«Нужно развивать коллективное воображение»

Мы уже писали о вручении в Любляне — столице республики Словения — Премии имени Игоря Забеля в области культуры и теории («Мы не знали, на что идем», «День», 14.12.18 ). Премия названа в честь словенского куратора, историка и теоретика современного искусства Игоря ЗАБЕЛЯ (1958-2005) — ключевой фигуры словенской арт-сцены. В течение своей жизни он был активен во многих областях культурной теории и практики — как историк искусства, художественный куратор, писатель, эссеист, литературно-художественный критик, переводчик и наставник для новых поколений кураторов и критиков. В довольно молодом возрасте ему удалось сплотить вокруг себя абсолютно разных авторов и арт-группы; фактически именно он вывел художественный процесс в государстве, которое незадолго до того обрело независимость, на принципиально новый уровень.  Эти усилия снискали и международное признание: именно Забель стал куратором сверхпрестижной выставки «Манифеста» в Любляне (2000), а в 2003 — сокуратором Венецианской биеннале.

Премия его имени основана в 2008 году Ассоциацией имени Игора Забеля (Igor Zabel Association for Culture and Theory) и присуждается каждые два года кураторам и критике за значительные достижения в развитии и исследовании визуальной культуры и современного искусства в Центральной, Восточной и Юго-восточной Европе.

В этом году лауреатом главной премии стала Джоанна МИТКОВСКАЯ, директор Музея современного искусства в Варшаве. Награды также получили Центр визуальной культуры (Украина) и группа Oberliht Association (Кишинев, Молдова).

От Молдовы получать приз приехал представитель Oberliht Association — Владимир УСС. Мы побеседовали с ним о состоянии современного искусства в сегодняшней Молдове, о пролемах урабнистической окружающей среды и о том, как с этими проблемами работают его единомышленники.

***

— Владимир, не могли бы вы немного рассказать вашу историю?

— Неприбыльная организация Oberliht Association была основана, когда мы еще учились в академии, в 2000 году, с целью поддержки молодых художников. С тех пор Ассоциация значительно изменилась. Сначала это был коллектив художников, которые совместно работали и организовывали выставки, ведь на тот момент студенты имели немного возможностей показать свои работы. Со временем каждый пошел своим путем. Но остался опыт, накопленный за 5-6 лет работы, который перерос в более организованную форму, и Oberliht стал скорее платформой для для поддержки инициатив, работающих с публичными  пространствами. Публичные пространства и то, как трансформируется город, с 2007 года стали для нас важными темами. Мы стремились понять, что стоит за преобразованиями городской среды и как можно повлиять на негативные эффекты этих преобразований. Ведь на наших глазах разворачивалось тотальное исчезновение и коммерциализация публичного пространства города.

— И как проходила эта работа с публичным пространством?

— Очень органично и медленно. Не за один год. Началось с того, что мы просто гуляли по городу и наблюдали за этими трансформациями. Документировали изменения в фотографиях, що переходило в выставки. Потом эти прогулки стали больше похожи на организованные туры, а еще мы собирали информацию в форме авторских художественных карт, по которым тоже можно было гулять и узнавать о городе.  Потом это стало больше структурироваться. Мы приглашали художников работать с городской окружающей средой, отказались от галерей, музеев, закрытых помещений. С другой стороны, имели проект KIOSK, на базе которого возникла такая интересная конструкция, как реплика советской квартиры без внешних стен прямо на площади перед культурным департаментом города. Она выглядит как типичная квартира, которую можно декорировать, приносить мебель и тому подобное, открытая круглосуточно зимой и летом. Платформа установлена в 2009-м и с тех пор используется инициативами, работающими с городом. Это новый тип инфраструктуры для независимых культурных организаций.

— В целом, к каким жанрам вы больше всего склонны?

— То, что мы делаем в городе, — очень разноплановое. Некоторые из тех работ существовали только несколько часов, некоторые несколько дней. Мы их называем интервенциями в публичное пространство и занимаемся этим уже 10 лет. Наша цель — предоставить художнику возможность переосмыслить или понять город и найти публику для общения, чтобы передать идею. Кто-то делал инсталляцию, кто-то граффити, кто-то — перформансы. Причем все создавалось из материала, который авторы нашли просто на месте, они не приносили ничего из дома или из мастерской. Таким образом мы работали с парками, с архитектурным наследием, с пустырями и развалинами. Очень по-разному.

— На улице есть два игрока — власть и рядовой прохожий. Какие у вас с ними отношения?

— С властью мы использовали два подхода: с одной стороны — не сообщали о том, что мы делаем, и так утверждали себя как жители, которые имеют право на город, на его использование для культурных целей. Часто возникали структуры, которые должны были быть одобрены архитектурным департаментом, но сотрудничество складывалось без особых проблем. Они понимали тип работы — ведь наши вмешательства временны, быстротечны. Для этого не нужно одобрение высокого уровня. С жителями цель иная: создать публику. Прохожий  остается прохожим до того момента, пока ты с ним не начнешь работать как с публикой. Это, конечно, очень сложно. У нас была небольшая аудитория. Но очень многие прохожие интересовались тем, что происходит. Например, мы открывали памятник Буратино в Центральном саду и делали опрос — около 100 прохожих — что они об этом думают в контексте соседства с монументами классиков. Конечно, очень противоречивые отзывы, но большинство поддержало перспективу иметь памятник и такого рода. Вот такая конкретная работа с людьми путем опроса.

А третий элемент, не упомянутый вами, — предприниматели, частные собственники. С ними у нас диалог пока не очень получается. Они влиятельные игроки в городском пространстве. Большинство наших проектов направлены на умиротворение бизнеса и приглашения за стол диалога, введение его в легальные рамки. Например, с 2013 у нас есть проект востановления заброшенного парка. Там началось строительство. Застройщик думал обустроить парк, который мы тоже восстанавливали. Но в их предложении также планировалась парковка. Мы как посредники пригласили местных жителей, которые до того участия в этом процессе не принимали. В конечном счете он построил дорогу в обход  парка, — а до того момента все машины ездили через него. А еще убрал оттуда свалку. То есть наша символическая работа дала материальные результаты. Но это длительный процесс.

— Трудно поверить, что возможно так договориться с застройщиком.

— Мы поддерживаем художников — это наша главная цель. Но мы подключаем архитекторов, социологов, активистов — людей, которые понимают, что такое город, как его развивать, имеют определенные знания. Поэтому благодаря опыту мы не просто реагируем на негативные вещи, но и предлагаем альтернативы. Это очень важно. Не останавливаться на уровне реакции — вот застройка, вырубка, поэтому давайте протестовать — да, это тоже, но нужно мыслить проактивно, на будущее — не хочешь этого, а что тогда взамен? Для этого нужно развивать коллективное воображение.

— Какое, в общем, положение с городским пейзажем в Кишиневе?

— До 2014-15 годов был полный хаос без перспективы его остановить. Но последние годы немного влиятельнее стали активистские движения, которые создали коалиции между собой и начали действовать более консолидированно. Даже некоторые чиновники стали реагировать активнее — например, приостановилось снесение памятников, потому что появилось Агентство по защите памятников. А до того можно было строить где угодно, сносить что угодно, без контроля. И это общее для всех городов постсоветского пространства. Кишинев — не исключение, тем более, что на него как на столицу большее давление.

— Какая сейчас ситуация на молдавской арт-сцене?

— У нас есть 2 сцены. Одна существует еще с советских времен — традиционное искусство, представленное Союзом художников, музеями, Академией искусств, которая формирует студентов в  классическом духе. Вторая — независимая сцена, но очень маленькая. Есть такие организации в театре, в визуальном жанре, в кино, но их можно перечислить по пальцам. Это самые прогрессивные явления на данный момент. Они поддерживают художников и организуют проекты, связанные непосредственно с социальными изменениями в обществе.

— Получается, именно социальные акценты — самое актуальное направление в современном искусстве?

— Нет, почему? В любой сфере язык искусства развивается по собственным критериям. Можно и живописью заниматься — никто не помешает. Вопрос в другом: насколько интересной будет эта живопись, и дело не только в том, как хорошо ты воплотил работу, важнее — что изменяется внутри нас после того, как мы увидели твое произведение? Мне кажется, что искусство — это то пространство, в котором мы можем свободно рассуждать о путях развития общества, и зона свободы, где можно предложить какие-то альтернативы. А как они будут переданы — это уже вопрос формы.

— Вы получили Премию Игоря Забеля. Это серьезное признание. В целом, призы для художников важны?

— Мне кажется, что этот приз выделяет художников, которые борются за что-то конкретное, имеют более очерченную цель. Хочу верить, что мы получили Премию Забеля за работу, которую вели в публичном пространстве. В этом смысле премии важны, потому что подтверждают,  что мы движемся в правильном направлении, что этим нужно заниматься. Можно еще раз сказать своему обществу: мы будем продолжать эту работу, для этого даже премии есть. Плюс, конечно, финансовая поддержка очень важна для независимых организаций. То, что мы не ожидали и не работали ради нее, — это понятно. Но такая поддержка — символическая и материальная — очень радует.

— Какие планы у вас теперь?

— У нас есть программы на протяжении года, например, кинопоказы под открытым небом или образовательная программа в Академии искусств, куда мы приглашаем художников и кураторов, чтобы встречались со студентами, дополняя существующее образование. И еще резиденции — и зарубежные, и молдавские художники ежегодно приезжают и работают у нас. Что же касается городской жизни, то последние 3 года мы концентрируемся на микрорайонах и переосмысливаем пространство между домами, потому что эти пространства утратили очень много культурной и социальной инфраструктуры. Также планируем небольшой фестиваль в июне следующего года, если получится найти средства и организоваться.