Одна любовь и «Три товарища», или Жизнь после войны

Самая громкая варшавская премьера этого сезона «Матушка Кураж и ее дети» по Б. Брехту режиссера Михала Зарака в Театре Narodоwy и новый спектакль франковцев «Три товарища» по Э. М. Ремарку в постановке Ю. Одинокого вмонтируют зрителя в матрицу печали военной и послевоенной жизни.

Его главные черты — духовное смятение, фантомные боли, разочарование в смыслах, идеалах и страх. Страх несокрушимый, подсознательный, унизительный и такой сильный, что выживший под бомбардировкой воин падает под стол, как в окоп, от выстрелов фейерверка. Деятели искусства всего мира, крича об ужасе войны, призывают человечество остановить все возможные ее проявления, которые становятся все очевиднее каждый день.

Жизнь после войны очень быстро перерождается в жизнь перед войной. Кажется, человечество учится исключительно на кошмарах войны. Действительно, человеческая жизнь становится более ценной. Но война, нагло претендуя на роль локомотива научно-технического прогресса, вынуждает мир совершенствовать ее.

Она лукаво нашептывает: «Кто думает о последствиях — тот не герой».

Три товарища — Роберт Локамп (Евгений Нищук), Отто Кестер (Андрей Романий), Готфрид Ленц (Александр Печерица) — ищут покоя предсказуемого существования в послевоенном хаосе. Совместная работа в автомобильной мастерской объединяет их абсолютом дружбы.

В металле она воплощается в отреставрированном кадиллаке, скоростные характеристики которого они доводят до уровня гоночных машин. Этого четвертого друга, которого они нарекают Карлом (кстати, в польской «Матушке Кураж» тоже автомобиль-кадиллак — становится центральным предметом-символом), придется продать так же, как мастерскую, чтобы выжить на диком поле мирной жизни. Одного из друзей убьет нацистский молодчик, который войну не нюхал, но к ней призывает. Друзья выследят его и без суда, по закону справедливости пристрелят.

Главная тема романа — судьба потерянного поколения — акцентирует внимание на парадоксе: бывают ли поколения другими и только ли время и обстоятельства в этом виноваты? «Лучше умереть, когда хочется жить, чем жить, когда хочется умереть». Брехтовское «Война будет продолжаться до тех пор, пока на ней будут зарабатывать» звучит вполне созвучно.

Главная тема спектакля — смерть живет любовью. Ведь если тебя никто не любил, то и смерти не заметят. Если ты не любил, то и не жил или просто жил мертвым. А если любил, то и погребенным можешь жить. «Жизнь без любви — что покойник в отпуске». Папа Римский Иоанн Павел ІІ говорил, что люди создали целую цивилизацию смерти: аборты, алкоголизм, наркотики, суициды, автоназия. Практически на краю, в шаге к самоуничтожению, жизнь Роберта обретает смысл, когда он встречает любовь смертельно больной, смиренно-мудрой Патриции (Анжелика Савченко).

Евгений Нищук и Анжелика Савченко наполняют довольно простую историю любви целомудренной и в то же время острой сексуальностью. Радость совместного полета, трагедия бессилия, раздавленность бездной горя, прожитые актерами, поражают личностной причастностью. Переполняет ощущение существования актеров и зрителей единым сердцем. Яркие образы созданы Л. Смородиной, А. Тимошенко, О. Стальчуком. О. Хохлаткиной, В. Башей, Т. Жирко, В. Николаенко, И. Дорошенко составляют групповой портрет печали в скромной рамке оптимизма. Все стремятся избежать страданий, но никто не способен жить без них. Все обречены всю жизнь доводить себя.

Признанные режиссер Ю. Одинокий и сценограф А. Александрович-Дочевский выстраивают зрительный образ связи состояний. Над сценой замершие в птичьем полете три автомобиля, которые дружественно подмигивают фарами в поддержку своим человеческим братьям. Металлические барная стойка, кровать, ресторанная мебель появляются и исчезают со сцены с грохотом гусениц латников. Как фактор исторической выразительности — на заднике пасть коридора между временами и мирами.

В начале и в финале все актеры, собранные в плотный букет в центре сцены, делают шаг. Один шаг. Как часто он оказывается решающим, о чем мы почти никогда не задумываемся. Потом все бегут к авансцене и разбирают выложенную на ней обувь. Девочка, застывшая над глобусом, начинает играться им, так как он оказывается резиновым мячом. В финале из-за кулис обувью закидывают всю сцену.

Недавно в Москве известный свободомыслием перформер Андрей Кузькин получил Премию им. В. Кандинского за несколько работ, среди которых — потрясающая инсталляция, сделанная в заснеженном лесу из резиновых сапог, босоножек и шпилек, ботинок и кроссовок, стоптанных тапок и не пригодившейся детской обуви.

Жизнь, по которой мы ходим, такая хрупкая и так странно устроена, что не может закончиться просто так. Шаг к любви, шаг к дружбе, шаг навстречу себе. Еще один шаг. Шаг вдохновения чувственной безграничностью театра. Задумчивый шаг франковцев.