Поколение «СП»

— Откуда? — восхитился я.

— Старик, ты, что не читал Пелевина?!

Насторожиться заставил не сам вопрос (мало ли чего я не читал), а очень знакомые интонации, с которыми он был задан. Именно с такими интонациями в 70-х спрашивали: «Ты что, не читал Стругацких?» И тут же цитировали фразы, словечки, которые потом прочно входили в лексикон и выполняли роль своеобразного кода для нашего поколения: «я свой».

Парадоксальный и фантастический мир Стругацких был в полной мере нашим миром, точно так же, как и мы чувствовали себя в нем своими.

Популярности книг Аркадия и Бориса Стругацких не мешало даже то, что эти книги тогда просто не издавались. И совершенно естественным образом соединились Стругацкие и научно- технический прогресс в виде огромных ЭВМ ЕС-1040, на которых мы во время ночных дежурств набирали их тексты и распечатывали. (Кстати говоря, также естественно соединились Пелевин и научно-технический прогресс в виде Интернета). Потом эти распечатки ходили по рукам и зачитывались до дыр. Несколько таких раритетов до сих пор хранятся в моей библиотеке, наряду с гораздо более поздними сериями: «Миры Стругацких». Ностальгия, знаете ли.

Официальная литературная критика Стругацких предпочитала просто не замечать. А когда их книги таки начали издаваться и продаваться огромными тиражами, критика снизошла до снисходительного: «Ну, это же фантастика». И тем самым, надо заметить, окончательно и бесповоротно дискредитировала себя в глазах поколения «С».

Я бесконечно далек от провозглашения лозунга: «Пелевин — это Стругацкие сегодня»! Никто не сможет перекинуть мостик от «С» до «П» лучше, чем сам Борис Стругацкий: «Сам Пелевин — себя фантастом не считает, но я-то знаю, что он фантаст — и превосходный» (http://kulichki.rambler.ru/sf/abs/index.htm).

Правда, своеобразный мостик перекинули и солидные литературные критики, поскольку после выхода «Омон Ра», «Чапаев и Пустота», стало просто неприличным не замечать огромный читательский интерес к его творчеству. А ведь были еще и «Принц Госплана», и «Жизнь насекомых», и блестящий рассказ «Затворник и Шестипалый». Новым «достойным» ответом на нового автора, не укладывающегося в привычные рамки, стало замечательно традиционное раздражение: «Нет, он не гений! У него неправильный литературный язык и его успех объясняется низким литературным вкусом читателей». Впрочем, для поколения «П» эти «взлеты» критической мысли имеют точно такое же значение, что и в свое время для поколения «С». Тем более что за Пелевина (а на мой взгляд и за себя) этим критикам ответил Борис Стругацкий: «Язык может быть неуклюж и наполнен галлицизмами (как у Льва Толстого), коряв, неправилен и даже неестественен (как у Достоевского), заумен и неудобочитаем (как у Платонова или Велимира Хлебникова) — и при всем при том способен оказывать сильнейшее, иногда необъяснимое, чисто эмоциональное воздействие на читателя. В известном смысле не существует плохой и хорошей литературы, существует только литература, которая нравится или не нравится. Каждому — свое. Настоящий Судья у книги один — Его Величество Время, а все прочее — от лукавого».

Новая книга Виктора Пелевина «Generation «П», безусловно, лишь укрепит позиции равно как тех, кто не приемлет «пелевинские штучки», так и его почитателей.

Кто-то проглотит ее целиком, кто-то выделит фирменные пелевинские построения: «Homo homini lupus est, гласит один крылатый латинизм. Но человек человеку уже давно не волк. Человек человеку даже не имиджмейкер, не дилер, не киллер и не эксклюзивный дистрибьютор, как предполагают современные социологи. Все гораздо страшнее и проще. Человек человеку — вау, и не человеку, а такому же точно вау. Так что в проекции на современную систему культурных координат это латинское изречение звучит так: Вау Вау Вау!».

Ну а кто-то заведется от сюжетной линии романа, связанного с рекламной деятельностью главного героя.

Ибо реклама настолько прочно вошла в нашу жизнь, что, кажется, уже пришла пора лозунг «Реклама — двигатель торговли» заменить на «Реклама — двигатель человечества»! Что сегодня стоит 4,1 на прием и 4,2 на отдачу? Правильно, доллар. А если бы Колумб не прорекламировал в свое время Америку, 4,1 гривни сегодня не стоила бы ничего.

Лично я не удивлюсь, если самым знаменитым шоуменом ХХ столетия окажется не В.И.Ленин (последствия недобросовестной рекламной кампании которого под девизом «Учение Карла Маркса всесильно, потому что оно верно» мы расхлебываем до сих пор), а некто Леонид Якубович из «Поля чудес».

Своеобразным литературным полем чудес является и Generation «П». Хотя совсем не вызывает удивления пелевинский мир, в котором нет ни Ельцина, ни Березовского, а есть лишь их виртуальные образы, смоделированные на хороших штатовских компьютерах, и видеоролики для ТВ, разрабатываемые специалистами Public Relations.

Ведь, кажется, совсем недавно мы наблюдали по ОРТ за рекламным превращением генерала Лебедя в Лебедя-политика, Лебедя— спасителя России. Третий результат в российских президентских выборах — это действительно «сухо и комфортно» на самом высоком профессиональном уровне.

Воистину, скажи мне кто твои PR, и я скажу кто ты.

(В этом плане лишенный рекламного блеска, невыразительный, скучный и унылый человек, часто демонстрируемый по УТ-1 в качестве претендента на роль дважды-спасителя Украины, вызывает лишь смертельную тоску и желание эмигрировать в Канаду. Во всяком случае, для поколения «С» он однозначно ассоциируется с «орел наш, дон Рэба». Помните из «Трудно быть богом»: «А ведь можно было догадаться, думал Румата. Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят черные. Эх, историки, хвостом вас по голове...»).

В сущности, в «Generation «П» Виктор Пелевин красиво и изящно еще раз продемонстрировал, что все мы есть не что иное, как бесконечная рекламная пауза Создателя.

В его творчестве с традиционной для русской литературы естественностью соединились, казалось бы, несоединимые вещи: дзен-буддизм и черный юмор постсоветской эпохи, великие советские мифы и не менее великие советские разочарования. Выражаясь словами самого Пелевина: «Старый режим рухнул, но новый еще не прижился. Все, что у нас есть, — это провал между ними. Мы больше не знаем, ни откуда мы, ни куда мы идем».

Парадоксальный и фантастический мир Пелевина является в полной мере нашим миром, однако мы не чувствуем себя в нем своими.

И в этом смысле творчество Виктора Пелевина, безусловно, является литературным ответом поколения «П» на новый вызов времени.

ИЗ ДОСЬЕ «Дня»: Виктор Пелевин, 36 лет. Получил диплом в Московском энергетическом институте, тяготеет к дзен- буддизму; официальное признание пришло к нему в 1993 году, когда он получил «Малую Букеровскую» премию за сборник рассказов. Его роман 1997 года «Чапаев и Пустота», разошедшийся в России более чем двухсоттысячным тиражом, в этом месяце публикуется в Великобритании под названием «Глиняный пулемет» (The Clay Machine Gun). Четыре его романа и два сборника рассказов переведены на английский. «Нью-Йорк Таймс» назвала Пелевина «самым свежим голосом, донесшимся из-под советских обломков».