«Мы занимаемся новым мифотворчеством»

Одним из главных событий этой осени в национальном прокате стала премьера исторического боевика «Червоный» по одноименному роману Андрея Кокотюхи.

Режиссер фильма Заза Буадзе родился в 1962 году в Кутаиси (Грузия). В 1984-м закончил факультет востоковедения Тбилисского государственного университета по специальности «персидский язык и литература», владеет фарси. В 1987-м принимал участие в семинаре Сергея Соловьева при Государственном комитете кинематографии СССР. В 2003–2004-м  прошел программу Scholar Nipkow (Берлин, Германия). Имеет грузинское гражданство и вид на жительство в Украине. В Грузии начинал с короткометражек, документальных картин, работал в сериале «Кофе и пиво». В Украине – с 2007-го. Сейчас в работе – «Позывной Бандерас» – детектив о разведчиках в зоне АТО. «Красный» – первый завершенный полнометражный фильм Буадзе в качестве режиссера в Украине.

– Заза, расскажите, какие пути привели вас в украинское кино?

– Я фаталист, поэтому, думаю, это была судьба. В 1990-х я занимался всем чем угодно, кроме кино – телевидением, рекламой, в которой имел серьезные карьерные предложения, но, к счастью, в переломный момент получил стипендию Министерства культуры Германии и поехал в Берлин. Там я получил первый контракт в качестве сценариста, и там мы подружились с Тарасом Томенко, который предложил мне написать сценарий. Мы начали работать над ним. Параллельно начались интересные дела в Грузии, мой товарищ на вновь образованном телеканале запустил первый раз в истории страны фабрику телесериалов. В итоге я как соавтор сделал пять сезонов «Кофе и пива». И вот в межсезонье Тарас попросил приехать в Украину на месяц. До сих пор помню дату – 10 апреля 2007 года. Тарас познакомил меня с продюсером Олегом Щербиной, который прочитал мой сценарий «Урсус» и вдруг предложил снять по нему фильм. Я подумал – почему бы и нет?  «Урсус» был на стадии монтажа, когда поступило следующее предложение – экранизация романа «Красный лотос». Потом третий, четвертый проект... Так я остался, и не жалею.

«ЧЕРВОНЫЙ»

– Как состоялся «Червоный»?

– Сначала это должен был снимать безмерно мной уважаемый Ахтем Сейтаблаев, но у него появились свои проекты, поэтому продюсер Владимир Филиппов с Андреем Кокотюхой – а мы уже на то время были несколько лет знакомы – предложили мне такую идею. Роман я уже до того прочитал и сразу согласился на предложение, потому что материал очень понравился. Я сразу представил себе, что это похоже на вестерн и снимать это можно соответственно. Эта концепция им понравилась, мы ударили по рукам и приступили к работе.

– У вас убедительно показана лагерная жизнь. Где вы нашли такую натуру?

– Нас консультировали, мы много читали. А на стадии съемок помимо историков подключились еще и консультанты по оружию, костюмам. Проблема была в том, что, согласно роману, действие происходит в Воркуте. Такую натуру в Украине найти трудно. Но поскольку ГУЛАГ раскинулся на весь СССР, у нас был выбор. Однажды наш художник-постановщик показал фото- и видеоматериалы из-под Кривого Рога.  Зимой поехали туда и увидели – красную землю, вышки. Потрясающая атмосфера. Решили, что это у нас будет Урал.

– Какие еще трудности возникали во время съемок?

– Я не первый день в кино, но такой опыт работы над большим историческим боевиком у меня впервые. Сценарий все время дорабатывался. Он охватывал весь роман, а тот включал предысторию – поэтому основная сложность была в том, чтобы понять, какое кино мы снимаем. Мы Кокотюху пять раз вызывали на площадку для дополнений или сокращений сценария. Отказ от воспоминаний и предыстории вел к тому, что Червоный мог обеднеть от этого, стать персонажем-функцией: пришел как герой и ушел как герой. Но мы сознательно пошли на этот риск, потому что, в конце концов, фильм не так об отдельном воине, как о неизбежности падения Молоха и гибели тех, кто этому лжебогу поклоняется. А Червоный – это и есть воплощение вот такой неотвратимости. Какой бы ужасной и долгой зима ни была – весна все равно наступит. Драматургия сцен восстания прописана детально, а само восстание мы снимали 15 ночных смен в конце мая. Кстати, только половина снятого вошла. Да, физически это сложно, но все были очень мотивированы.

– Сейчас, когда уже появилась временная дистанция, видите ли вы, что что-то, возможно, не доделали?

– Конечно. Всегда есть такое чувство. Мне еще повезло – я сразу переключился на новый фильм, не менее сложный, – об АТО, «Позывной Бандерас». Сейчас во время тура я смотрю фильм как будто впервые и вижу все ляпы и недоработки. Но, надеюсь, привлекательность преобладает.

– Узнали ли вы во время работы над «Червоным» какие-либо особенно удивившие вас факты?

– Нас часто критикуют, что недостаточно грязи и жестокости, что узники  в фильме выглядят не такими уж и несчастными. Так вот, готовясь к съемкам, мы перелопатили горы материала, в том числе и фото. Я видел десятки фотографий бойцов УПА в бараках. Они позировали фотографу. Невероятен уже сам тот факт, что они позируют, и к тому же все в вышиванках, чистые. Сначала я удивился, а затем понял: они считали себя военнопленными. Все были осуждены по 58 статье «измена родине», но прекрасно осознавали, что никакой родине они не изменяли и находятся на чужой территории, что они – армия. Люди жесткие, вели себя соответственно. Для них выглядеть, как «доходяги», было смерти подобно. У них были вышиванки, и никто не смел эти вышиванки отнять. Так что мы ничего не придумали.

ПОВЕСТВОВАНИЕ И ШКОЛА

– Чего вы стремитесь достичь на экране?

– Я считаю себя повествователем. В кино я пришел из литературы, поняв, что мне больше нравится рассказывать истории визуально. Поэтому для меня наибольшее удовольствие – рассказать увлекательную историю. Не хочу разбираться в своих психологических проблемах за счет зрителя. Пока не случится всемирная катастрофа, люди будут нуждаться в историях. Это наша природа.

– Повлияли ли на вас как-то украинская или грузинская киношколы?

– Я как раз всегда стремился отойти от влияния грузинской школы. Тот же Отар Иоселиани порождает волны эпигонства, но мне ближе британский классик Девид Лин. То же самое с украинским поэтическим кно. Довженко, Параджанов уже были, зачем им подражать? Выйти из-под их влияния сложно, но нужно. В этом смысле 1990-е стали водоразделом: после полного коллапса, на руинах, возникло новое поколение. Я попытался посмотреть на мир глазами моего сына, который родился в 1990 году, и понял, что не люблю морализаторства, притчевости, зато хочу видеть истории, которые вызывают эмоции и мотивируют. Школ больше нет. Есть отдельные люди. Мне повезло работать в Средиземноморском институте с 3 проектами, учиться у лучших европейских кинодраматургов, и я знаю, о чем говорю.

МИФОТВОРЧЕСТВО

– Вы уже вспоминали о ваших новых фильмах. Не могли бы вы немного подробнее о них рассказать?

– Сейчас у нас в постпродукции, на стадии монтажа, «Позывной – Бандерас», который мы, надеюсь, выпустим весной. Что же касается цикла о Червоном, то оригинальный роман состоит из трех частей. Недавно мы на питчинге Госкино победили с проектом приквела – фильма-предыстории  – по мотивам первых двух глав. Соответственно, одной из главных тем нового фильма будет становление героя с 1936 по 1945 годы, от студента до хорунжего УПА. В чем его предназначение,  как он осознает свою миссию, как закаляется его характер? Это драма, там не только батальные сцены, хотя и их будет целых пять. Например, один боевой эпизод – это бой отряда Червоного с арьергардом армии Ковпака. И все же драматические мотивы более четкие, потому что тема – история учителя и его двух учеников; как прорастают зерна, которые мы бросаем.

И уже после всего этого займемся циклом «Адвокат из Львова». Это жанровый детектив, и там поразительная эпоха. 1908 год, Австро-Венгрия. Это фактура, стиль. Очень хочется поиграться с этим.

– Итак, вы ориентируетесь на развлекательное кино?

– Чем мы занимаемся сегодня? Новым мифотворчеством. Новые мифы абсолютно необходимы этой стране. Нужна новая кровь в культуре, новые системы координат. А в культуре всегда есть основные коды, в том числе и свой иконостас героев. Его в Украине явно недостает. Мы не скрываем, что Червоный – это наша первая попытка, «Бандерас» – работа в том же направлении. Герой «Адвоката из Львова» – персонаж из европейской Belle Epoque – «прекрасной эпохи» – детектив, интеллектуал, патриот, авантюрист, изгнанник из царской России, который  оказывается во Львове, где бурлят шпионские игры с участием разведок нескольких стран.  Такого персонажа тоже в нашем «иконостасе» явно не хватает.

– Выходит не только развлекательное, а еще и «мужское» кино.

– Скорее, мальчишеское. Почему бы и нет? Мне это нравится. Помню, как однажды мы с моим младшим братом и с отцом пошли зимой на «Новых центурионов». Это был последний сеанс. Мы возвращались домой через парк. К нам прицепились хулиганы. Папа был не атлет, но защитил нас так, что те убежали. Для меня тот вечер был одним из фундаментальных. Фильм, где герои имеют свой кодекс чести, и этот эпизод в парке – это до сих пор во мне живет. Однако, во время нашего тура с «Червоным» Кокотюха тоже утверждал, что это мужское кино, но в Черновцах к нам подошли две женщины и сказали: «Какое же это мужское кино? Это кино о любви». И всегда половина зала – женщины. Я думаю, что так называемое мужское кино – приятнее всего именно для женской аудитории. Потому что там всегда есть храбрые мужчины. И что там мотивирует героя? Понравиться даме. Разве что у Червоного своя дама – Украина.

– Так куда же стоит двигаться нашей кинематографии?

– У грузинского кино нет другого варианта, кроме развития в фестивальную сторону, потому что там нет рынка, нет большой индустрии. В Украине мы просто обязаны иметь настоящую киноиндустрию. Поэтому должны развивать все ниши – жанровое кино как хребет. Прямо сегодня в кинотеатрах идут три украинских фильма – исторический боевик «Червоный», комедия «Дзидзьо контрабас» и арт-хаузная драма «Уровень черного».  Для меня это подтверждение движения в правильном направлении.