Памяти Соломии

За окном рассветало, лоскуты несвежего снега казались единственной реальной субстанцией этого ужасного, переполненного удушающей мглою мира. Я отважился только на один вопрос, в конечном счете, типичный для всех людей в такую минуту: «Господи, почему?»

Соля — так мы ее называли. Это действительно ее имя — в нем и свет, и музыкальность, и способность быть солисткой. Потеря солистки — это самая сокрушительная из возможных потерь. Потеряна еще одна неповторимость, целостная и живая незаменимость. Такого прекрасного сочетания таланта, ума, работоспособности, совести и целеустремленности больше не будет — нигде и никогда.

Еще долго мы не сможем привыкнуть к тому, что случилось. В конце концов, в этом непривыкании — едва ли не единственная возможность человеческого сопротивления. Бездна вокруг нас дерзкая и самоуверенная. Нам остается быть такими же дерзкими в ответ и принять ее вызов. И все же — где взять ту твердость, чтобы не сорваться на ярость и трепет?

Нас покинула не просто она — первоклассный литературовед, критик, переводчик. Нас покинула в первую очередь выдающаяся личность, большая душа, сгусток живой теплой энергии. Рядом с ней появлялась надежда. Она была воплощением чистой творческой радости и неистовой активности. Возглавляемые и инициируемые ею проекты, в частности, издательские, на протяжении последнего десятилетия обеспечили настоящий прорыв украиноязычной интеллектуальной среды в глубины мировой философской и культурологической мысли, в частности, классической, модерной и постмодерной. Заброшенные ею в дискуссионное обращение идеи уже сегодня срабатывают в пользу нашего другого будущего.

Будущего, которому тесно в теперешнем. Довольно часто ее не понимали и даже атаковали, видя всего лишь повод к скандалу там, где на самом деле был напряженный поиск истины в свободе и свободы в истине. Соломия Павлычко принадлежала к тому малораспространенному типу современных украинских интеллектуалов, которые свободой своего воспитания, становления и мышления (или, скажем, просто обстоятельств времени и места), оказались в поле особенно высокого и жесткого этико-эстетического напряжения между различного рода тоталитарными идеологиями, все еще безраздельно господствующими в нашем обществе. Противостояние им она понимала как свою самую главную обязанность. Собственно говоря, здесь идет речь даже не о запрограммированности, а об обреченности — украинский интеллектуал, который действительно хочет изменять нашу б…кую ситуацию, предопределен выглядеть в глазах своих оппонентов скандалистом. Соломия делала чрезвычайно неблагодарную и очень необходимую работу, связанную с ревизией канона национальной культуры, в частности, писательства. Последовательное смывание бронзы с классиков, их отважное и целиком мотивированное «очеловечивание» неминуемо наталкивалось на негодующее невосприятие и примитивно-грубые обвинения. Соломия осознавала, на что она идет и во имя чего она не может на это не идти.

Она имела свое представление о той стране, в которой все мы живем. Она хотела видеть ее иной и делала для этого, как мы внезапно поняли сегодня, даже больше, чем могла. Бездна, что разверзается рядом с каждым из нас, не захотела ей этого простить. Соломия была внезапно выхвачена из жизни за несколько часов до начала нового 2000 года.

Нам остается дешифровать этот знак. Что означает уйти в вечность в последний день тысячелетия? Навсегда завязнуть в своем времени? Выпрыгнуть из его течения? Изменить уровень бытия?

Я не верю в справедливость и равновесие мира, в котором мы живем. Я не верю, что Соломия исчезла из него потому, что успела сказать все. Однако я убежден — ее присутствие в нем продолжается. И это не банальная фраза для самоутешения — это подтвердится новыми книгами, полемиками, вспышками пристрастий, идейными взрывами. Я не подвержен прекраснодушным преувеличениям и знаю, что говорю. Завтра вы это увидите.

Лет тринадцать назад (мы еще не были знакомы) я написал строки, суть которых постоянно казалась мне переменной, но сегодня, наконец, обозначилась: Я продаю квитки на цитри й тамбурини. Втікає вам із рук ця музика ламка. О вуличні філософи і кав'ярняні прими! Це Соломії соло. Так тече ріка.

Ее соло продолжается. Вечная ей память. Добрая ей вечность.

СТРОКИ ИЗ БИОГРАФИИ

Соломия Павлычко родилась 15 декабря 1958 года в городе Львове; ее отец — известный украинский поэт Дмитрий Павлычко. Закончила романо-германский факультет Киевского университета имени Тараса Шевченко. С 1985 года работала в Институте литературы НАН Украины. Доктор филологических наук, профессор Киево-Могилянской академии, член Союза писателей Украины. Автор пяти книг: «Філософська поезія американського романтизму» (Киев, 1988), «Байрон. Нарис життя й творчості» (Киев, 1989), «Letters from Kiev» (New York, 1992), «Лабіринти мислення. Інтелектуальний роман сучасної Великобританії» (Киев, 1993), а также «интеллектуального бестселлера» (редкостная судьба для научного исследования!) «Дискурс модернізму в українській літературі» (Киев, 1997). Ее перу принадлежат многочисленные переводы на украинский язык художественных произведений, среди которых и почти хрестоматийные «Властелин мух» Уильяма Голдинга и «Любовник леди Чаттерлей» Герберта Лоуренса, которые не только выдержали конкуренцию с русскими переводами, но и содействовали преодолению предубежденного общественного стереотипа о превосходстве русских переводов над украинскими. Последние годы с увлечением работала в издательстве «Основи», воплощая программу издания мировой научной и художественной классики на украинском языке. Умерла 31 декабря 1999 года.