«Никогда не воевал с государством»

Знаменитый «Фокусник», где Зиновий Гердт сыграл одну из своих лучших драматических ролей, и «Любимая женщина механика Гаврилова» с блистательной Людмилой Гурченко, номинированный на «Оскар» «Военно-полевой роман» с улавливающей тончайшие полутона Инной Чуриковой и нашумевшая «Интердевочка» с тогда дебютанткой Еленой Яковлевой, «Анкор, еще анкор» и «Ретро втроем» — это далеко не полный перечень картин, сделанных нашим земляком Петром Ефимовичем Тодоровским, который в прошлом году отметил свое 80-летие и, к счастью, остается в строю, продолжая активно работать в кино, преподавать, писать книги, сценарии и, конечно же, петь. Он родился в 1925-м. Рожденные в 20-е приняли на себя всю жестокость войны. Он и его ровесники уходили воевать прямо со школьной скамьи и не досчитывались на старых школьных фотографиях больше половины своих одноклассников. Петр Тодоровский прошел всю войну в пехоте, потом поступил во ВГИК в мастерскую Бориса Волчека, стал оператором. Одна из его работ — знаменитая «Весна на Заречной улице». Год режиссерского дебюта — 1965-й. Много снимался в кино как актер. Композитор и автор песен, среди которых «Над нами Южный Крест». Он не очень любит давать интервью, но на этот раз сделал исключение.

— Петр Ефимович, вы относитесь к поколению, раненному войной в прямом и переносном смысле, и вы рассказываете о войне, не о победе, фанфарах, а о суровых буднях войны. Вас интересует человек на войне. Для этого пришли в режиссуру, ведь начинали в кино оператором?

— Будучи еще оператором, все время делал какие-то зарисовки о войне. Работал с прекрасными режиссерами. И вот выдался замечательный случай, ставили фильм, а режиссер, только закончивший ВГИК, был неопытен, и меня назначили главным оператором и сорежиссером. Это был фильм о человеке, который всего себя отдал делу. Он остался один, без друзей, от него ушла жена, даже собака от него ушла. Когда снимали, то говорили, что это — фильм о человеке, который все отдал делу, а об одиночестве мы молчали. Вот так я прикоснулся к этой замечательной профессии. Главное, актерам говорить и объяснять, чего ждешь от них, не говоря уже о репетициях...

— С артистами не воевали, а с диктатом власти?

— Я никогда не воевал с государством, но всегда пытался говорить правду о нашей жизни. Когда- то, на печально знаменитом пленуме всех творческих союзов, который проходил в Киеве, где на государственном уровне дружно травили замечательного писателя Виктора Некрасова, он сказал, что завоевал право писать и говорить правду в окопах Сталинграда. Считаю тему исчерпанной, лучше не скажешь.

— Актеры вас обожают. Елена Яковлева считает вас своим крестным в кино, в «Дневниках» Олега Борисова к вам обращены очень теплые слова...

— Олег был гениальный актер. Когда приглашал его на центральную роль в фильме «По главной улице с оркестром», даже представить себе не мог, что он бывает таким мягким и ранимым. И Леночка Яковлева очень талантливый человек и без звездной болезни. Она рабочая лошадка. Когда мы снимали «Интердевочку», для съемок в Стокгольме дали 22 рабочих дня. И никого не волновало: успеем или не успеем. Было безумно сложно... Съемки по 12 часов, а она ж была в эпицентре! Да еще с температурой 39...

— Снимая «Интердевочку», вы впервые работали в жестких условиях капитализма?

— Да, в Советском Союзе мы вообще не знали, откуда берутся деньги. Правда, были кураторы, которые вносили правки, и каждая маленькая шавка говорила тебе, что убрать, а что добавить. Сейчас, конечно, проще. Есть продюсер, который добывает деньги.

— Ну вам-то, конечно, проще, у вас продюсер под боком, она же жена — Мира Тодоровская.

— У меня всегда были небольшие бюджеты. Раньше получали по 800 тыс. долларов, по миллиону. А вот когда свой продюсер — все деньги идут в дело. Сейчас собираюсь снимать очень сложную вещь. Начальство деньги уже пообещало. Написана эта вещь была очень давно, очень жесткая вещь. Не моя. Конечно, тема моя — война. Но о войне там нет ничего. Меня всегда интересовали люди на войне, их радости, горести, взаимоотношения, любовь. Четыре года войны — это четыре года жизни.

— Жизнь в таких экстремальных условиях делает людей лучше?

— Гриша Чухрай снял фильм- балладу о мальчике такой доброты. Останься его герой живым, родил бы еще хоть несколько таких же замечательных людей. Почти все, кто вернулся с войны, не хотят снимать фильмы про кровь, про преступления. Хотя было очень много смертей...

— Вы по натуре очень светлый и позитивный человек. Сегодня очень сильны пессимистичные настроения. У вас жизнь была далеко небезоблачной. Откуда же берется этот оптимизм?

— У меня была замечательная мама, очень веселая, что-то все время напевала, хотя мы жили бедно, четверо нас было. Она играла на гитаре, пела романсы. До сих пор помню ее песни. И все хорошее — от нее.

— Так вот откуда ваша гитара?

— Да.

— И благодаря этому справляетесь с негативом?

— Я, вообще, оптимист. Бог дал мне это. А мама — характер. Помню, снимал свою первую картину, была катастрофическая ситуация — не было снега. Огромная экспедиция, 60 человек, техника... Снимали уже месяц, а снег пропал. Положили на подоконник вату и снимали через окно. Три пожарных машины поливали все пеной и это было очень смешно. А когда в апреле окончательно закончилась зима, все ослепило солнце, насыпали соли, надели шапки-ушанки и сняли.

— Пуд соли съели на первой картине?

— Мы хохотали, был какой-то кураж — молоды были, все легче воспринималось.

— Ваш сын Валерий мне как-то сказал, что он трудоголик. А вы?

— Я не могу без работы. Как-то два года не работал, написал воспоминания, потом сценарий, по которому сняли сериал «Курсанты», и сейчас в журнале лежит моя проза. Работа держит меня. Нельзя распускаться.

— Есть для вас какие-то ключевые точки на карте страны?

— Да, конечно. В Одессе я получил путевку в жизнь. Потом поехал туда снимать «Любимую женщину механика Гаврилова» — это гимн Одессе. Люблю приезжать туда.

— А Киев?

— Я там не работал, но там много людей, которые мне очень близки.

— Сейчас есть к кому приехать в Киев?

— Самые близкие — уже ушли из жизни. Очень много времени прошло. В последний раз был в Киеве в 1986 году.

— Какую функцию кино выполняет сейчас и какую будет выполнять?

— Я помню, когда-то встретились руководители СССР и США, говорили об искусстве. В частности, речь шла о том, что искусство должно быть хранителем моральных ценностей, вскрывать все язвы, помогать бороться с бедой. Согласен, что это главная функция искусства — нести добро.

— Вас не обижает, что сейчас дети просто не знают, что такое война?

— Это вина наших просветителей, это беда, что дети не знают, что люди жили в страхе...

— А Валерий прислушивается к вашему мнению?

— Да, прислушивается, но не боится. Это поколение — совсем другие люди. Они хотят ездить на фестивали, получать призы. Мы же снимали, о деньгах не думали. Вот когда снимали «Два Федора», у нас на половине фильма закончилась пленка, платили за нее из своей зарплаты. Правда, они свободнее нас, у них развязаны руки и язык. Хорошо бы уметь этим пользоваться.

— А что вам сейчас интересно в кино?

— Я не так много бываю на фестивалях и не много смотрю. Балабанов очень интересен, талантливый парень. Сидоров — замечательный режиссер.

— Вы продолжаете преподавать?

— Да. Сейчас очень сильный был набор.

— Что-то сделали уже ребята?

— С прошлого выпуска Оксана Бычко закончила картину, она уже в прокате. Молодежная, симпатичная картина. Легкая, хорошо смотрится — «Питер FM»

— У Валеры день рождения 9 мая, когда-то я брала одно из последних интервью у Зиновия Гердта, и он рассказывал, как вы отмечали 9 Мая. А сейчас?

— Да, мы начинали 8 мая, а заканчивали 10-го. Рядом дачи. У них замечательное общение было — с музыкой, стихами... Невозможно заменить эти потери ничем. Намного меньше сейчас общаюсь, хотя есть друзья — Сережа Никитин, Таня, Лазарев, Абдрашитов...