Петр БОРИСИВ: Украинская киноиндустрия может развиваться только как часть мировой

В Лос-Анджелесе генеральный консул Украины в Америке Николай Точицкий среди людей, с которыми будет интересно пообщаться украинским журналистам, первым назвал Петра Борисива. Этнического украинца, который родился в Германии, живет в Америке, посвятил себя мировой киноиндустрии и все-таки тянется к своим корням. А в общем — человека успешного.

Кстати, встречаясь с представителями диаспоры за границей, трудно было не заметить, что большинство из них — люди успешные. Вероятно, в генах у украинцев заложено — не оставаться на общественном маргинесе, отвоевывать и отстаивать первенство. Поэтому моим первым вопросом к Петру Борисиву стал именно такой:

— Пан Петр, есть ли какой-то особый секрет, который украинцы за границей постигли, а в своем родном доме так и не осознали, — успех приходит к избранным?

— К работящим. У нас просто не было другого выбора кроме как принудить обстоятельства работать на себя. Я родился в Германии, в концентрационном лагере, моих родителей-партизан арестовали и отправили туда. Они пережили все — страх, голод, хаос, когда стреляли со всех сторон, — Советская армия наступала, немцы отбивались. В лагере были партизаны из разных стран, многим из них удавалось бежать и прятаться — где придется — от пуль, шрапнели, падающих обломков домов... Родители первый раз бежали из лагеря и оказались аж под Веной, а когда война заканчивалась, снова вернулись в Германию, и снова попали в лагерь. В мае 45-го их лагерь оказался за американской демаркационной линией. Жизнь в послевоенной Германии не была простой и мы в 50-м приехали в Америку. Кстати, родители были образованными людьми. Папа был врачом, но без подтверждения образования он не мог работать по специальности, и только лет 20 тому ему удалось получить лицензию. А до того работал на разных работах, в частности, в госпитале санитаром, заработок был маленьким. Однако и я, и сестра знали, что единственный выход из этого безрадостного состояния — образование, и работали для этого старательно, а без хорошего образования и надежды бы у нас не было. В Америке университеты очень дорогие. А мы должны заработать не только на жизнь, но и на оплату за обучение. Я так спешил закончить университет, что диплом историка получил в 19 лет. Дипломная работа была посвящена Александру II, т.е. исследовал русскую историю. И школу закончил в 15 лет. Голод меня подгонял. К тому же, эмигрант все время вынужден был доказывать свое право на место под солнцем. Приходилось и драться, а иногда и сбегать.

Жили мы в Нью-Йорке в Бронксе, а там иногда стреляли — потому что именно в этом районе были сконцентрированы самые большие банды Нью- Йорка. Чтобы пройти пешком от метро до дома, нужно было пересечь три разных зоны, каждая из которых принадлежала другой группировке.

— Мы можем себе представить, ведь видели фильм «Однажды в Америке».

– Да, но в фильме несколько иными были времена, а обстоятельства похожие. И потому после окончания университета, поехал в Италию. Благо, получил поддержку — крупную денежную награду, чтобы учиться дальше, уже медицине.. Однако я не стал медиком, потому что не хотел повторять жизнь отца, который редко бывал дома — всегда где-то со своими пациентами...

Однако я уже был в Италии, и уезжать не хотелось. Признаться, жизнь там была красивой. Это было то, о чем мы говорим «ля дольче вита». И прожил я там 15 лет. Встретил очень интересных людей, удалось даже попасть в клуб, к которому принадлежала итальянская верхушка. Работал консультантом — помогал строить связи между бизнесом Италии и Америки. Так потихоньку набирал обороты, некоторое время занимался финансированием торговли, научился сам писать бизнес-планы, заключать контракты с банками. Удалось поработать и с голландскими специалистами, которые, наверное, тогда были лучшими в мире в этой сфере деятельности.

— А как вы занялись деятельностью, приведшей вас в киноиндустрию?

— Когда я жил в Италии и Голландии, то познакомился с людьми, которые занимались кинопроизводством. И понял, что в киноиндустрии очень и очень интересные деньги.

— То есть большие?

— Однако величина прибыли граничит с очень большим риском. Меня все это ужасно увлекло, то есть финансовая сторона киноиндустрии. Встретил инвесторов, представителей голландских банков, которые сказали: если ты докажешь математически, что можно регулировать финансовые риски, прогнозировать прибыли и затраты, то мы будем делать такие инвестиции. Я набрал хороших, умных молодых людей и начал делать очень подробный финансовый анализ киноиндустрии. К какому выводу пришел? Со времени создания первых фильмов не было ни одного неприбыльного года, киноиндустрия всегда оказывалась в плюсах. Войны ли шли, депрессия ли или что-либо еще подобное, но прибыль нынешнего года становилась все равно большей, чем предыдущего. (Есть еще только один бизнес, который работает по такой же схеме — банковский.) В то же время, стало ясно, что абсолютно невозможно вычислить, станет ли конкретный фильм прибыльным или убыточным. Потому что подключаются вопросы, которые никто в мире не может спрогнозировать. Даже если бы вы сделали фильм лучше настоящих авторов фильма, но назначили премьеру на 22 ноября 1963 года, вы потеряли бы все деньги. Потому что это был день, когда убили Кеннеди и вся Америка сидела перед телевизором, а не шла в кинотеатры. А кинотеатры в самом деле не зарабатывают на прокате фильмов. Прокат кино для владельца кинотеатра является убыточным. И убытки составляют приблизительно 5—8 процентов. Зарабатывают на том, что продают поп- корн, конфеты, Кока-Колу... На чем имеют прибыль от 30 до 300 процентов. Сами о себе владельцы кинотеатров говорят: я не демонстрирую кино, я продаю очень и очень дорогие конфеты. Такова финансовая динамика кинопроката.

Как я рассуждал? — Если мы вращаемся в бизнесе, где прибыль является гарантированной, однако не знаем, откуда она придет, то следует разработать какую-то систему. И как-то да можно застраховаться от риска. Мой подход был таким — не стараться выбрать самую высокую волну, а вкладывать деньги в прилив и отлив, потому что он обязательно придет дважды в день. А будет ли высокой волна — неизвестно. То есть нужно выбрать несколько фильмов, достаточноe их количество, чтобы говорить не об инвестициях в конкретный фильм, а об инвестициях в часть общей киноиндустрии. Я набрал тогда разных компьютерных гениев в Голландии, и они заложили в компьютеры все возможные условия создания фильмов и их характеристики, и мы создали, наверное, первую в мире финансовую модель кинобизнеса.

— То есть вы — компьютерный программист в киноиндустрии?

— Я знаю, что я в этом смысле самый глупый в своем бизнесе. И ни в коем случае не собираюсь платить кому-либо, если он не умнее меня. Люди, которые на меня работают, имеют опыт работы в киноиндустрии как минимум 25— 30 лет. Этот не простой вопрос. Не только количество фильмов, характеристики, возможности проката могут иметь смысл. И одна комбинация может быть успешной, а другая — нет. Мы стремимся, чтобы позиции выбирались с математической точностью, чтобы компьютер их выбирал, а не люди. Крупные страховые фирмы страховали финансовые риски кинопроизводства на базе этих математических моделей. Когда компьютер уже выберет пять-шесть различных категорий, тогда уже приходит человек со своей интуицией и знаниями. Так было в 1984 году. Сегодня мой бизнес уже может какое-то время работать без меня, а я могу время от времени поехать в Украину, написать статью о нашей истории и, в частности, — о Голодоморе.

— Вы часто бываете в Голливуде? Кто именно пользуется вашими услугами?

— Нет, в Голливуде я не бываю, не люблю там бывать. К нам приходят инвесторы, банкиры, страховые фирмы. Мы можем встречаться в любой точке мира.

Нужно признать, сегодня немало людей скопировали этот бизнес. Фильмы мимо нас не проходят, инвестиционные программы проходят. И мы не говорим публично, кто является нашими клиентами. С одной стороны, людей будут мучить, а с другой стороны, будут приходить и говорить мне: «Ах, так это ты та зараза, которая не дала мне создать фильм!» Наши клиенты — серьезные люди, которые могут вложить личные деньги — 0—300 миллионов — в кинопрограммы. Таких людей немного, однако их достаточно, чтобы киноиндустрия развивалась. Сегодня здоровая инвестиционная программа — миллиард, полтора миллиарда долларов и минимально это 12 фильмов. Это значит, что нужно иметь соглашения на прокат с киностудией, и там подключаются сложные вопросы, потому что киностудии любят обчищать карманы инвесторов, они это делают даже лучше, чем неудачный фильм. Мы достаточно хорошо защищаем наших инвесторов, наше задание — инвестор должен понять конкретный риск. Если он понял уровень риска, мы ему советуем, как заключить соглашение с киностудией.

Поймите, почти все фильмы — убыточны, однако, если сделать инвестиции в 12—15 фильмов, то из них два или три станут прибыльными и покроют убытки всех остальных. Все здесь важно — специалисты, которые анализируют прокат, реализуют маркетинг-программы, решают, когда выпускать фильм и, что очень важно, — какими являются условия рекламы.

— А вопрос творчества, таланта режиссера и актеров имеют значение?

— Имел. Нет в киноиндустри никакой связи между качеством и прибылью. Вы можете сделать самый прекрасный фильм, и их немало делают каждый год, а на нем нельзя заработать. А иногда студенты сделают фильм, как «Ведьму», например, когда истратили тысяч, а заработали 0 миллионов. Неинтересный фильм и тема глупая, а, смотрите, — какие деньги сделал! Это продюсеру важно, какой сценарий и режиссер, а наше задание — защищать наших инвесторов от этих продюсеров.

— А не опускается качественная планка при таких условиях?

— Кино начинается с миллиарда, и большинство инвесторов — крупные международные фонды, они распространяют свое влияние на различные жизненные аспекты и уничтожают тем самым качество жизни. Например, разоряют различные компании и сотрудников выбрасывают на улицу. Однако не я придумал эти крупные международные компании. Таковы существующие условия игры...

— В Украине принимают эти условия?

— Нужно признать, сегодня многие скопировали наш бизнес, однако я не знаю, понимают ли вообще в Украине, о чем речь идет. Я говорил с разными людьми в Украине — и в правительстве, и с инвесторами. Украинских инвесторов это как будто не интересует или они слишком заняты украинским и российским рынком, но нужно признать — этот рынок не связан с миром. Моих аргументов в Украине не услышали, когда я впервые приехал в Украину в 1991 или 1992 м году, люди были нацелены на то, чтобы заработать сейчас. Они не понимали, что украинскую киноиндустрию нужно просто «занести» в мировую киноиндустрию, и это очень серьезный вопрос. Но этот вопрос отбросили и до сих пор отбрасывают. И это — трагедия для Украины. Потому что изо всех бывших стран Советского Союза только в Украине может родиться модерное киноискусство. В России никогда не может. И это та же причина, по которой развился Голливуд, в котором существует мировое кино, — в Калифорнии. Кто захочет делать кино в Петербурге? Там слишком холодно. Американские актрисы поедут туда мерзнуть? А нужно снимать сюжеты целый год. А в Украине с ее климатом и дешевой рабочей силой можно снимать. Вопрос только, кто будет владельцем, для кого они будут работать и будут ли они работать как партнеры мировой киноиндустрии? Или они и дальше будут работать, как мальчики, оплаченные московской киноиндустриeй? Вот в этом вопрос.

— В каких регионах, кроме Калифорнии, качественно развивается киноиндустрия?

— Здоровая киноиндустрия есть в Англии, Германии, Италии, даже Испании. Подавала когда-то большие надежды и Югославия, но не удалось...

— И все-таки, почему Украина далека от мировой киноиндустрии? Среди стран, в которых она развивается, вы назвали состоятельные государства. То есть Украине для этого недостает денег?

— В Украине снимать кино почти невозможно. Снимать украинское кино — не то, что международное. То, что создают, — преимущественно российское кино, во всяком случае, или автор россиянин, или просто сняли в Украине. Один украинский фильм, имевший успех здесь, среди специалистов, — это «Казак Мамай». И сочетание Санина как режиссера и Сергея Михальчука как оператора является сильным. Если бы изменилась ситуация в Украине, эти люди вместе могли бы делать серьезное кино.

Я год назад летом сидел три месяца в Украине — с желанием реорганизовать киноиндустрию государственную, чтобы создать структуру, которая могла бы войти в мировую киноиндустрию. И создать кинобизнес, который больше не будет убыточным. В перспективе, конечно, нужно будет приватизировать студии, но не за копейки, а за миллиарды. Президент подписал указ, Билозир, а тогда она была министром культуры, подписала свой приказ... Говорили, говорили, говорили, пока ветер не повеял и, как пыль, все не исчезло. У меня создалось впечатление, что сегодня влиятельные люди сосредоточены больше на том, чтобы разделить имущество киностудий, чем снимать кино.

И есть одна закономерность, которую нужно понять: украинская киноиндустрия может развиваться только как часть мировой киноиндустрии. Это значит, что мировое кинопроизводство вынуждено приходить и делать кино в Украине для Австралии, Франции, Голландии... Киноиндустрия, если это действительно киноиндустрия мировая, не может спрятаться в какой-то свой уголок.

— А политическая ситуация, вернее, ее нестабильность, не влияет на развитие киноиндустрии?

— Конечно. Сегодня в Голливуде, чтобы сделать средний фильм, нужно истратить миллионов, еще — израсходовать на прокат и маркетинг. Кто будет вкладывать сто миллионов долларов для создания фильма в государстве, которое является нестабильным? Кстати, в Украине год назад политическая ситуация была стабильной, не хватило только политической воли. Я не знаю, на каком уровне, может, на всех...

— А к съемкам какого кино вам хотелось бы приобщиться в Украине?

— Мы планировали сделать фильм (при участии американской стороны) о кобзарях, его фоном должен стать Голодомор. (Была пресс- конференция, посвященная этому.) Частично ленту должно было финансировать государство — около четырех миллионов долларов должно было вложить, и один из украинских олигархов. Не знаю почему, но ничего не вышло. Сменился министр культуры, что-то там произошло с финансами, и снова все разлетелось. Но... Хочу особенно подчеркнуть, что я не позволю, чтобы вышеупомянутый проект канул в небытие. Вместе с группой единомышленников мы обязательно воплотим его в жизнь.

— А была ли уверенность, что фильм станет прибыльным?

— Нет, гарантий дать невозможно. Однако истории Украины никто в мире не знает. Если бы не было киноиндустрии, мир бы не знал о Холокосте. Поедьте в любой угол Африки, там знают о «Списке Шиндлера». Ничто не учит, не популяризирует так хорошо, как кино.

Вся моя семья погибла в Голодомор. С маминой стороны выжила только одна она. Так же и в семье отца — выжил только он. Его родителей расстреляли, когда ему было семь лет, он рос беспризорником (однако выучился на врача!). Люди или не знают об этом, или не верят. А знать должны! Кино — наилучший способ учить и влиять на мир, причем наиболее эффективный из существующих, даже сильнее религии.

Если Украина хочет, чтобы о ней, ее истории, ее проблемах знали в мире, она должна создавать качественное кино. Украина наконец должна стать частью мировых процессов. И при этом не стоит бояться утратить свою идентичность или нравственность. Глобализированный мир дает понять уникальную ценность нации. Если бы я не жил в других государствах, я бы не понимал, насколько украинство, украинский народ является на самом деле уникальным и насколько дороги мне ценности моего народа.

Иногда разрывается сердце, когда видишь этот хаос в стране. Как будто говоришь с людьми и понимаешь, что каждый уже готов подняться на более высокий уровень, жить в цивилизованной, демократической стране, включиться в мировые цивилизационные процессы. А все вместе воспринимается, как хаос.

Поверьте, Украина готова перейти на мировой уровень технически, культурно, по уровню воспитания и академической подготовки. Недостает, опять же, политической воли привести дом в порядок. Однако я надеюсь, что все исправится. То, что люди пережили за сотни лет в Украине и выжили, работают, преимущественно являются честными и способными, вдохновляет. Теперь важно не отбросить все, не испортить, не потерять. Важно все свои ресурсы использовать не для россиян и не для поляков или немцев — важно сберечь национальное имущество и национальную самобытность для себя, для следующих поколений. Между 1919 и 1946-м годом погибло приблизительно 18 миллионов украинцев, почти половина народа. Мы должны быть ответственными перед ними.

Хочу привести и такой пример. После того как Украина стала независимой, большинство людей в мире были уверены, что все рассыпется и она никогда не устоит на своих ногах. Теперь начинают думать: может, они действительно выживут? То есть путь Украина прошла немалый. И нужно идти дальше.