Михаил УРИЦКИЙ: «Мы работаем с человеческими эмоциями»

Так и хочется сказать: как птицы из теплых краев. Это я сейчас о столичных режиссерах, которые, в условиях ослабления карантина, вернулись во Львов, чтобы продолжить прерванную карантином работу.

С известным режиссером-кукольником, а еще — преподавателем Киевского университета театра, кино и телевидения им.  Карпенко-Карого, лауреатом многих международных театральных фестивалей и премий — Михаилом Урицким мы виделись в Театре эстрадных миниатюр «И люди, и куклы» в январе, когда начались репетиции спектакля «Дети Ноя» по Шмитту. Тогда, помнится, расспрашивала Михаила Яковлевича, почему взят к воплощению именно Шмитт, ведь этого автора довольно часто ставят во Львове / (Речь идет о постановке в Первом театре («Оскар») и в Театре Заньковецкой «Фредерик». — Т.К.).

— «Оскар» и «Дети Ноя» — из одного цикла «Невидимые», — пояснил мне Михаил Урицкий.  — Эти небольшие произведения Шмитт называет романами.  У них на нескольких страницах — сага, вся жизнь. В целом цикл «Невидимые» привлекает меня тем, что он — об очень сложных вещах, и об этих сложностях Шмитт говорит очень просто, с юмором, легко.  Это якобы в каком-то смысле — развлекательная литература, но после того, как ты легко это прочитаешь, несколько ночей не спишь...

Также тогда сказал Михаил Урицкий о том, что «Дети Ноя» — это история о Холокосте.  А ставить он будет спектакль о спасении в глобальном смысле — спасении себя, спасении человечества, спасении народа во время войны и спасении своей души.

Так изменилось ли отношение к концепции поставки вот теперь, по возвращении во Львов, о дистанционных репетициях и обучении, об опыте постановок инклюзивных спектаклей, о ближайших планах и не только — далее в разговоре с Михаилом Урицким.

«ШМИТТ — ВЕЧНЫЙ»

— Какие ощущения у вас после того, как вновь приступили к работе?

— Ощущение такое, что оно немного по-новому происходит.  И по-новому зазвучала тема.  Ибо тема изоляции, а в этом случае изоляция — ради спасения, обрела актуальность. Хотя наш спектакль о другом, но Ноев ковчег — изоляция ради спасения, а это то, к чему мы прибегаем.  Спасаем себя.

— Что-то вы, господин Михаил, предлагаете изменить?  Или, возможно, какие-то предложения поступают от актеров?

— Это процесс творчества.  Я придумал спектакль.  Я определяю, как он пойдет, как будет выглядеть.  Но, когда мы попадаем на площадку, включаются актерские индивидуальности, какие-то неожиданные моменты относительно возможностей сцены, света, кукол... То есть новые возможности, а может, новые возможности, на которые я рассчитывал ранее, но которые сейчас нельзя воплотить... Это процесс творчества.  Есть схема, в которой мы каждый раз с актерами существуем — здесь и сейчас.  Кардинально мы ничего не менять не будем — ставили и ставим спектакль о спасении.  Это вечная тема — тема человеческих качеств, человеческого достоинства.  И она не зависит от карантина и вынужденного перерыва в работе.

— Я знаю, что частично у вас с актерами проходила работа в дистанционном режиме.  Как работалось?

— Мы делали то, что можно сделать дистанционно.  Предположим, поработать с музыкальным оформлением.  Но этот процесс, который рождается на сцене, невозможен онлайн.  Здесь живое общение нужно.

— Будет готов спектакль к отпуску?  Ведь театр «И люди, и куклы» уходит в отпуск вот-вот — в начале августа.

— Думаю, что мы к отпуску сделаем спектакль.  То есть мы его закончим и сделаем, как говорят в театре, сдачу спектакля.  А уже в сентябре, на открытие сезона, возьмем два-три дня на то, чтобы что-то вспомнить, уточнить, чтобы что-то проработать и показать зрителю — в новом сезоне... Вечный Шмитт, совершенно замечательный, абсолютно прекрасен.  И та эстетика, в которой мы сейчас делаем спектакль, необычна и для меня, и для актеров — это совершенно новая эстетика.  С очень условными куклами, с очень условными средствами выразительности.  И этот процесс рождения спектакля — и мука, и радость.

«КАК ИСКЛЮЧЕНИЕ, ДИСТАНЦИОННОЕ ОБУЧЕНИЕ МОЖЕТ БЫТЬ»

— Работаете, Михаил Яковлевич, в университете им.  Карпенко-Карого.  Наверняка проводили и дистанционные лекции, и экзамены... Я почему об этом спрашиваю?  Многие из моих хороших знакомых-преподавателей, а особенно — медицинского университета, считают, что такая наука — ни к чему!

— Что-то в этом есть.  Но, к счастью, мы смогли провести основную работу еще до начала карантина.  То есть у меня был дипломный курс, у них — дипломные спектакли, которые мы успели поставить в карантин.  И нам осталась теоретическая часть, которую мы смогли сделать в онлайн-режиме.  С первым курсом, режиссерским, когда у них еще какие-то одиночные этюды, тоже все в порядке.  Но как оно будет происходить в дальнейшем?  Мне трудно это представить.  Как исключение, дистанционное обучение может быть, да!  Как правило — нет!

— А как насчет вступительной кампании в Карпенко-Карого?

— Экзамены будут проводить в новых условиях — очно, но с сохранением социальной дистанции и использованием средств защиты.  Творческие конкурсы и творческие экзамены начнутся 1 августа.  Надеюсь, мы наберем курс.  Но вот как будет протекать учебный процесс — большой вопрос.  Нам пока ничего не известно.  И я не представляю себе длительного обучения в режиме онлайн.

В КАРАНТИНЕ И ВНЕ ЕГО

— С вами общались в марте относительно дел во время строгой самоизоляции.  Тогда, помнится, вы мне, в частности, говорили, что смотрите прямые трансляции с Metropolitan Opera, потому что они совершенно замечательные, в невероятном качестве, «и это — действительно праздник».  Возможно, еще что-то стало для вас праздником во время, когда карантинные меры ослабили?

— Старался времени не терять.  Изучал английский язык.  Конечно, работал со студентами.  Готовился к спектаклям, которые будем ставить.  Прочитал всего из переведенного на украинский Шмитта.  Те планы, которые были еще в карантин, — отложены.  Но остались же.  Поэтому продолжаю готовиться.

— Если не секрет, где и что будете ставить?

— В августе в Николаеве — «Ревизора» Гоголя.  Также в планах работа в областном театре кукол во Львове, где поставлю спектакль для детей с синдромом Дауна.  Это будет мюзикл, который мы представим в октябре-ноябре.  Еще у меня проекты в Словакии — два спектакля: «Снежная королева» по Андерсену и «Сказка о рыбаке и рыбке» по Пушкину.  Остается и работа со студентами.  И аспирантура, где я должен защищать работу по Шмитту.

ФРАГМЕНТ РЕПЕТИЦИИ СПЕКТАКЛЯ «ДЕТИ НОЯ» ПО ШМИТТУ В ТЕАТРЕ ЭСТРАДНЫХ МИНИАТЮР «И ЛЮДИ, И КУКЛЫ»

«НЕОБЫЧНЫЙ И ИНТЕРЕСНЫЙ ОПЫТ»

— По инклюзии это первая ваша такая работа?

— В прошлом году я ставил в Николаеве для людей с недостатками слуха спектакль «Маугли» по Киплингу.  Это был очень необычный и интересный опыт.  Когда спектакль получился, мы увидели людей, которые пришли в театр впервые!  Они нам были благодарны!  И это — не только дети, но и взрослые.  И когда я увидел и почувствовал их впечатления, то решил, что это — очень важная часть нашей работы.  И я ее буду продолжать.

— Вместе с теми, кто не слышит, смотрели ли спектакль и зрители без недостатков слуха?

— Да.  Мы учитывали этот фактор.  И делали спектакль такой, чтобы он был абсолютно понятен для всех.  Для примера: использовали в спектакле музыку, а для тех, кто не слышит, ставили на пол специальные низкочастотные устройства, чтобы чувствовался ритм (вибрация).

— Использовали ли язык жестов?

— Да, но по минимуму.  И старались как можно больше сделать понятного без текста.  Применяли этюдный метод.  Это то, чему я учу студентов.  Речь — это только одно из средств театрального искусства.  Многое на сцене можно передать и без речи.

— Еще переспрошу об этом.  Одно дело делать спектакль для людей с недостатками слуха, другое — для солнечных детей, с синдромом Дауна.

— Именно так.  Привлекаем к работе психологов, врачей-дефектологов, которые имеют опыт работы с такими детьми, и они нам дают профессиональные советы.  А мы, в свою очередь, будем приспосабливать свою работу к тем особенностям.

ДА БУДЕТ ПРАЗДНИК!

— Мы с вами не инфекционисты, поэтому не можем спрогнозировать дальнейшее развитие событий с ковидом и не только с ним.  Но ситуация выглядит так, что будет продолжаться и продолжаться.  А это значит, что театры будут оставаться за пределами нормальной работы — без зрительного зала.  Есть ли выход из ситуации?  Возможно, нужно вводить прямые эфиры спектаклей с продажей билетов?

— Все время, в течение которого существует человечество, появляются какие-то опасные болезни.  Но человечество учится их преодолевать.  Поэтому я надеюсь, что с ковидом специалисты справятся.  Относительно трансляции... Наверное, это отчасти выход из положения.  Мы пересмотрели за это время много спектаклей онлайн.  Но... Театральное искусство — живое искусство.  Мы работаем с человеческими эмоциями.  И я за то, чтобы мы обменивались живыми эмоциями.  Любой онлайн не заменит живого ощущения театрального праздника.