«Мы как партизаны на оккупированной территории»,

— Вы столь амбициозны?

— Очень. В кино вообще без амбиций нечего делать. К тому же они у меня постоянно растут.

— Как же они могут расти, если вы уже десять лет не снимаете, соответственно не подпитываете костер амбициозности?

— Неудовлетворенные амбиции — это страшная вещь. Амбиции нужно кормить и кормить постоянно. Поэтому меня уже просто разрывает от них, голодных и жадных.

— Почему бы вам тогда не уехать на Запад? Эдвард Дмитрик, например, уехал в Голливуд и, благодаря этому, вошел в историю мирового кино...

— Сформированному художнику покидать свою среду опасно. А Дмитрик, покидая Украину, был никем, то есть профессионально он ничем не жертвовал и не рисковал. Из всех уехавших, более менее известных людей у себя на родине, я знаю только одного, состоявшегося в Голливуде как режиссер, — Милоша Формана. Андрей Кончаловский тоже туда уехал, но он всегда был только на подхвате. Он снял там ничтожные фильмы, по сравнению с тем, что снимал здесь. «Одиссея» — просто культурный образованный фильм. А предыдущие — и «Любовники Марии», и «Поезд-беглец», и «Танго и Кеш» — особенно последний — просто позорные моменты в его карьере. И он вынужден был там это делать. Поэтому он не стал ведущим голливудским режиссером, не стал тем законодателем, которым был на родине. Я мог железно интегрироваться в западный кинематограф как оператор. Но мне этого не хотелось. Я взял такую высоту на «Тенях забытых предков», выше которой прыгнуть уже не мог достаточно долго. А откатиться и начинать с нуля — меня не устраивало. Я полагал, что смогу проломить стену, утвердить новую позицию — оставаться здесь вопреки всему. Ведь массовый исход всех тех украинцев, кто не был намертво привязан к этой земле, начался еще во времена Батыя. Военная, духовная, интеллектуальная элита — всегда уходили туда, где был простор для развития. Ушли Гоголь, Репин... Этот путь и поныне единственное апробированное решение проблемы.

— Вы могли тогда уехать, разбогатеть, вернуться и купить, скажем, киностудию им. Довженко...

— Нужно было тогда знать, что произойдет в 90-м. В те времена никто не мог смакетировать ситуацию, при которой было бы возможно изменение строя. Даже самым смелым мыслителям в самом розовом сне не могло присниться подобное. В любом случае, гипотетические ситуации — это смешно.

К тому же на тот момент с Киевской киностудии им. А. Довженко уехал в Москву сам Довженко. Ушли Алов и Наумов, которые начинали творить здесь. Уехал Чухрай. Ушел Марк Донской, который здесь делал свою знаменитую «Радугу» и получил за нее первый тогда в Союзе «Оскар». Было ясно, что больше никто никого никуда с этой студии не отпустит. Не то что на Запад, но даже в Москву. Можно было уйти только в одно место, а именно туда, куда ушел Параджанов — в тюрьму. А я не хотел в тюрьму.

Недавно мой старший сын принес новый учебник «История Украины» и говорит, что там написано про меня. Как ни странно, написано с потрясающим знанием дела, практически без ошибок. Кто-то очень четко описал Параджанова, Осыку, Ильенко, их фильмы и увидел всю расстановку тогдашних сил. Дальше написано, что Ильенко от участи Параджанова спасла только золотая медаль за фильм «Белая птица с черной отметиной» на Московском международном кинофестивале. Я думаю, кто же это мог сейчас узнать о том, что мне пропуск на зону выписали еще в 1972 году? А на последней странице читаю: под редакцией Юрия Кондуфора. А он же был секретарем по идеологии ЦК Украины, который и выписывал мне это направление!

— Я слышал отзывы специалистов, что ваш сценарий «Агн и Агасфер. Хроника второго пришествия Христа» — лучший из всех тех сценариев, которые попали на киностудию им. Довженко за все 90-е годы.

— В этом можно не сомневаться. Я думаю, что сейчас он лучший в мире. Я серьезно говорю... Это, почему-то, вызывает у всех ироничные улыбки. Люди даже предположить не могут, что в Украине может случиться что-то действительно потрясающее, лучшее. А ведь уже случалось. Случился Довженко, случился его фильм «Земля» (один из двенадцати фильмов, признанных на Всемирной выставке в Брюсселе в 1958 году лучшим во все времена и среди всех народов. — Я. П.-Г. ). А если другие наши шедевры не отмечены столь высоко — скажем «Каменный крест» Леонида Осыки, — то это проблема западных критиков, не знающих об этом фильме. То, что «Тени забытых предков» признан на мировом уровне — случайность. Не попади фильм, случайно, после заштатного вшивого фестиваля в Мар-дель-Плато в Париж, о нем бы никто на Западе, думаю, и не узнал бы. А в Париже он шел только в одном кинотеатре — «Космос» — специализирующемся на советских фильмах. И Мариэтта Шагинян, прокоммунистическая писательница, в одном из своих писем, опубликованном в газете «Правда», писала, что скромные украинские кинематографисты и не предполагают, что в Париже стоят очереди на фильм «Огненные кони» (это название «Теней...» во французском прокате). Возможно, благодаря этой рекламе наши люди решили все-таки посмотреть фильм и пошли в кинотеатры... Потом фильм попал в Лондон, где ему дали золотую медаль Академии изящных искусств. Потом в Салоники, где тоже получил золотую медаль. Постепенно он стал одним из самых продаваемых фильмов в мире. Наши же власть имущие до сих пор не верят, что с украинского кино можно получать прибыль и предпочитают стричь купоны с пиратского видеорынка.

— Вы сейчас являетесь оператором фильма Людмилы Ефименко «Аве Мария». Можете похвастаться бюджетом?

— До того времени, когда мы уже сделали половину фильма, государство перечислило на наш счет 50 тысяч гривен. Один раз мы выплатили по ползарплаты всем членам съемочной группы и погасили кое-какие расходы студии. Дальше мы работали бесплатно. Все в долг, по дружбе, под честное слово. Основные костюмы сделала за свои деньги сама художница по костюмам. Еще осталось доснять два объекта. Полагаю, фильм будет смонтирован уже к концу лета.

— Говорят, что вас обвиняли в финансовых махинациях в процессе съемок...

— Нам нужна была квартира. Я предложил свою — она большая, но изрядно обшарпанная. Поэтому в ней необходимо было поставить пять шикарных дверей вместо ободранных моих и в кадре фокусировать внимание именно на них. На студии тут же начался чудовищный вой, что, мол, Ильенко за счет группы делает у себя дома ремонт. Я говорю, посчитайте, сколько стоит дверь — около ста долларов, нам их надо пять. То есть всего пятьсот долларов. А пятидневная аренда той квартиры, которая нам нужна, стоит 750 долларов. Так что, конечно же, махинации.

— Каким вы видите будущее вашего фильма?

— На полку. Как и все современные украинские фильмы. Миша Ильенко снял «Седьмой маршрут». Побывал с ним на одном, другом фестивале и все. Вы видели на экране фильм Криштофовича «Приятель покойника»? Нет. Только на фестивалях. «Аве Мария» тоже приглашен на фестиваль, киевскую «Молодость», в качестве первого полнометражного дебюта в Украине за последние несколько лет. Вот, например, у меня на полке стоит приз с фестиваля «Витязь», данный за сценарий к этому фильму и присудил его один из лучших редакторов Советского Союза, тот самый главный редактор «Мосфильма» Нехорошев, который был редактором и другом Андрея Тарковского. Фильм вполне может стать очень прибыльным и коммерчески успешным. Но кто же его пустит на экраны? Мы как партизаны на оккупированной территории, выскакиваем пожрать только на фестивале.

— Вы воспринимаете положение как безысходное?

— Отнюдь. Сейчас как никогда необходимо создать прецедент — фильм, на котором можно отработать механизм, провести освободительную войну отечественного кинорынка и пробить выход на рынок мировой. На эту роль и уготован «Агн и Агасфер»: сильный сценарий и убедительная режиссура. С другой же стороны, надо добиваться политики государственного протекционизма, аналогичной французской модели поддержки национального кино. (Во Франции Национальный центр кинематографии в соответствии со скрупулезно разработанной регламентацией распределяет между кино и ТВ средства, поступающие как налоги с кинопроката, доходы с телеканалов и продажи видеокассет — Ред. ). Необходимо утвердить нормальные функциональные законы о кино, а не тот бред, который был недав но принят. И создавать законы должны не невежды-управленцы, как сейчас, а профессионалы.