Петр МАЦКЕВИЧ: «Книга в Украине преступно дешева»

«УКРАИНСКАЯ КНИГА — ЭТО КНИГА НА УКРАИНСКОМ ЯЗЫКЕ, ИЗДАННАЯ В УКРАИНЕ»

— Тиражи украиноязычных книг и до сих пор относительно невелики. Какова причина этого: налоговая система государства, разрушенная система книгораспространения или существуют какие-то другие факторы?

— Причин много... Можно задать встречный вопрос: «У газеты «День» какой тираж больше — на русском языке или на украинском»? Думаю, что русскоязычный больше. Здесь нужно влезть в историю: в 1995 году украинские издатели чувствовали себя намного лучше российских. Общение с российскими издателями выглядело приблизительно так: они плакали, как у вас «харашо», а у нас плохо. Хотя первый удар по украиноязычной книге был нанесен в 1993 году — тогда был отменен закон, по которому издатели, издававшие более 70% книг на украинском языке, были освобождены от налога на прибыль. Это был первый серьезный удар. Вторым послужило принятие в России человеческого налогового законодательства относительно книг. Приблизительно за три года оно, благодаря прозрачности нашей границы с Россией, начало давать о себе знать. И уже в 1998 году, по моим подсчетам, около 85% издательств, издававших книги на украинском, прекратили свое существование. Осталось буквально несколько издательств, но в том смысле, как это понимают в нормальном мире. У нас даже в законодательстве определение слова «издательство» не отвечает принятым в мире критериям и нормам. То есть уже на этом уровне у нас есть проблема. Ведь издательство — это предприятие, которое работает по следующей схеме: вкладывает средства в книгу, продает ее и получает на этом прибыль; то есть принадлежит к производственной сфере. А предприятие, выпускающее книги только по заказу (например, государственное) с гарантией выкупа, делает услугу, то есть принадлежит к сфере услуг. Это разница между, скажем, швейной фабрикой и ателье по пошиву одежды. Так вот, в «нормальном» (производственном) смысле издательств в Украине осталось мало, причем большинство из них специализируются на школьной литературе. Но это тема отдельного разговора... Вернемся к нашей: тепличные условия для книжного бизнеса в России (на фоне «дикого» украинского законодательства), прозрачная граница, плюс «петровки» практически в каждом областном центре, где основной товар — российский, причем «левый» или «макулатурный», а значит, фантастически дешевый. Добавьте к этому полный информационный вакуум, в котором оказалась украинская книга, и массированное перепрофилирование книжных магазинов на другой бизнес. Результат: украинцев приучили к тому, что украинской книги просто нет. Спросите кого-либо из читающих: куда он идет, когда хочет купить книгу? На базар — не в книжный магазин!!! Во-вторых, приучили, что украинская книга — это полная ерунда за высокую цену.

Итак, имеется ситуация, когда люди не ходят в книжные магазины за украинской книгой (а зачем туда ходить, если ее нет?), а 95% существующих книжных магазинов украинскую книгу не рассматривает как товар. Я с вероятностью в 95% (больше не дает даже Бог) могу утверждать, что, например, в Полтаве нет ни одного книжного магазина, где продается книга современного украинского автора (возможно, за исключением включенных в школьную программу). Ни одного! Ответ книжников очень прост: «Это — не товар, это никому не надо». Они даже не хотят попробовать поставить книгу на полку. Я не имею права обвинять их в этом — их к этому приучили. Поэтому, кстати, наши главные усилия сосредоточены сейчас даже не на том, чтобы искать новых авторов, интересные тексты — а ведь это наша основная работа — усилия и средства направлены прежде всего на то, чтобы убеждать книжников, что украинская книга — это товар, который будет продаваться. Причем самое смешное то, что торговля украинской книгой является сегодня чуть ли не единственным способом существенного увеличения прибылей книготорговцев (отсутствие конкуренции при неудовлетворенном спросе на книгу украинскую и жесткая конкуренция при торговле книгой русской). Так же приходится убеждать местные средства массовой информации в очевидных вещах, например: регулярная информация о книжных новинках в местных книжных магазинах в одном и том же месте, в один и тот же день увеличивает тираж газеты. Очень интересный эксперимент в этом плане в Черновцах провел «Молодой буковинец».

— Пан Петр, что мы имеем в виду, когда говорим «украинская книга»?

— Для меня этот вопрос однозначен — я всегда и везде отвечал на него одинаково: это книга на украинском языке, изданная в Украине. Или полная билингва с параллельным украинским текстом. Безусловно, это и переводная книга. Мудрствовать здесь незачем. Так же, как и с понятием «украинский писатель», вокруг которого и в вашей газете идут дискуссии. На мой взгляд, это тоже просто: украинский писатель — это писатель, пишущий на украинском языке, независимо от происхождения, местожительства, гражданства, сексуальной ориентации и т.д. И все, finita! Если писатель живет в Украине и пишет, например, на русском языке, независимо от того, где он издается — это или русский писатель или малороссийский писатель. Фактически, он работает или на русскую культуру или продуцирует малороссийскую культуру в Украине. В некоторых случаях это полезно для взаимодействия двух культур, но в большинстве случаев это хорошо только для одной из них (известно какой). Мне нравятся тексты украинской поэтессы Патриции Килины, хотя я не уверен, что она хоть раз была в Украине. Она ирландка, и ее родной язык имеет кельтское происхождение, а вот поэзию она создает украинскую — потому и поэтесса украинская. А вот украинец по происхождению Гоголь — русский писатель, так же, как и эфиоп Пушкин, в творчестве которого ощущается существенное влияние мордовского эпоса (от Арины Родионовны) — классик русской поэзии...

— Давайте подробнее рассмотрим роль государства в функционировании системы налогообложения книги...

— О 1993-м годе мы уже говорили. До конца 1996-го году книга облагалась налогом таким же образом, как и весь другой товар, разве акцизами, как водку, не облагали. Что это означало? Вы отдаете книгу на реализацию, денег еще не получили, но налог на добавленную стоимость и налог на прибыль уже должны заплатить заранее — не важно, продастся ли она... В это время в России была полная свобода и, кроме государственной поддержки издательского бизнеса, этот бизнес сделался одним из «корыт» для отмывания грязных денег. С одной стороны, это плохо, когда отмываются грязные деньги, а с другой — если это способствует росту культуры и укреплению нации (культурную и нациеобразующую роль книги, думаю, доказывать нет необходимости) — не знаю, много ли найдется людей, которые бы однозначно утверждали, что это так уж плохо... В 1996 году был отменен НДС с продажи (только с продажи!) так называемой украинской книги — все прочие остались. В каком-то смысле это была существенная льгота. И вот летом прошлого года был принят закон, по которому продажа (опять же — только продажа!) украинской книги (в том же понимании) не облагается ни НДС, ни налогом на прибыль. Безусловно, это очень существенное облегчение, конечно, не такое, как было в России, но вы хотя бы не платите налогов с непроданного товара. Уже даже такое облегчение привело к тому, что за последний год просматривается явное оживление во всех направлениях издательского бизнеса в Украине. Но этот закон действует только до 1-го января 2003 года, и если его действие не продлить, не будем иметь и того, что имеем, хотя и имеем до смешного мало...

То, что сделали у себя россияне в 1995-м, было беспрецедентно — вся цепочка производства-продажи книг и печатных СМИ была освобождена от всех налогов, дотировалась пресса (информационное обеспечение книжной отрасли), библиотеки получали средства на закупку книг, книги, имевшие приличный успех (независимо от формы собственности издательства) частично дотировались государством... На такое отношение государства к собственному печатному слову быстро отреагировали и международные фонды, поддерживающие развитие издательского дела. Достаточно вспомнить хотя бы программу «Пушкинская библиотека», в рамках которой фонд Сороса «подарил» библиотекам России около 300 миллионов долларов на закупку книг. Немножко перепало и украинским библиотекам, но выбирать можно было только из перечня, сформированного россиянами... Впрочем, даже российские книголюбы могут позавидовать эстонским. В Эстонии, кроме целого ряда льгот и государственной поддержки информационного обеспечения издательского дела в СМИ, существует несколько «железобетонных» правил и законов. Первый: не дотировать конкретные издания из государственного бюджета, как это делается в Украине («социально- значимые» — что это такое, никто не знает, а как по мне — государственная поддержка коррупции). Второй: финансируются только библиотеки. А объемы финансирования такие: из государственного бюджета на каждого жителя, обслуживаемого библиотекой, выделяется приблизительно три доллара, местная же власть обязана добавить к этому не меньшую сумму. Библиотеки покупают книги по собственному выбору и регулярно получают каталог книжной продукции, изданный на государственные средства. И никакого вмешательства — каждая библиотека выбирает те книги, которые считает нужным.

— Мы оглядываемся на Россию, где издают меньше четырех книг на одного гражданина в год. В Польше — около двенадцати. Может, нужно все-таки смотреть на Запад?

— А разве Эстония — это Восток? Россия здесь только пример того, как за несколько лет, при желании, решаются все проблемы книжной отрасли, и она сама (книжная отрасль) может стать донором государственного бюджета. Помимо того, на мой взгляд, важнее не то, сколько издают, а то, сколько и где покупают. Те же россияне очень много книг завозят из Беларуси, где количество изданных на одного гражданина книг выше, чем в Польше. Львиная доля этих книг едет в Россию. Однако есть и значительный поток книг из России. Так, россияне оценивают украинский книжный рынок как четверть всего своего рынка. Мне приходится читать профессиональную прессу: по оценкам, в России книги покупают в основном крупные центры — Москва, Петербург, Новосибирск, еще несколько. И все. А вот украинская провинция, отрезанная от украинской книги, покупает через доступные ей каналы не меньше русской книжной попсы, чем крупные центры. В конце концов, я не могу сказать, с чем это связано: с культурой чтения, с тем, что россияне больше удовлетворяют свои потребности в чтении через библиотеки (вспомним хотя бы «Пушкинскую библиотеку») или все-таки у украинцев намного больше тяга к чтению, в силу исторических традиций, и не такая уж и низкая покупательная способность, как нас в этом убеждают. Проблема не в том, что украинцы еще не отучились читать, а то, что они читают... И немножко об эстонцах. До «советов» у них женщина, не умевшая читать, почти не имела шансов выйти замуж. Молодые приходили к пастырю и тот проверял женщину: умеешь читать — годится, не умеешь...

— А где в Украине покупают книги?

— Могу оценивать это только по уровню покупки наших книг (с учетом нашей специализации и того, что наши книги продаются практически только в книжных магазинах): Центр Украины (в основном Киев — он съедает львиную долю книг на украинском языке — от 50 до 70 процентов), такие областные центры, как Львов, Ивано-Франковск; почти совсем у нас не продается книга в Закарпатье и на Волыни, в Тернопольской (кроме самого города) и Сумской областях вообще глухо; неплохо читает Запорожская область (там есть феномен Кривого Рога), Харьковская, Донецкая, немножко слабее Херсонская, Николаевская; сейчас мы начали работать с Крымом.

— Что может и должно сделать государство? У нас же соответствующие ведомства традиционно возглавляют патриотически настроенные люди — Н. Жулинский был в должности вице-премьера, Л. Танюк возглавляет комитет по вопросам духовности, Б. Ступка был министром культуры...

— Об этом также писано-переписано, говорено-переговорено. Все на самом деле очень просто!.. Было бы желание. В качестве замечания: у нас есть категория «профессиональных украинцев». Есть люди, которые свой бизнес строят на том, что плачут по судьбе украинской культуры и судьбе украинской книги. Чем они будут зарабатывать свой хлеб, если эта судьба станет лучшей? Только один пример: хорошо известно, что книжная отрасль Украины страдает не так от налогов на книгу, как от того, что потенциальные покупатели просто не знают об уже изданных книгах. В то же время первый национальный телевизионный канал (заметьте — государственный и с наибольшим покрытием) пустует в информационном плане — да сделайте там ежедневную информационную книжную программу и показывайте утром и вечером все (но действительно все!), что выходит в Украине на украинском языке. Эффект будет просто фантастический! Главные задачи государства в книжной отрасли хорошо известны: обеспечение цивилизованных правил игры (то есть законов), информационная поддержка и стимулирование интереса к чтению, например, в форме конкурсов чтения. Как правило, в большинстве стран этими конкурсами занимается президент или по крайней мере премьер-министр. Это есть во всех цивилизованных странах...

Возможно, проблема также в образовании. В нашем издательстве существует такой запрет: в штат не принимаются работники без естественного образования, то есть чистые гуманитарии. Все имеют естественное образование: я — физик-теоретик, директор — математик, люди, занимающиеся финансами и сбытом — математики, физики, биологи… Дело в том, что каждый хорошо сделанный прибор имеет систему защиты от дурака. Тогда он работает нормально. Если прибор не имеет подобной системы — рассчитан на гения — он очень быстро сгорит. Поскольку у нас полный балаган с законодательной базой, с правилами игры, с отсутствием опыта, мы все время почему-то ориентируемся на то, что придет очень мудрый, очень образованный и патриотически настроенный человек и что-то сделает. Такая система не будет работать. Кроме всего прочего, как правило, люди, прошедшие административную выучку в советское время, утратили такую вещь, как инициативность. В то же время за каждое действие приходится отвечать. Когда люди боятся брать на себя ответственность за проявленную инициативу, совсем не важно, какой они ориентации. Нельзя строить систему только по политическим убеждениям людей. Возможно, в постсоветской действительности также нельзя позволять гуманитариям занимать собственно гуманитарные посты?.. Я не знаю. Каждый должен делать свою работу и придерживаться принципов. Наш принцип прост: пока положение украинского языка в Украине такое, какое оно есть, мы не будем издавать книг на русском. Хотя с точки зрения бизнеса это неразумная позиция. Но только на первый взгляд… «Я другой такой страны не знаю», где издавать книги на государственном языке менее экономически выгодно, чем на другом.

«У НАС ОГРОМНАЯ ЛИТЕРАТУРНАЯ МОЩЬ!»

— В какую сторону меняется читательский интерес в последнее время, какую литературу предпочитают современные читатели?

— Ответить не так уж и просто. Почему? Первое: сегодня мы специализируемся на современной украинской художественной литературе — из ста изданий. запланированных к выходу в этом году, 80-90 названий — современная украинская художественная литература (как проза, так и поэзия). Поэтому говорить об интересе к другому типу изданий мне не приходится — слишком мало книг по другим тематикам мы продаем. Хотя до 1998 года и специализировались на издании политологических и социологических изданий. Это были довольно успешные издания: лучшее на то время пособие по социологии (за год 10 тысяч продали — для Украины это хорошая цифра). На самом деле, интерес есть ко всему выходящему на украинском языке, даже к поэзии. Мы издаем ее довольно много. Правда, это не самая распространенная поэзия в Украине — должен сказать, что очень многие начальники (от районного масштаба) в Украине уже имеют изданные собственные поэтические книги (в твердом переплете, на хорошей бумаге)... Это стало уже хорошим тоном. В наш багаж входят другие книги — поэзии Грицька Чубая, последнего лауреата Шевченковской премии Игоря Рымарука…

— Можно ли сказать, что издательское дело в Украине успешно?

— Его можно сделать успешным, но для этого, прежде чем издать книгу, нужно подумать, как ее продать. Я уже упоминал, что львиная доля наших усилий направлена на то, чтобы убедить книготорговцев в очевидном: украинская книга — товар, на котором можно зарабатывать, а работников СМИ в том, что информация о книжных новинках способствует росту популярности этих СМИ. Еще пример: с 1998 года и до 2000-го все наши художественные книги были убыточными — мы зарабатывали на других изданиях, вкладывали заработанные средства и учились продавать художественную книгу. Чему-то мы научились: практически вся проза прибыльна, а поэзия практически не убыточна… Издаем также политологические и идеологические труды. Правда, интерес к этому у людей существенно снизился. Если в 1992—93 годах издатели умудрялись продавать Огиенко тиражом 300000 экземпляров за год (не мы — мы тогда еще этим не занимались), то сегодня, если бы издать эту книгу, я не уверен, удалось ли без использования административных рычагов (например, закупка книг за государственные средства) продать две тысячи экземпляров. То есть интерес сдвигается в актуальную литературу. Этот интерес стимулирует авторов, появляются литературные конкурсы, и идет мощный поток текстов высокого уровня. В каком-то смысле мы видим это главной задачей — стимулировать украинских писателей и их интерес к писанию. К сожалению, украинских авторов почти не знают на Западе, потому что, кроме всего прочего, в Украине — здесь мы опять возмутительное исключение — не существует организации, опекаемой государством, которая бы поддерживала переводы своих писателей на иностранные языки и таким образом пропагандировала свою культуру. У всех есть — у нас нет, как всегда.

— Сейчас практически исчезли районные книжные магазины. Вы видите в этом серьезную проблему и что можно посоветовать тем, кто должен этим заниматься?

— Проблема действительно серьезная. Даже в областных центрах большинство книжных магазинов, особенно в хороших местах, перепрофилировались. Нет на это управы… Но даже в книжно благополучной Польше есть проблема книжных магазинов в маленьких городках. В крупных городах там вопрос решили очень просто — запретили продавать на улицах любой товар, охраняемый авторским правом (CD, видеопродукция, книги), а книжники получили арендную плату в размере… 1 злотый. Таким образом, во-первых, ударили по контрафакту, а во-вторых, создали нормальные условия для жизни книжных магазинов. Книжному магазину трудно выжить в маленьком городке — уровень жизни ниже, информированность ниже, уровень образования ниже, ниже покупательная способность, однако неутоленный голод на украинскую книгу плюс активность книжников в информировании своих потенциальных покупателей может дать хороший результат. Существует и совсем несложный способ сделать украинскую книгу доступной всем желающим — позволить библиотекарям продавать книги, без всяких разрешений, патентов, лицензий, налогов. Хотя бы на какое-то время (3-4 года) и хотя бы на украинском языке. Человек пришел, прочитал и при случае имеет возможность купить. А через несколько лет, когда библиотекарь убедится, что книжная торговля может существенно пополнить его бюджет, он сам начнет заниматься этим делом — вот вам и новая общеукраинская сеть книжной торговли. И без расходования средств из государственного бюджета.

— Кого из украинских авторов вы перевели бы на русский?

— Я бы пропагандировал скорее на Запад, чем на Восток. Думаю, что россияне на это пойдут с очень небольшой охотой. Если бы пропагандировать наши книги за границу, то уже сейчас я предложил бы с десяток очень хороших текстов. Например, одно из наших последних изданий, уже наделавшее шуму, несмотря на довольно скромную (по тиражу) публикацию в журнале «Четвер». Это «Культ» Любка Дереша. Фамилия вам ничего не скажет — юноше еще нет 18 лет... У нас же огромная литературная мощь! По сравнению с балканскими странами — это несоизмеримые вещи. Тем не менее, балканскую литературу знают все, ее переводят, а об украинской — ни слова. Кстати, один из наших приоритетов: мы пытаемся массированно пропагандировать современную украинскую художественную литературу на Западе. Но не одного автора, а многих.

— Есть ли у нас уже романы по заказу? Вы заказываете авторам?

— Нет. Мы еще до этого не дошли, хотя иногда и дразним автора отсутствием той или иной тематики. Иногда удается спровоцировать на хороший текст. Но элементы подобной работы есть — в результате достаточно длительных разговоров и обсуждений В. Кожелянко наконец загорелся идеей ретро-детектива на Черновицкой тематике. Этот не полный заказ, но результат общения автора и издателя.

«НЕТ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ВЫГОДЫ ЗНАТЬ УКРАИНСКИЙ ЯЗЫК»

— Вы упоминали «Национальную программу по поддержке социально-значимых изданий». Исходя из опыта ее реализации, что вы, как специалист, можете сказать о ней?

— Не скажу, что мы святые — для нас было неожиданностью, что два наших издания были поддержаны этой программой. Причем, самой неожиданной для меня была поддержка первого тома пятитомного собрания произведений Донцова. Как выглядит эта поддержка? У вас закупают определенный тираж, в данном случае это две тысячи экземпляров, который потом распространяется по библиотекам. Почти всегда издатели ограничиваются этим заказным тиражом. Поэтому такие книги почти не попадают в книжные магазины. Наш Донцов в книжных магазинах есть. Но это случай. В общем же очень интересно читать список поддержки «социально-значимых изданий» — веселое чтиво. Что такое «социально- значимое издание»? Этого не знает никто. Потому что их просто не бывает! Государство не должно финансово поддерживать ни одного издания, ни одной книги, даже собрание сочинений Шевченко или школьные учебники. Во всем мире давно признано, что это стимулирование коррупции на государственном уровне. Зачем провоцировать людей на нехорошие вещи? Мало в каких странах остались подобные программы, разве что в очень социалистических. Например, в Швеции, где просто все (абсолютно все, если ты член союза писателей) издается за государственные средства: что бы ты ни написал — будет издано тиражом две тысячи экземпляров… Вы видели историю с перевозкой ампулы с могилы Шевченко на Говерлу, а потом назад? По грубым оценкам, эта акция — ну крайне необходимая?! — обошлась казне в сумму побольше, чем получили все библиотеки Украины за все годы независимости. Вот эта одна- единственная социально-значимая акция — такая же, как и программа социально-значимых изданий…

— А как насчет цен на книги?

— Я считаю, что книга в Украине дешева. Не просто дешева, а преступно дешева. Конечно, ее определенным образом стимулируют к этому, потому что у нас очень дешевая контрафактная или сэконд-хэндовская российская книга. Если в стране нормальная ситуация с книжным бизнесом, норма продажи первого тиража книги — три месяца. Пять тысяч должны разойтись за три месяца. Что не продалось за полгода — сбрасывается по макулатурным ценам. Наши «челноки» приезжают в Россию, покупают нераспроданные остатки за 1 гривню и продают ее на Петровке за 6—7 гривен. Такого уровня рентабельности не знает ни одно издательство… Вы также не найдете в Европе ни одной постсоциалистической страны, где книга объемом 160—200 страниц в твердом переплете (может, в деньгах некорректно — я переведу в набор стандартных продуктов) стоит дешевле, чем, например, 20—30 буханок хлеба, 15—20 литров молока длительного хранения, 20-30 чашек хорошего натурального кофе… По этим прикидкам такая же книга в Украине должна была бы стоить 40—50 гривен! Ведь уровень полиграфических расходов у нас не ниже, а часто и выше, чем их. Украинский издатель вынужден отдавать такую книгу за 10—15 гривен, экономя на чем? Правильно, — на авторах, редакторах, рекламе и промоушен... Результат видите сами.

— Но как сбалансировать достойную оплату труда писателей и книжников и возможность попадания книги к читателю?

— Уровня доходов украинских граждан не знает никто. Стоит зайти на любой столичный базар и посмотреть на потребительскую корзину… Или на студента, который легко выкладывает 20 гривен за пиво в баре. Но 15 гривен за книгу — да вы что!?! Да никогда! Старый советский стереотип — книга должна быть дешевой. А книга не может быть дешевой по своей природе, потому что в нее вложено очень много труда и интеллекта. Более того, знаете, какой еще парадокс существует? Нет зависимости между ценой книги и скоростью ее продажи. Правда, существует другой перекос: те люди, которым очень нужна книга, зарабатывают так мало, что не купят ее и по низкой цене. Дешевым может быть только покет-бук с популярным текстом, но это, по меньшей мере 40—50 тысяч экземпляров годовой продажи. Для украинской книги в сегодняшней Украины это абсолютно нереальная цифра.

— Ощущали ли вы внимание государства к себе — не налоговых органов, а тех, кто занимается гуманитарной сферой?

— Как ни странно, мы никогда не ощущали по отношению к себе какого-то негатива или сопротивления. Наоборот, к нам относились с уважением. Более того, недавно Госинформполитики попросил у нас все наши книги для какой-то выставки. Как будто-то в Москву. Мы сказали: «Нет вопросов». И они купили — по одному экземпляру… Это немного ощущается в среде издателей, но отнюдь не из-за конкуренции — ее просто нет. Это скорее удивление: «Ну что это какое-то провинциальное издательство так много книг издало?.. Наверное где-то нашли денежную «кормушку», к кому-то присосались...» Понятно, что писатели, которым мы отказали в издании их «нетленки», очень редко вспоминают нас добрым словом. Смешнее всего, что мы даже со стороны налоговой никогда не ощущали какого-то прессинга, потому что и там понимают, что ситуация с издательским бизнесом в Украине абсолютно ненормальная. Другое дело, что у нас и по сей день действует система анонимок… Одни пишут, другие читают, приходят, проверяют...

— А что подтолкнуло вас заняться изданием именно современной украинской литературы?

— В свое время мы просто не знали, что существует такой фантастический литературный пласт. Мне глаза на это раскрыли двое людей: Юрко Покальчук и Игорь Рымарук. Грубо говоря, Пако нас просто соблазнил — змей-искуситель, так и есть! Он приезжал, показывал, рассказывал, втолковывал… Мы не верили, пока не увидели тексты — Ульяненко, Медвидя, Кожелянко… Не нужно искать балканцев, Умберто Эко, еще кого-то — у нас есть свои ничем не хуже! За последний год «Кальвария» получила около 900 рукописей. Это поток, который сейчас идет. Процент стоящих текстов небольшой, но для меня являются примером несколько имен — первый роман слабый, второй лучше, третий еще… Если происходит акт материализации текста, очень часто следующий текст автора становится на порядок сильнее. Отсюда, возможно, и существующая у нас серийность. Несколько фамилий, которые стоит запомнить: Марина Гримич, Любко Дереш, Анна Хома, Алла Серова… Ну и, конечно, не сбрасывайте со счетов «тяжелую артиллерию»: Василий Шкляр, Леонид Кононович, Василий Кожелянко, Евгения Кононенко...

— О чем должны говорить авторы, чтобы быть сегодня затребованными, кого вы будете культивировать, какой образ?

— Образы можно культивировать разные. А вся украинская глубинка питается российскими книгами через: 1) «Клуб семейного досуга» (в основном российский сэконд-хэнд; 600 тысяч абонентов по Украине); 2) систему «книга — почтой» издательства «Фолио». Доля украинской книги, которую через свою «книгу почтой» предлагают «Джерела-М», к сожалению, погоды не делает. Несколько раз я встречался с Красовицким (директор издательства «Фолио». — Авт. ) и слышал от него интересную фразу: «Ощущается острая нехватка женского романа на русском языке для украинской деревни…» Вот вам и запросы, сформированные СМИ. Еще одно, к тому же — где основная часть подписчиков дорогих и, ясное дело, русскоязычных женских журналов? В украинском селе! Не в городе. Откуда они там взялись? А сколько миллионов украинцев на заработках по свету?..

Мы же пока что издаем то, что считаем хорошей литературой, не ограничиваясь какими-то конкретными жанрами. А что касается культивации образов — это дело будущего, надеюсь, недалекого. Хотя, по большому счету, это должно быть одним из стратегических направлений государственной политики в сфере культуры — стимулировать интерес к чтению книг, культивирующих тип национального героя...

— Существует ли в вашем издательстве система табу? Какую литературу вы не издали бы ни при каких обстоятельствах?

— Табу есть. Если вы заметили, мы не издаем детских книг, хотя уже года три-четыре руки чешутся. Но детская книга должна быть сделана лучше, чем книга для взрослого — и текстово, и иллюстративно — отсюда не табу, а скорее принцип: не навредить. Есть табу на литературу типа «Иисус Христос тоже галичанин…» Такую литературу мы издавать не будем. Мы также очень придирчиво относимся к заказным изданиям: если на книге стоит наш фирменный треугольник — это должна быть, хотя бы с какой-то точки зрения, хорошая книга. Абсолютно нет табу на употребление ненормативной лексики

— Можно ли сказать, что мы накануне украинского бума книгоиздания?

— Хотелось бы надеяться на это. Но он не будет таким взрывным, как хотелось бы, потому что сегодня существует банальная вещь: нет экономической выгоды знать украинский язык. Кстати, можно было бы не вводить никаких льгот для книг, даже акциз ввести, как на водку, не развивать информационную систему — достаточно было бы создать условия, которые бы сделали невозможной любую карьеру в Украине без хорошего знания украинского языка. И все.