Путешествие по лабиринту

Ушли в прошлое времена, когда советский официоз упрямо отказывался признавать его достижения. Теперь композитора часто называют «живым классиком», хотя такое помпезное определение не слишком подходит к образу этого общительного и отзывчивого человека — нашему современнику — который продолжает интенсивно работать, полон новых замыслов и творческого воодушевления. Любой «официоз» Сильвестрову не по душе. Попробуем и мы взглянуть на него без юбилейного пафоса.

ОДИН ИЗ ЛИДЕРОВ АВАНГАРДА

Валентин Сильвестров родился в 1937 г. в Киеве. После непродолжительной учебы в Строительном институте в 1958 г. поступил в Киевскую консерваторию, где его учителями стали Борис Лятошинский (композиция) и Левко Ревуцкий (гармония и контрапункт). По окончании консерватории композитор имел в творческой наработке ряд произведений, написанных на современном музыкальном языке и полностью актуальных по своей эстетике. В то время — в середине 1960-х годов — такое в Украине случалось редко. Любые новации причислялись к «авангарду», официальные инстанции если не запрещали их, то всячески им препятствовали. О беззаботной жизни «авангардистам» нечего было и мечтать. Между тем музыкальный язык Сильвестрова становился все радикальнее, а новые произведения (такие, как «Мистерия» для альтовой флейты и ударных, «Спектры» и Третья симфония «Эсхатофония» для оркестра, «Монодия» для фортепиано с оркестром) были непосредственно связаны с новаторскими стилевыми поисками, которые тогда охватили европейскую классическую музыку. В музыкальной среде Советского Союза Сильвестров стал одним из лидеров авангарда.

Все это не осталось вне поля зрения надзирателей за идейной чистотой советского искусства. Композитор, очевидно, не вписывался в официальную доктрину соцреализма, который в 1960-х окончательно обанкротился, превратился в банальный консерватизм и ретроградство. Враждебное отношение со стороны официоза лишь усиливалось после все более громких успехов музыки Сильвестрова за рубежом и в России. Молодой композитор давал немало поводов для личной зависти и идеологических подозрений в Киеве, где всячески препятствовали исполнению его музыки. Еще в 1963 г. в консерватории отказались принять его дипломную работу — Первую симфонию, а через несколько лет очередной конфликт привел к исключению Сильвестрова из Союза композиторов и к потере работы в музыкальной школе, которая давала хотя бы минимальный заработок. О получении государственных (а других тогда не существовало) заказов на произведения можно было забыть.

Такими были внешние обстоятельства творческого пути Сильвестрова. Однако более важными являются внутренние процессы, творческие достижения и просчеты, поиски и кризисы, которые всегда сопровождают великого художника. Ошибочно было бы считать, что врожденный талант развивается легко, быстро и беззаботно. На деле все происходит иначе: тема и материал оказывают сопротивление, воплощение мысли выскальзывает из-под пера, интеллект и эмоциональное поле художника находятся в состоянии крайнего напряжения. В творческом процессе парадоксально совмещаются уверенность в своей правоте и сомнения, длительный настойчивый поиск и мгновенное интуитивное решение творческой проблемы. Открытия и тупики, легкая игра воображения и осознание собственной беспомощности — непременные спутники настоящего художника, причем он сам не всегда может отличить одно от другого.

Сильвестрову все это присуще в полной мере, о чем свидетельствует, прежде всего, его музыка — нужно только внимательно вслушиваться в нее. Казалось бы, «авангардные» произведения 1960-х гг., которые создали почву для его солидной репутации у нас и за рубежом, могли определить его последующую судьбу. Композитору достаточно было развивать и обогащать собственные принципы, расширять творческие контакты с музыкантами-единомышленниками и рассчитывать на поддержку Запада, который в то время был заинтересован в развитии советского авангарда как составляющей части сопротивления коммунистическому режиму. Все это в сочетании со свойственными Сильвестрову трудолюбием и хорошим вкусом гарантировало бы успешное развитие его карьеры.

О СУЩНОСТИ МУЗЫКИ

Однако Валентин Сильвестров пошел другим путем — более тяжелым и рискованным. В конце 1960-х композитора постиг тяжелый творческий кризис, который привел к длительным размышлениям над сущностью собственной музыки. Период размышлений отразился в 45-минутной Драме для фортепианного трио (1970—1971) — произведении, которое бельгийский музыковед Франс Лемэр уподобляет философским дебатам. Не стоит искать каких-то внешних источников творческого кризиса Сильвестрова. Хотя и личные обстоятельства (потеря работы), и окружающая действительность (конец идеологической оттепели) не давали повода для оптимизма, вряд ли это влияло на Сильвестрова. Главные причины его кризиса — чисто внутренние, связанные с парадоксами его творческой эволюции. Неожиданно для многих композитор начал пересматривать сами основы своего стиля. Он отказывается от неопровержимых собственных достижений, пытается начать работу с чистого листа. Его авангардный радикализм исчезает, музыкальный язык становится проще, включает как «модернистские», так и традиционные составляющие. Образный мир ранних «авангардных» произведений Сильвестрова можно обозначить как ряд абстрактно-космических катаклизмов, как подвижные красочные звуковые массы, которые постоянно изменяют свои очертания и фактуру, как возвышенные порывы и восхищение красотой чистого звучания, которое не связано с приземленной реальностью. В произведениях же, написанных после кризиса, мы слышим просветленную ностальгическую лирику, интимную элегичность, неспешные романтичные монологи-исповеди, мягкие, ласкательные созвучия, красивые мелодии, самые нежные модуляции. Звучание иного рода — возбужденные, с оттенком драматизма, танцевальности или скерцозности — лишь на определенное время создают контраст с господствующим возвышенно-лирическим образом. В его новом мире нет иронии, гротеска, борьбы, конфликтов, острой боли. Это созданный в мечтах образ рая, вечного блаженства. Сильвестров описывает его неутомимо и восторженно, нередко прибегая к самоповторам и самоцитированию.

Обязательным атрибутом едва ли не каждого произведения становятся эпизоды «в старинном стиле», которые напоминают музыку классико-романтической эпохи. Их трудно назвать стилизациями, потому что звучат они всегда очень тихо, как будто «расфокусированно» — со многими замедлениями и остановками, со странными резонансами отдельных звуков, в необычных регистрах, с едва заметными тональными и колористическими сдвигами, невозможными у классиков. Мы словно слышим давно знакомую музыку, в которую встроен комментарий нашего современника; и эти постоянные «сноски», «примечания на маргинесе», «курсивы», «подчеркивания» и «гиперссылки», не разрушая и даже не деформируя старинной стилевой модели, становятся здесь едва ли не главным носителем музыкального содержания.

«ПРОПЕТАЯ» ФАКТУРА

Многие фортепианные, вокальные и хоровые произведения Валентина Сильвестрова (особенно последних лет) полностью выдержаны в рамках этого своеобразного ретро-стиля, который ведущий специалист в области новой музыки Левон Акопян причисляет к наиболее оригинальным явлениям современного творчества. В масштабных оркестровых композициях — таких, как 5-я и 6-я симфонии, «Посвящение» для скрипки с оркестром, «Метамузыка» для фортепиано с оркестром — ретро-составляющие становятся частью более широкой стилевой системы, окутываются современной звукописью, мелодизированной «пропетой» фактурой. Форма этих произведений всегда нетрадиционная и похожа на продолжительное путешествие по лабиринту. Найти нить Ариадны в этом лабиринте нелегко: необходимо погрузиться в процесс звукотворчества, следить за едва заметными «второстепенными» деталями, самыми тихими нюансами, в которых скрыта основная выразительность. У этой музыки нет внешней яркости, энергичного динамизма. Она интровертная, не бросается в глаза, зато существует как будто для самой себя и может легко выскользнуть из-под внимания слушателя. Для ее адекватного восприятия необходимы тишина и сосредоточенность. И то, и другое сегодня трудно встретить не только в нашей повседневности, но и в концертном зале: безразличное покашливание во время исполнения музыки или разговор вслух среди публики (как будто у себя дома перед телевизором) вместе с нахальным пиликанием мобильника полностью разрушат любую из сильвестровских тихих медитаций. Эта музыка предусматривает особую культуру слушания. Возможно, в формировании такой культуры и заключается ее историческая миссия.

Еще лет 10—15 назад можно было сетовать на недостаточную осведомленность нашей общественности о музыке В. Сильвестрова. В настоящий момент все меняется к лучшему: его регулярно исполняют наши ведущие коллективы и солисты, ему посвящены несколько книг. К сожалению, доступ к его нотам достаточно затруднен, и у нас до сих пор не продаются те десятки его дисков, которые были изданы за рубежом в течение последних 20 лет. Но Сильвестров не имеет к этому отношения, эта проблема касается любых зарубежных дисков — вскоре после обретения Украиной независимости их появление у нас крепко заблокировали непутевые законы. По-видимому, придется овладевать его музыкой с помощью других носителей и форматов, которые в интернет-эпоху бурно развиваются. А овладевать есть чем, поскольку текущие исполнения в Украине касаются по большей части новых произведений Сильвестрова, а написанные ранее, включая ранние шедевры, звучат слишком редко. Мы все еще ожидаем появления у нас масштабного фестиваля, на котором в течение нескольких дней или даже недель исполнялись бы произведения украинского мастера — что-то наподобие Сильвестровского фестиваля в русском Екатеринбурге, который состоялся в середине 1990-х. С официальным признанием композитора теперь все в порядке, он получил едва ли не все украинские знаки отличия и награды. Теперь пришла очередь вдумчивого постижения его вклада в культуру, и здесь многое будет зависеть от нас самих, от нашей любознательности и чуткости.

КОММЕНТАРИИ

«ЕГО МУЗЫКА — ЭТО УДИВИТЕЛЬНЫЙ СИМБИОЗ ПОЧТИ ДЕТСКОЙ НАИВНОСТИ, ПОДКУПАЮЩЕЙ ИСКРЕННОСТИ И ОТКРЫТОСТИ...»

Николай ДЯДЮРА, музыкальный руководитель Национальной оперы Украины:

— Музыка Валентина Сильвестрова всегда производила чрезвычайно яркое и особое впечатление. Очень хорошо охарактеризовал значение сильвестровского почерка Арво Пярт: «В современной европейской музыкальной культуре Валентин Сильвестров — самый выдающийся композитор даже для тех, которые придут к нему позже». Вспоминаю, как в Национальной филармонии мы подготовили концерт под названием «Три «С» — с музыкой Сильвестрова, Скорика и Станковича. И музыка Валентина Васильевича ошеломила всех необычным сочетанием серьезности, трепетности и чистоты. Как у всех гениев, его произведения не спутаешь с другими. Его музыку я часто слушаю в одиночестве, невзирая на ее прозрачность и простоту, она поражает ощущением присутствия в ней колоссальной энергетики, это удивительный симбиоз детской наивности, подкупающей искренности и открытости. Сложна ли она для исполнения? Да, внешняя простота ее довольно обманчивая, в ней несколько наслоений, что поддаются декодированию далеко не каждому исполнителю. По-видимому, из-за этого сам композитор прослыл как очень требовательный автор, который старается присутствовать на большинстве репетиций, обращая внимание исполнителей буквально на каждой своей ноте. Мне это помогает глубже постичь композиторский замысел. В конечном итоге, замечания автора дают для понимания его творческого мышления намного больше, чем нотные знаки в партитуре.

«НАС ВЫДВИГАЛИ НА ПРЕМИЮ «ГРЭММИ...»

Владимир СИРЕНКО, художественный руководитель Национального симфонического оркестра Украины:

— Мое знакомство с музыкой Валентина Сильвестрова состоялось еще в студенческие годы. Но первая дирижерская попытка исполнить его произведение сложилась достаточно неудачно (я был еще совсем неизвестным молодым дирижером, а Валентин Васильевич всегда очень осторожно относится к незнакомым людям). Потом, где-то в 1999-м, он стал доверять мне свои партитуры и даже исполнять без его присутствия. Так, в Варшаве мы вместе с Йожефом Ерминем сыграли его «Метамузыку». Для меня лично всегда очень важно, когда композитор присутствует на репетиции, ведь его подсказки — это почти гарантия адекватной интерпретации его произведения. Так, бок о бок мы работали над «Реквиемом для Ларисы», за исполнение которого наш коллектив выдвигали на премию «Грэмми». Это был незабываемый период творческого сотрудничества с композитором. А позже я даже «дослужился» до того, что Валентин Васильевич посвятил мне свой «Метавальс». В дальнейшем мы еще неоднократно готовили мировые премьеры — и «Метавальс», и Седьмую симфонию, и Первую симфонии, исполненные через много лет после их создания.

Мне очень близки произведения маэстро, написанные в, так сказать, «постреквиемный» период. Они подкупают своей искренностью. Это «Прощальная серенада», «Тихая музыка», «Четыре багатели» для фортепиано и струнных. Сейчас мы готовим исполнение «Мгновений памяти», а 31 октября исполним на юбилейном концерте Валентина Васильевича его Шестую симфонию. Я почувствовал, что сам композитор как-то по-особенному относится к этому произведению, и потому подхожу к этому событию с особой ответственностью. Подбираю какие-то чистые и до щемящей боли слова, ведь музыка Сильвестрова вызывает у меня именно такие чувства. Знаете, мне кажется, что его музыка (особенно последнего периода) — это стремление услышать, найти ту гармонию, которая царит где-то высоко над нашим суетным миром, и приобщить всех нас к ней — этой божественной субстанции. Думаю, это ему полностью удается!

«В ХОРОВОМ ТВОРЧЕСТВЕ ВАЛЕНТИН ВАСИЛЬЕВИЧ ОСОБЕННО ВСЕСТОРОННЕ РАСКРЫЛ СВОЙ ТАЛАНТ»

Николай ГОБДИЧ, художественный руководитель и дирижер камерного хора «Киев»:

— Плодотворному творческому сотрудничеству с Сильвестровым предшествовал очень сложный и длительный период «нащупывания» подходов к нему. Это продолжалось где-то лет пять-шесть! Давно мечтая составить серьезную программу из его сочинений хоровой музыки, я неожиданно открыл для себя, что композитор имеет в своем портфеле совсем немного именно хоровых акапелльных произведений. Устроил настоящую «осаду» Сильвестрову. Пригласил Валентина Васильевича на премьеру «Литургии» его коллеги Мирослава Скорика. Концерт проходил в Национальной филармонии. Прошло два дня, и раздался звонок от Сильвестрова: «Знаете, эти колонны, эти люстры. Как-то оно не согласовывается между собой, не ложится на душу...» и положил трубку. Но я так просто сдаваться не собирался и отправил ему домой партитуру вместе с аудиозаписью. Ответа долго не было, а потом раздался звонок и взволнованный голос Сильвестрова: «Все время слушаю «Литургию» Скорика! Какая музыка! Какая в ней глубина! У меня возникло желание написать!». Уже через несколько дней Сильвестровым были написаны «Литания» и «Кредо». Постепенно вырисовывалась вся «Литургия». Процесс, который будто открыл новое дыхание композитору — и уже в сфере хоровой, в первую очередь в церковной музыке, он пошел очень быстро. На сегодня мы с хором «Киев» записали два компакт-диска с хоровой музыкой Валентина Васильевича, приступаем к монтажу третьего, почти завершили запись четвертого. И это только духовная музыка!

Сильвестров — очень интересный человек. У него огромное количество поклонников — на протяжении последних 5—6 лет в программы всех наших концертов по всему миру была включена его музыка. Я считаю, что именно в хоровом творчестве Валентин Васильевич особенно всесторонне раскрыл свой талант. Горжусь, что всемирно известная немецкая фирма «Ай-Сим» закупила у нас СD с музыкой Сильвестрова. Единственное, что мне удалось с большими трудностями договориться — это чтобы на Украину ограничения не распространялись. Правами владеет по всему свету, кроме Украины!

Весь свой богатейший опыт, приобретенный в фортепианных и сольных вокальных произведениях — «Багателях», «Тихих песнях», — ему удалось перенести в хоровую сферу! Сильвестров нашел свой стиль. У него очень красивые мелодии. И после каждого концертного исполнения они еще несколько часов живут в тебе, ты их поневоле напеваешь...

«ГУРУ В ЖИЗНИ И МУЗЫКЕ»

Сергей ПИЛЮТИКОВ, композитор, художественный руководитель ансамбля современной музыки «Рикошет», автор книги бесед с В.В. Сильвестровым «Дочекатися музики» (издательство «Дух і Літера»):

— С Валентином Сильвестровым заочно познакомился давно. Я учился в Харьковской консерватории и в то время не очень умело владел фортепиано, потому составлял себе программу из произведений мелодичных и красивых. И именно такие я открыл для себя у Сильвестрова. Охотно исполняя их в концертах, получал «пятерки» и повышенную стипендию. После моего переезда в Киев началось наше тесное общение, и уже на протяжении пяти лет мы хотя бы раз в месяц устраиваем что-то вроде отчета. Он показывает мне свои произведения, я ему — свои. И за чашкой чая мы беседуем о музыке, и для меня раскрываются тайны искусства и души этой выдающейся личности.

Для меня Сильвестров стал своеобразным гуру, причем не только в музыке, но и вообще по жизни. Момент истины состоялся во время продолжительных бесед с маэстро. Он близок мне как коллега, как товарищ, как человек оригинального творческого характера. Валентин Васильевич — человек очень импульсивный, и в своих музыкальных приоритетах он гурман. Сам композитор говорит об этом так: «Я обосновываюсь внутри определенной музыки, и только тогда могу почувствовать всю ее глубину». Когда какая-то музыка задевает маэстро за живое, он моментально меняет свой образ закрытого, недосягаемого для общения человека и начинает импульсивно реагировать: размахивать руками, хватать тебя за плечи, и т.п. Сильвестров — человек без маски, чрезвычайно простой, демократичный в быту. У него скопилась целая «коллекция» полностью обгорелых сковородок... Например, начинает маэстро готовить завтрак: бросает на сковородку какие-то котлеты или пельмени, зажигает огонь. Вдруг какая-то «бацилла» успевает поселиться в его творческом воображении, и чтобы от нее избавиться, он спешит к роялю... А на кухне чуть ли не пожар: обугленные котлеты и пополнение «пантеона» сгоревшей посуды. Вот вам и творческое горение — в прямом и переносном смысле слова!

Он человек метафорического мышления — маэстро часто приводит цитаты из известных поэтических произведений в беседах на жизненно важные вопросы. Музыка говорит через его материальное воплощение. О своем творческом процессе сам маэстро говорит, что он в это время принимает своеобразные роды. Это композитор, который в топ-десятке глубоко самобытных композиторов мира, который нашел свой неповторимый язык музыкального выражения. И важно, что этот язык невидимыми нитями связан со всей предыдущей историей музыки.

Исполнять произведения Сильвестрова — это большое наслаждение и в то же время изнурительный труд. Встречу с этим человеком считаю для себя чрезвычайным подарком судьбы, что почувствовал сразу же после знакомства с ним и продолжаю это осознавать постоянно.

Наталья СЕМЕНЕНКО, музыковед

«День» желает Валентину Васильевичу крепкого здоровья, долголетия, щедрых творческих плодов, а главное — единомышленников в искусстве!

КСТАТИ

Вчера, в Международный день музыки (в рамках «КиевМузыкФеста»), в зале Национальной академии искусств Украины состоялся фортепианный вечер под названием «Витрувианский человек. 325: 4 = (75/130/50/70)» — известный пианист Евгений Громов исполнил произведения Валентина Сильвестрова и его коллег: классика Игоря Стравинского и современников — Евгения Станковича и Виктории Полевой. Два юбилейных вечера также состоятся в Национальной филармонии Украины: 30 октября прозвучат хоровые сочинения Валентина Васильевича, а 31 октября будут исполнены Национальным симфоническим оркестром Украины (дирижер Владимир Сиренко и солистка Анна Савицкая, скрипка) Симфония «Посвящение» для скрипки с оркестром и Шестая Симфония В. Сильвестрова.