Песня над песнями, картина над картинами

Этого мудрого человека красят годы. С детства от увлечения красотой мира у него особенный прищур глаз, который сегодня ведет руку зрелого художника, выдает неугасающее волнение собственной координации с вечным и сиюминутным.

 Александр Миловзоров листает страницы своей собственной антологии, а точнее Библии художественных освоений человеческого бытия. Его «книги» художественного письма — это сериалы «Золотые страницы украинского фольклора», «Рубенсиада — вакханалии», «Малые голландцы», «Песня о нибелунгах».

 Если представить модель мира в форме механических часов, то причиной сбоев в их ходе однозначно окажется человек. Цивилизации беспощадно вредят ритмичному движению природы, превращая натуральные процессы в непредсказуемые катастрофы.

 Миловзоров размечает циферблат часов человечества живописными эпохами. Каждая из них претендовала на самосовершенство, но не предостерегла от разрушения человека природного. Поэтому его «голландцы» действительно маленькие и вовсе не помпезно стандартные, а какие-то совсем не защищенные. «Трофеи охоты», «Гуляки», «Рассвет», «Ужин» — это птицы, натюрморты, этюды, женщины написаны в расфокусе, без выписывания подробностей в безоговорочной расслабленности, которая спасает суть от декора содержания.

 Феерия образов из цикла «Золотые страницы украинского фольклора» — Богородица, Смерть, Невеста, Черт, Солнце, Луна — дарит сочное течение времени с густым ароматом украинства в вечном вращении стрелок жизни. На той же поверхности времени появляются перекрестные тропинки нибелунгов, а последний цикл «Дни творения и бытия» выстраивает духовную вертикаль. Это уже солнечные часы. В нем есть радость вечной борьбы света и тени, бездны темноты и вселенной солнца. Не насильственное стремление увидеть чувство — само чувство — в его извечном парадоксальном двуединстве, заметить забавное в печальном, смешное в грустном, серьезное в смешном, так перевести мысли и ощущения персонажей, что сами картины становятся библейско-сложными и простыми одновременно, ведет Мастера через времена. «Из ребра», «Изгнание из рая», «Первый день творения» без канонических мизансцен, знакомой пластики и мимики героев торжественно раздаются гимном человечества в своей волнующей простоте имманентной человеческой жизни страдании.

 Картины из цикла «Дни творения и бытия» оказываются неопровержимым доказательством простой, но драгоценной истины: любоваться художественными произведениями человечества можно не только ради познания сложности мира, без понимания чего человечество никогда не достигнет гармонии. Эти мысли приобретают какую-то особую интонацию благодаря экспозиции картин в Музее Шолом-Алейхема. Мне повезло быть режиссером церемонии его открытия в 2009 году. Поскольку центральный вход в музей расположен с улицы Красноармейской, с узким тротуаром и напряженным движением транспорта, мы собрали людей во внутреннем дворе торгово-развлекательного комплекса «Арена-Сити». Украинские оркестры и еврейские клейзмеры устроили конкурс мелодий, а когда открылись двери музея-квартиры, из нее зазвучал тихий голос скрипки. Гостей угощали медом и хлебом-мацой, караваем, лавашем, черным «Украинским» и «Бородинским». Домашняя уютная атмосфера этой квартиры, которая за эти годы стала еще более ощутимой, оказалась абсолютно органичной для выставки Александра Миловзорова. Мне показалось, будто картины только что написаны где-то в соседней комнате, зазвучали какие-то общечеловеческие мотивы, пахнуло вневременностью таланта, и показалась больше реальности, рамок места и времени Картина картин.

 В каждом из миловзоровских циклов работ есть одна-две абстрактные. Они выполняют роль иногда пролога, временами эпиграфа или эпилога, а вообще то всегда являются эмблемой выбранной для исследования живописной эпохи. Насыщенность цвета, упругость линий, энергия мазка становятся камертоном эмоционального понимания природы чувств наших пращуров. И всегда в живописи мастера речь идет о жажде жизни, о боготворении красоты, о вдохновении любви. «Проснись, о ветер, с севера, и прилети, ветер, с юга, — повей на сад мой: пусть потекут, его ароматы!» и пусть придет любовь в сад свой!... (Песнь песней 4 (16)