О позиции и музыке

Событие такого масштаба и уровня, как «Неделя высокой класики с Романом Кофманом», сделало бы честь любой столице мира. Повезло Киеву — ведь человек, давший имя этой «Неделе» и собравший такой звездный состав музыкантов-исполнителей первой мировой шеренги, киевлянин по рождению.

В отличие от уважающих себя городов мира, Киев, к сожалению, не имеет ни одного современного, пригодного для исполнения такой музыки зала, если не считать миниатюрного по своим размерам и вместимости зала филармонии. Новая «точка» на музыкально-событийной карте Киева появилась благодаря энтузиазму и немалым усилиям Аиды Джангировой и ее команды. Возглавляя киевскую галерею «Лавра», она давно мечтала раздвинуть рамки галерейных возможностей, проводя в «Лавре» не только вернисажи.

Открывал проект во вместительном и прекрасно акустически оборудованном зале галереи «Лавра» всемирно известный музыкант Гидон Кремер, который вместе со своим оркестром «Кремерата Балтика» подарил нашему слушателю украинскую премьеру концерта-спектакля «Все про Гидона». Это потрясающее театрализованное представление о жизни музыканта и музыки, где маэстро играет самого себя, а «закадровый» текст исполняет Сергей Гармаш.

Во время предыдущей нашей с Гидоном Кремером встречи, состоявшейся три года назад, маэстро так рассказывал об этом проекте:

— Это проект, над которым работаю уже два года, постоянно переписывая либретто. Изначально он назывался «Cinema&Comedy», второе название — «Становление и путь классического музыканта», сейчас же — еще более конкретно, в названии есть мое имя. Это, однако, не самолюбование или автобиографические рулады, просто — конкретный материал к действу. В тексте присутствуют и монологи, и диалоги. Стараюсь обобщить процессы, которые могут происходить или происходят в музыкальном мире, особенно в коммерческом музыкальном мире. Надеюсь когда-нибудь попасть с этим спектаклем и в Украину.

И вот, наконец, его украинская премьера.

— Что для вас этот спектакль? Исповедь, к которой, в общем-то, на мой взгляд, вы не очень склонны, или подведение какой-то черты под определенным временем?

— Нет, это исповедь, может быть, и я склонен к исповеди, иначе, наверное, и книжку не опубликовал бы. Но дело, собственно, в том, что это своеобразный проект, в котором хотел бы, чтобы не я занимал главное место, а размышления о музыке, о публике, о том, что нас окружает, что важно, что не важно. И все-таки главный герой этого спектакля для меня — музыка. Он, если хотите, в защиту музыки, в защиту чистоты, чистоты музыки и тех, кто ее творит. Я просто пользуюсь своей биографией, своим опытом, чтобы связать эти звуки, эмоциональные звуки, которые мы хотим предложить вниманию слушателей, я как бы связываю их этой линией рассказа. Рассказ ведется от первого лица, хотя мне очень помогает в его русской версии замечательный актер Сергей Гармаш, который озвучил партию голоса за сценой. Для меня, конечно, это большая поддержка. Не вижу себя актером, хотя когда-то в юности мечтал о театре. Я сам написал сценарий и многие режиссерские идеи тоже мои, но, если честно, так как я не графоман, то не считаю себя писателем, не считаю себя ни сценаристом, ни актером. К счастью, у меня оказалось много друзей, которые давали советы, их вобрала в себя эта «творческая лаборатория», каждый спектакль немножко меняется, в каждом появляются другие акценты. Иногда меняется музыка, иногда — текст, хочется донести трепетную нотку о том, что музыка — вещь хрупкая, к ней нужно относиться бережно, конечно, ее нельзя ни продавать, ни покупать, ни пользоваться ей как средством отвлечения от забот. Музыка — вещь глубокая, ей надо открыться — если хотите, таков посыл. Мне очень помогают ребята «Кремераты Балтики», этот коллектив необычайно сросся, мы стали одной семьей.

— Так вы же его и взрастили?..

— Вы правы, уже 15 лет руковожу созданным мною оркестром «Кремерата Балтика». А фестивалем в Локкерхаусе, в Австрии — 30. Написал три книги, продюсирую (речь идет о вышеупомянутом режиссерском проекте), тем не менее, не вижу себя ни писателем, ни режиссером, ни продюсером, ни дирижером. Ведь не дирижирую — просто руковожу оркестром. Меня занимает все, что можно вложить в музыку. Мы сжились с оркестром, очень доверяю их критике, их суждениям и могу полагаться на то, что они делают. А делают они то, что другие оркестры никогда бы не стали делать. И пляшут, и поют, можно сказать, но в данном случае это служит общей идее нашего спектакля. Я благодарен всем, кто мне помог его поставить, и надеюсь, что он будет еще разрабатываться. За два дня до приезда в Киев в Воронеже сыграли русскую премьеру, немецкая версия уже шесть раз исполнялась, но это один из проектов, который нам дорог и который мы раз в году будем где-нибудь показывать на гастролях. А вообще у нас много разных других проектов, связанных не только с театром. Юмористический телепроект, программа, посвященная Глену Гульду, сейчас собираемся на концерт в Страстбург. Там будем поддерживать Ходорковского и Лебедева, наряду с Мартой Аргерих, Евгением Кисиным, Мишей Майским, Анатолием Кочергой и Романом Исааковичем Кофманом, — просто протягиваем руку помощи через музыку. Так что я все еще занимаюсь своим делом. В основном музыкой.

— Все-таки поколения разные, основной состав «Кремераты» — молодые ребята. Вольно или невольно, когда вы касаетесь собственной истории, есть какая-то доля горечи, насколько это понятно следующим поколениям, другим уже?

— Думаю, к счастью, этому поколению не приходилось проходить через многое из того, что прошли мы, я в частности. Но им это любопытно, отзвуки былой советской ментальности, я думаю, будут звучать даже во внуках людей, выросших в этой системе, потому что есть вирусы, которые не умирают сразу, с отменой власти. Есть вещи, которые сидят очень глубоко и от которых я сам никогда не избавлюсь, но этим ребятам дан шанс прожить более, так сказать, необремененную жизнь. Хотя в настоящее время тоже есть о чем подумать, есть вещи, которые обременяет нашу действительность не меньше, чем былая невозможная, надеюсь, советская власть. Мне кажется, что рассказ об этом должен резонировать и в тех, кто удивляется многим странным вещам, происходящим нынче.

— Спектакли идут в разных странах. Хотим мы или не хотим, разные поколения, ментальности и так далее. Чем отличаются, например, украинская версия от русской или немецкой?

— Версии немного отличаются друг от друга, хотя сценарий я переписывал на русский язык и понял, что для русской аудитории он должен быть иным, чем просто переведенным с немецкой версии. Но интересна реакция публики, потому что такое ощущение, что западная публика с гораздо меньшим сопротивлением воспринимает то, о чем рассказывается. Не потому, что это их развлекает, а потому, что они немножко дальше от этой проблематики. А эта тематика, как я сказал выше, еще не умерла, и я очень чувствую эту волну. Я чувствовал, что есть люди, которые сопротивляются идее аналогии того времени и нашего. Некоторым хочется думать, что сейчас время совершенно другое, но на самом-то деле время нынешнее проистекает из того, мы не свергли все баррикады. Тем не менее, есть вещи вечные. Музыка — вечная. Какие-то фразы великих художников вечные. Они цитируются, будь то Бродский, Феллини, и др. Но есть вещи, о которых современная публика не хочет вспоминать — о болоте, в котором она, получается, до сих пор находится.

— Люди не любят быть несовершенными...

— Поэтому никого не хочу обижать, никому не хочу указывать на свое место, я ведь только поднимаю вопросы. Каждый в состоянии отреагировать на эти вопросы сам, и я не смею никому ничего диктовать. Так же, как музыка — одна и та же музыка, может разными людьми восприниматься по-разному, так же должно дело происходить и со словами. Допускаю, что кому-то это не нравится, допускаю, что кто-то задаст вопрос: зачем я занимаюсь не своим делом? Бог его знает! Для меня важно поставить вопросы в защиту музыки, которая мне дороже всего на свете.

— Вы много и часто играете музыку современных композиторов. Каким образом ваш выбор останавливается именно на том, что вскоре неизменно становится классикой?

— Стремлюсь к музыке, в которой есть духовная, эмоциональная наполненность. Лабораторные опыты, «умничанье» композиторов, сделанное для композиторов, меня не интересуют. Всегда была важна музыка, которую может уловить открытая душа любого слушателя. На этом пути мне повстречались выдающиеся автора наших дней — Арво Пярт и Софья Губайдуллина, Гия Канчели и Альфред Шнитке, Леонид Десятников и многие другие. Счастлив, что удалось быть спутником многим выдающимся композиторам, и рад, что удалось им послужить.

— Не будучи никогда диссидентом, вы мягко и вовремя ушли от советского идеологического пресса. Как получилось стать человеком, вернее, музыкантом мира?

— Я не аполитичный человек, меня волнуют многие события, происходящие в мире. Меня беспокоят также многие политики. И все же никогда не считал своим долгом заниматься политикой, выражал свою позицию в наиболее доступной мне форме — в музыке. Через нее можно выразить гораздо больше, чем я мог бы делать это какими-либо акциями или вербально. Но всегда старался поддерживать слабых и выступать против несправедливости. Меня всегда мало волновало то, что принято считать хорошим вкусом, руководствовался лишь своим собственным выбором и искал свою дорогу. Всегда ценил выражение: «Не слушайте тех, кто знает, как надо». Вот и оказался в оппозиции к тому, что мне навязывали, выразил собственную позицию неучастием в общих движениях. Никогда не пользовался удачей, не руководствовался прежними достижениями, не потрафлял ни властям, ни юрким менеджерам. Именно удача заставляет тебя идти по пути устоявшегося и верного успеха. Это всегда было неприемлемо для меня — удачное выступление оставалось во вчера, а мне хотелось идти дальше, вперед. Хотелось новых путей, новой музыки, новых концепций. Надеюсь, вы понимаете, что это не страховало меня от ошибок ни на сцене, ни в жизни.

— При вашем сумасшедшем расписании, я знаю, вы все оставили, чтобы приехать на этот фестиваль...

— Потому что, как я говорил, для меня до сих пор еще музыка является самым важным делом, то же могу сказать о дружбе — это то, на чем зиждется мое сознание. Просто стараюсь быть верен друзьям, а Рома Кофман — мой большой друг.

— В прошлый раз, когда мы говорили, вы сказали, что пришли к выводу: пора строить дом. Удалось?

— Строю, но еще не достроил. Как всегда, не хватает времени.

СПРАВКА «Дня»

Потомок немецких евреев, бежавших из Германии в Советский Союз, Гидон Кремер родился в Риге 27 февраля 1947 года. Потомственный скрипач. Музыкой стал заниматься с четырех лет, потом поступил в Рижскую музыкальную десятилетку им. Эмиля Дарзиня. В 1971 году Кремер окончил Московскую консерваторию по классу скрипки у Давида Ойстраха. Стал лауреатом конкурсов Королевы Елизаветы им. Н. Паганини в Генуе, им. П. Чайковского в Москве. В 1978 году уехал из СССР. С тех пор Гидона Кремера называют странствующим музыкантом. В 1981 году Кремер стал художественным руководителем ежегодного Фестиваля камерной музыки в Локкенхаузе, в Австрии.

В 1997—1998 годах он — художественный руководитель Фестиваля Иегуди Менухина в Гштаде (Швейцария). В 1996 г. создал молодежный камерный гастрольный оркестр «Кремерата Балтика». Гидон Кремер — музыкант интеллектуального, экспериментаторского склада. С ранних лет тяготеет к исполнению современной музыки и сотрудничеству с композиторами своей эпохи. Он стал первым исполнителем ряда произведений Софьи Губайдулиной, Эдисона Денисова, Гии Канчели, Альфреда Шнитке и других, ему посвящены многие произведения современных композиторов. Гидон Кремер выступал в ансамбле с такими выдающимися музыкантами, как М. Аргерих, Г. Холлигер, Г. Шифф, Ю. Башмет, М. Майский и др. В последние годы «репертуарные коньки» Кремера — это воскрешаемое им наследие русского «авангардиста» первых десятилетий XX века, впоследствии работавшего за рубежом, Артура Лурье; и творчество знаменитого автора эстрадных аргентинских танго Астора Пьяццоллы. Не так давно Кремер и «Кремерата Балтика» записали оперетту Астора Пьяццоллы «Мария из Буэнос-Айреса». Кремеру всегда было тесно в рамках собственно скрипичного искусства. Отсюда его тяготение к оригинальным программам, предполагающим соучастие в композиторском процессе, к дирижированию, а также к литературной деятельности.

Он — автор книг «Осколки детства» (вышедшей на немецком языке в Германии) и «Обертоны» (также опубликованной впервые на немецком языке в 1997 году). Гражданин Латвии.