Пленница флорофилии

...На безлюдном осеннем пляже грациозная и интеллигентная Юлия повстречалась с нелепой резонерствующей бродяжкой, числящей себя экспертом по несчастной любви. Дамы распили бутылочку, и Юлия, расчувствовавшись, по-бабьи поведала свою невероятную семейную драму. Вышла замуж по любви за школьного учителя ботаники, но счастья так и не изведала. Супруг был холоден и дни напролет пропадал в оранжерее. Однажды секрет открылся: он страстно увлечен редкостным живородящим цветком, который по латыни тоже кличут Юлией. Более того: Юлия-2 уже «в положении» и, судя по всему, именно от Ботаника. Оказывается также, что у нежного флорофила Ботаника есть ревнивый и грубый соперник — Садовник. Конфликт «зеленых» джентльменов кончается трагически: Юлия-2 орошена чем-то едким и гибнет. Тут-то и оказываются кстати акушерские навыки и женское великодушие Юлии-1. Оперативно (в смысле быстро, путем кесарева сечения) растеньице-дитя спасено. Отец-опылитель вне себя от счастья. Юлия-1 находит утешение в объятиях давно увлеченного ею коллеги Хирурга. Жизнь продолжается...

Думаю, даже в таком беглом пересказе сюжетная канва «Двух Юлий» способна поразить читателя своей воистину неземной воспаренностью над грубой фактурой дня нынешнего и мест тутошних. В истории мирового кино, пожалуй, лишь в период гитлеровской оккупации Франции снимались подобные абстрактно-поэтические опусы («Фантастическая ночь», «Вечное возвращение», «Вечерние посетители» и т. д.). Тогда под девизом «поэзия, мечта, фантазия» лучшие галльские режиссеры в иносказательной форме пытались протащить контрабандой патриотические и гуманистические идеи. Смею предположить, что интеллектуальный «багаж» и авторские резоны Алены Демьяненко гораздо скромнее. Предыдущий ее фильм «Жестокая фантазия» (1994) по пьесе П. Мариво был точно таким же оранжерейно-герметичным, хотя и более искренним по языку. Это был язык обычной девчоночьей мечты об абсолютах нежных чувств. Прекрасная Фея похищала прекрасного Юношу, стараясь своей неземной любовью воспламенить ответное чувство. Увы, «принц» натурой грубою своею не совпадал с возвышенной мечтой. Тогда и возникла идея «волшебной палочки» (кстати, растительного происхождения), способной облагородить возлюбленного... Но как же стыдно было видеть аляповатые красивости той ленты и слышать бесконечные патетические декламации персонажей! И не было в том повествовании ни йоты иронии, чтоб хоть как-то прожевать ту романтическую галету. В «Двух Юлиях» налицо все тот же мотив душевных приоритетов женщины в любви, но форма изложения (отдадим должное автору) решительно модернизирована. Точнее, постмодернизирована.

«Ироническая мелодрама» — так автор определила жанр своего нового фильма. Органичнее стали играть актеры, однако, к сожалению, в абсолютном стилевом разнобое. Одни работают в реалистической психологической манере, другие — в подчеркнуто условном пародийном ключе. Когда в кадре встречаются персонажи из одного художественного измерения, в сюжете возникает нечто значимое и интересное. Например, в сцене соблазнения Юлии-1 Хирургом весьма убедительно, на открытых страстях сыграны и искушение адюльтером мужней жены, и сокровенная драма интимной жизни гинеколога («Не помню ни одного женского лица — одни раздвинутые колени»). Однако стоит сойтись в кадре натурально переживающей Виктории Малекторович (Юлия) и форсированно комикующему Сергею Иванову (Ботаник), как становится яснее ясного: их сюжетный брак не только сексуально, но и эстетически несостоятелен. Ничего, кроме поверхностных хохм, от этого союза ждать не стоит.

И драматургия, и режиссура «Двух Юлий» отмечены намеренной (?) эклектикой. Почти всякому «а» авторы старательно подыскивают в параллель комически неадекватное ему «б». Так, фильм, стартующий с документальных кадров настоящего «кесаревого сечения», завершается их пародийным парафразом — хирургическими манипуляциями с цветком. На подобных стыках и высекается незамысловатый юмор «Юлий»: благоглупости герои произносят с пафосом и «умными» лицами, а патетические сентенции возглашают, наоборот, дурашливым тоном, бытовая речь то и дело сбивается в декламацию, а тривиальные сценки сопровождают музыкальные фрагменты из высокой классики. Следует признать, что фильму многих зрителей удается развеселить, но вряд ли даже самые смешливые станут отрицать, что лента в целом не слишком изобретательна в комических приколах, медлительно тягуча по темпу и, если честно, иногда просто занудна.

Тут, вероятно, надобно сообщить, что «Две Юлии» объявлены «лучшим украинским фильмом 1998 года». Победа досталась картине в борьбе с тремя (!) конкурентами преимуществом в два голоса после опроса 21 кинокритика (где их столько, интересно, «нарыскали» учредители премии «Арсенал»?). То, что национальное кино — форменный фантом, в сущности, только засвидетельствовало это решение. «Лучшим фильмом» у нас оказывается милый пустячок, образчик «девичьего» кино, автор которого и сам еще находится в процессе становления. В общем, наш лидер явно зелен, в том смысле, что еще не зрел. Уместно вспомнить тут эротико-ботанический анекдот. Растут рядышком два безумно влюбленных друг в друга цветка. Наконец один из них не выдерживает: «Черт подери, где же эти проклятые пчелы!?» Вот и я думаю: не пора ли сломать оранжерею и в чистом полюшке дождаться нескромных пчел?