Николай Рерих — уходящая легенда
Этим летом в одной из элитарных здравниц Крыма я наблюдала за детьми, которые регулярно собирались на психологические тренинги в отдельную комнату. Там на стене висели три портрета: графический Ленин, живописный Николай Рерих и фотографический Ошо. И оказалось, что кроме имен и самых общих сведений, об этой троице они ничего не знают и знать вобщем-то не хотят. Иконостас неинтересных кумиров, выставленный взрослыми, для них — декорация, на фоне которой можно размышлять о собственных «психологических проблемах». Наблюдая экзальтированные восторги своих родителей и старших братьев, это поколение уже выработало здоровый скепсис по отношению к мистике и окультизму как и многим околокультурным явлениям.
А еще не так давно, приводя очередных студентов в Музей русского искусства, я видела, как живо реагируют молодые люди на рериховскую картину «Святой Николай» (1911 г.), где православный заступник, живший в Малой Азии в VIII веке н. э., изображен на фоне тибетских вершин. Сразу же возникали вопросы о связях христианства с буддизмом, о путешествии Христа в Индию, о таинственной «душе мира», общечеловеческих ценностях, взаимодействии культур. Идеи, волновавшие Николая Рериха, его переселение в Индию, его статус «почти гуру» — вот то, что питало «смычку» эзотеризма с массовой культурой, на волне которой взросли и «карты Таро», и гороскопы, и экзотические путешествия. Не получилось у нас «варианта хиппи», современная молодежь стремится куда больше к технологическим чудесам Запада, нежели к мистическим тайнам Востока. Живописное творчество Николая Рериха так и осталось «красивым декоративным пятном», иллюстрацией, а то и просто сказочкой о далеких странах, где можно без труда «вырваться в астрал».
Конец века не испытывает уже священного трепета перед многими именами, вокруг которых, казалось, сложился стойкий пиетет «духовников духовности». Так случилось с наследием Николая Рериха, художника и писателя, о котором складывались легенды еще с довоенного времени, а уж в середине 80-х, в перестроечный бум интереса к «серебряному» веку и «российскому религиозному возрождению» — просто таки росли, как грибы разнообразные «общества, постигающие путь и тайны семьи Рерихов». Правда, уже тогда многих адептов язвительно называли «рерихнувшимися», однако не было такой семейной библиотеки, где бы ни стояла на полке его книга, альбом его репродукций или воспоминаний о нем же.
Тогда мнилось, что, причастившись «тайн Востока», многие смогут открыть для себя параллельные миры в оккультной, теософской и философской мысли. Собственно художественная ценность наследия Рериха как-то отодвинулась на задворки интереса, хотя многие музейные собрания, как водится, «гордились» его работами, а на выставки репродукций(!) его индийского цикла выстраивались очереди. Сегодня мало кому, кроме специалистов, интересны живописные полотна Николая Рериха времен «Мира искусства», уехавшего из революционной России в далекую Индию. А «рериховские общества» процветают благодаря все тем же дамам-почитательницам, которым трудно смириться с мыслью, что отношение к кумирам изменяется, чтобы в остатке оседал вневременной смысл личности и творчества.
