более выпуклы страдания и метания Эммы. Страдания, близкие и понятные нам, вызывающие сочувственный отклик зала.

Даже с неудачной, неглубокой, на мой взгляд, пьесой Мережко «Кавказская рулетка» режиссер и актеры справляются мастерски, заставляя зрителя, несмотря на конъюнктурность произведения, плакать.

Рекомендуя посетить ту или иную постановку, критик рискует своей репутацией рецензента. Но в нашем случае, я готова нести ответственность, не опасаясь упреков зрителей в чрезмерной субъективности.

Художественный руководитель театра Клищевская в постоянном напряженном поиске: хороших пьес, хороших переводчиков, хороших композиторов. Оригинальная музыка и аранжировка чудесного композитора Владимира Гронского к пьесе Иоганна Непомука «Колишні справи» опять свидетельствуют о попадании в яблочко.

Невозможно в небольшом эссе рассказать об обширном репертуаре театра, столь любимого киевлянами. Он имеет постоянного зрителя, являясь как бы своеобразным элитарным уголком в самом сердце Киева. Здесь можно встретить представителей дипломатического корпуса разных стран, истинно киевскую публику, любознательных приезжих и, что не маловажно, большое количество молодежи. Столичные театры ежегодно представляют на суд зрителя около сотни премьер, но маленькая жемчужина на Андреевском не теряется среди этого многообразия, не меркнет на фоне «больших» театров — царственного Национального театра им. И. Франко, давно покорившего киевлян Театра на Левом берегу или Молодого, но уже крепко стоящего на ногах, театра.