Партер для нации

Конечно, в обоих городах есть старинные прекрасно сохранившиеся театры. И.-Ф. Шиллер любил повторять: «Нация сидит в партере», и в самом деле театральной публики хватает во всех городах Германии. Известно, что в культуре нет провинции. Что касается Германии, то провинции нет во всей стране! И все же бриллиантово-меховая публика Баден-Бадена, исторический акцент на помпезном казино предают ему провинциального лоска, который особенно выделяет русских богачей. Им по нраву здешняя заоблачно дорогая недвижимость и услужливость русскоязычных эмигрантов.

Висбаден более величественный, спокойный, более простой и еще много какой, что в целом делает его аристократичнее. В двух больших лечебно-оздоровительных комплексах по заведенной давней традиции, купаться в бассейнах разрешено исключительно без одежды. И то, что сначала вызывает некоторое стеснение, очень быстро приобретает достоинство античной наготы.

Правда, не все посетители обладают спортивными фигурами, и для стыдливых женщин есть один отдельный день, а для молодых ребят и девушек такая откровенность тел много чтоо решает на этапе первых дней знакомства.

В один вечер в Гессенскому государственном театре Висбадена мне посчастливилось побывать на премьерном представлении «Три сестры» по Антону Чехову в постановке Маркуса Дитца и на премьере оперы Ф. Ковали «Ла Калисто (Божественное Дело)» в постановке Терезы Рейбер.

Чеховска пьеса начинается с празднования дня рождения одной из сестер — Ирины. Всю мебель гости ставят в длинный — от кулисы к кулисе — стол на самом краешке авансцены. Жена Андрея, брата сестер, Наталия в блестящем розовом платье с зеленым поясом (сама комбинация таких цветов во времена героев пьесы была верным признаком безвкусицы!) пробирается по узкой полоске сцены, несколько раз едва не падая с нее, к стульям ко второй половине стола, но места ей там нет. Платье ее, хотя и отвечает ремарке драматурга по цвету, но дело в какой-то кабацкой яркости, демонстративности женских прелестей. Сестры и гости неловкость от присутствия такой госпожи смягчают частыми тостами, вливаниями шнапса и запиванием его шампанским. Андрей хмелеет раньше других, осмеливается вступиться за жену, и Наталия закрывает ему рот страстным поцелуем и начинает сексуальную игру прямо на столе. Гости вместе со столом отодвигаются от них. Так Наталия отвоевывает часть сцены, а к финалу оккупирует все пространство существования семьи, друзей — офицеров, пространство интеллигенции и аристократической. Выбегая на свидание с любовником Протопоповим, она демонстрирует, что под шубой на ней только белье. Ее муж ослеплен страстью к ней, а она с вожделением и бесстыдной сексуальностью пытается  накинуть на каждого мужчину.

В спектакле Киевского театра драмы и комедии на левом берегу Днепра режиссер Эдуард Митницкий тоже решает тему постановки через образ Наталии, которая пытается привить мещанские идеалы беспомощным перед хамством интеллигентам.

Наступление потребительства, бездуховности, коварная сила разврата являются генеральным волнением, соединяющим немецкое и украинское прочтение драматургической классики в таком разном для наших стран настоящем.

Последний акт оперы «Ла Калисто (Божественное Дело)» произвел двойное впечатление — прекрасный оркестр, яркие певцы и какая-то напряженная попытка постановщика осовременить жанр. Такого рода попыток во всем мире достаточно много. В одних просто стремятся преодолеть статическую жанра, в других борются с имманентной ему пафосностью.

В основе декорационного решения обоих спектаклей — поворотный механизм, как у всякого рода мешалках. В «Трех сестрах» на платформе,  вращающейся с разной скоростью,  перелистывает эпизоды, гонит-подталкивает героев установленная п-образна арка, и вся конструкция временами кажется рамкой для картин проявления индивидуума, семьи, человечества.

В опере — на вращательном кругу сцены установлены перегородки, рассекающие пространство существования на секторы — любовь, ненависть, правда и ложь, честность и совесть. В стенах есть двери, и через них актеры шлейф существования в одном секторе переносят в другой.

Высокий стиль большой и малой сцены Гессенского государственного театра Висбадена дополняется спектаклем-триллером по Альфреду Хичкоку и Джону Бьюкену «39 ступенек» в отдельном помещении, которое постановщик обыгрывает как кинотеатр середины прошлого века.

Пианист слева от сцены сопровождает текстовую информацию на экране о спектакле, который вот-вот начнется. Молодые ребята и девушки, которые до того были билетерами, уже в униформах прошлых лет, продают зрителям мороженое, которое когда-то использовалось, как современный попкорн.

Наконец начинаются страхи за «39 ступеньками». Сюжет детективно-простой, мужчина в баре «снимает» даму, приводит домой, и пока она в ванне готовит интимное угощение, вбегает в ванную на женский вскрик и возвращается с дамой, в спине которой... торчит добротный топор. Понимая, что он самый первый подозреваемый в убийстве, принимает решение спрятаться от полицейских. Все последующее — сногсшибательная гонка преследования, выстроенная режиссером Кэролайн Штольц и сыгранная актерами, как парад цирковых трюков.

В купе поезда, на крыше, под вагонами актеры висят, балансируют, продираются сквозь щели, складываются наполовину. Но полицейские наконец хватают беглеца за рукава, он выдирается, оставляя им часть осмотра и невзирая на безумную скорость движения (создают эффект мерцания света и мощный ветродуй) выскакивает из вагона. После падения он приходит в себя под коровье мычание, идет на него, а когда звук исчезает, ориентируется по запаху. Наконец встречает крестьянина, который доит воображаемую корову. Материализуется образ скотины благодаря ярким деталям. «Молоко» крестьянин сцеживает в ведро из четырех тюбиков-сосков.

Время от времени он же отмахивается от условных насекомых коровьим хвостом. Общение мужчин из-за капризов вообщажаемой коровы вызывает детский хохот в зале.

Три абсолютно разножанровых, разностильных спектакля одного театра безусловно интересны для каждого зрителя. И это не просто театральная политика.

Мне такой показалась общественная атмосфера и в этом городе, и во всей Германии.

Имея в стране самую большую в мире концентрацию последователей христианства, мусульманства, иудаизма, сегодняшняя Германия создает образцы высокой толерантности периода формирования постнациональных государств. И искусство театра в этом благородном и чрезвычайно важном деле — актуально и эффективно.