Московская панихида по Кобзарю

В десять часов утра представители украинской общественности возложат цветы к памятнику Тарасу Шевченко, в двенадцать зажгут свечи в память о Кобзаре в храме-часовне Бориса и Глеба на площади Арбатские ворота. Недалеко от этого места стоял храм Тихона Амафунтского, в котором 27 — 28 апреля (по старому стилю) 1861 года находился гроб с прахом поэта и состоялась многолюдная панихида. А вечером в Национальном культурном центре Украины в Москве состоится торжественный вечер с участием Национальной заслуженной капеллы бандуристов имени Г. И. Майбороды.

27 апреля 1861 года, в четверг Светлой Пасхальной недели гроб с прахом Шевченко в сопровождении его друзей Григория Честахивского и Александра Лазаревского прибыл по железной дороге (чугунке, как называл ее Тарас Шевченко) из Петербурга в Москву на единственный тогда в городе Николаевский вокзал. Рассказ обо всем, что происходило дальше, со времен первого биографа Шевченко — Михаила Чалого помещался в нескольких фразах во всех научных и популярных публикациях. Для примера приведу лапидарную информацию из академического «Шевченковского словаря»: «Через Москву весной 1861 года гроб с телом Шевченко везли из Петербурга на Украину. 27.04 его привезли в Москву и установили в церкви Тихона-чудотворца у Арбатских ворот. С поэтом прощалось много москвичей».

Все шевченковеды черпали из единственного свидетельства, а именно: в 1898 году Александр Лазаревский опубликовал в «Киевской старине» письма Григория Честахивского о похоронах Тараса Шевченко, написанные в 1861 году. Но в письмах — ни слова о Москве! Но в небольшом предисловии к этой публикации Лазаревский отдельно упомянул о пребывании гроба с прахом поэта в Москве:

«Прямо со станции железной дороги гроб был перевезен и поставлен до следующего дня в церкви Тихона на Арбате.

Это обстоятельство хорошо помнит и Н. В. Шугуров, тогда студент Московского университета. В церкви телу поэта кланялись О. М. Бодянский и Н. С. Тихонравов... Других посетителей из тогдашнего московского учено-литературного мира что-то не помним, кажется, их и не было».

И — ни единого другого документа! Этот историографический феномен поражает, поскольку имеем дело с уникальной документальной лакуной в биографии украинского гения. В распоряжении шевченковедов находятся многочисленные документы и воспоминания о похоронах поэта в Петербурге. Также — о перевозке его праха из Москвы в Украину. А московский эпизод в этом посмертном пути зафиксирован в одном-единственном беглом упоминании Лазаревского? Все должно было быть иначе! Журнал «Основа», печатая в июне 1861 года подробную статью о проводах тела Шевченко из Петербурга в Москву, обещал дальнейший рассказ после «получения подробного описания проводов Шевченко из Москвы до новой его могилы и речей, сказанных над ним в Москве...» Выступления в арбатском храме? Об этом не могло быть и речи, их запретили. Но о самой панихиде должна была обязательно быть какая-то, скажем, газетная информация. Ее нет!

В этих условиях счастьем было получить еще одно прямое и конкретное документальное свидетельство. И чье? Самого Григория Честахивского! Оно попало на глаза неутомимому Сергею Гальченко среди шевченковских документов, которые в конце 2006 года вернулись в Украину из Украинской Вольной Академии Наук в США, и в июне 2007 года он передал мне небольшую, но драгоценную запись друга Шевченко. Вот она:

«Учора у вечері в 6-ть часів підняли ми з станції нашого дужого батька Тараса і повезли: по Цвітному, Страстному, Нікітському і Тверскому бульварах і поставили його в маленькій церковці Св. Тихона на Арбатськой площаді.

Люди, які йшли, мандрували за Кобзарем, більш усього було студентів, небагацько охвицерів і чотири завзятих панночки. Вони шкварили пихтурою од самісінької станції аж до церковки Свят. Тихона. Як везли Кобзаря, то люду приставало все більше, все більше й більше».

Дальше Честахивский писал, что неподалеку, «саженей с 50-т», от Сухаревой башни он увидел в лавочке портрет Пугачева и был так поражен, что «побежал искать среди людей Лазаревского», чтобы сказать тому: «Смотри, вон Пугачев в кандалах кланяется Тарасу».

Значение живого свидетельства Григория Честахивского о перевозке гроба Тараса Шевченко с Николаевского вокзала в храм святого Тихона Чудотворца у Арбатских ворот трудно переоценить.

Прежде всего, впервые четко указан путь, по которому везли гроб Шевченко с окраины на северо-востоке Москвы в центр — по Цветному, Страстному, Тверскому и Никитскому бульварам. На Цветной бульвар, названный Честахивским первым, траурная процессия попала с вокзала таким путем: через улицу Домникова (ныне Маши Порываевой) или через Большую Спасскую улицу на Большую Сухареву площадь и мимо Сухаревой башни (Честахивский зафиксировал ее в воспоминаниях) — на Малую Сухареву площадь и на Садову-Самотечную улицу, которая является частью Садового кольца. Отсюда процессия круто повернула на юг по Цветному бульвару, потом — на запад по Петровскому бульвару и перешла на Страстной бульвар, а дальше, как и свидетельствовал Честахивский, только сначала был Тверской, а потом Никитский бульвары. Вся дорога от вокзала до Арбатской площади, пройденная людьми пешком, занимала около шести километров, так что гроб с прахом Шевченко был доставлен в храм Тихона Амафунтского, скорее всего, после восьми часов вечера.

На следующий день — 28 апреля — в храме состоялась панихида по Тарасу Шевченко. Кто ее правил? Кто смотрел за гробом с прахом поэта на протяжении двух дней? Мне очень хотелось наконец назвать (через полтора века!) имена церковнослужителей храма святого Тихона. Поиски в Центральном историческом архиве Москвы оказались крайне сложными: архив Московской духовной консистории после Октябрьской революции серьезно пострадал. Но, наконец в деле «Клировые ведомости Пречистенского сорока г. Москвы за 1861 г.» таки нашлась «Ведомость в церкви Святого Чудотворца Тихона Амафунтского, что возле Арбатских ворот». В ней и были фамилии всех церковнослужителей арбатского храма. Это была победа! Подумалось, что равно как не горят рукописи, не исчезают бесследно и архивные документы.

Теперь мы можем назвать этих людей: священник Николай Левитский, дьякон Павел Фивейский, пономарь Петр Беляев, просвирня Евдокия Соловьева. Все они родились в Московской епархии, поэтому отпадает предположение некоторых авторов, что священник храма был из Украины. Но тем более дороги для нас русские священники! Они заслуживают доброй памяти и того, чтобы их имена отныне были увековечены в биографии Шевченко.

Мне пришлось проделать немалую работу и издать несколько книг о пребывании Тараса Шевченко в Москве, чтобы сегодня с уверенностью сказать, что все или почти все московские друзья и знакомые Шевченко и московские почитатели его поэзии, которые на то время были в городе, в частности, Михаил Щепкин, простились с прахом Кобзаря.

В пользу этой уверенности свидетельствует, в частности, информация, найденная мной в газете «Московские ведомости» от 8 апреля 1861 года. В коротенькой заметке сообщалось следующее:

«6-го апреля, в сороковый день смерти Т.Гр. Шевченко, некоторые почитатели поэта собрались в церкви Успения (что в Газетном переулке), где и выслушали с благоговением панихиду по покойном поэте».

Эта панихида, которая состоялась за 20 дней до того, как гроб с прахом поэта привезли в Москву, была организована другом Шевченко, профессором Московского университета Осипом Бодянским. Она убедительно свидетельствует о действительно благоговейном отношении московских друзей и знакомых Шевченко к памяти о нем.

Еще один драгоценный факт, который мне удалось установить, теперь делаю достоянием гласности. В тех же «Московских ведомостях» за 28 февраля 1862 года нашел я такую заметку: «Панахида по Т.Г. Шевченке. 26-го февраля исполнился год со дня смерти народного поэта Украины. В этот день небольшое число (40 чел.) поклонников и почитателей таланта Малорусского поэта собрались в церкви Тихона Чудотворца, что на Арбате, и отслужили панахиду скромно и без всяких речей, как это обыкновенно полагается. В этой самой церкви стоял гроб покойного при перевозе тела Шевченко из Петербурга на Украину».

Упоминание о 40 участниках панихиды в феврале 1862 года, как о «небольшом числе», еще раз косвенно свидетельствует, что в апреле 1861 года людей было значительно больше. Есть все основания рассматривать информацию о присутствии тогда в арбатском храме Бодянского, Тихонравова и Шугурова, как счастливый документальный знак того, что в той панихиде над прахом поэта приняли участие, во-первых, близкие друзья Шевченко, как Осип Бодянский, во-вторых, почитатели его таланта из интеллектуалов, не знакомые с ним лично, как профессор Московского университета Николай Тихонравов, и, наконец, молодые люди, как студент Николай Шугуров. То есть они втроем олицетворяют значительную часть москвичей, которые пришли проститься с великим украинским поэтом. А еще ведь были десятки простых людей, присоединившиеся к ним...

Григорий Честахивский оставил нам рисунок карандашом «Гроб Т.Г. Шевченко в дороге». На нем — дроги, нарисованные абрисом, и детальнее прописанные извозчик и тройка лошадей. Эти дроги стояли утром 28 апреля возле храма Тихона Амафунтского. Отсюда, из центра Москвы и до самого Киева прах Шевченко везли на лошадях по почтовому тракту. Это была дальняя и печальная дорога, и Украина помнит о ней. Акцентирую внимание читателя на том, что в Москве она начиналась с Арбата, в ста шагах от того дома, в котором сегодня находится Национальный культурный центр Украины в Москве. Церковь Святого Тихона Амафунтского была снесена в начале 30-х годов прошлого века, сейчас Культурный центр предлагает установить на этом месте памятный знак.