Работа над ошибками

Холеный, породистый и — да! — невероятно талантливый супермен и суперпрофессионал вдохновенно шаманствовал в окружении трогательных в своей беспомощности стажеров (среди них, кстати, — известные актеры и режиссеры киевских и львовских театров, публике так и не представленные). Под темпераментным руководством гуру с энтузиазмом вершилась имитация экстаза энергетического резонанса. Зритель, разнородный, но отнюдь не случайный, имитировал резонанс эстетический. А зря. Сугубо профессиональный тренинг по системе Гротовского и собственной методике Гладия на самом деле апеллирует вовсе не к чувству прекрасного. И уж вовсе не предполагает бурных оваций и экзальтированного официоза в финале открытой импровизации. Это — не театр эстетского престижа. Это, если хотите, анатомический театр, вскрывающий физиологию актерства, препарирующий духовные возможности его тела.

Этот вообще-то скромный, хотя от того и не менее ценный, подарок изголодавшимся по лабораторному искусству профессионалам, почему-то был преподнесен устроителями с амбициозной претензией и оргастическим восторгом национального возрождения.

Культовый персонаж продвинутой театральной тусовки 80-х, в последние лет пятнадцать Гладий на родине гость редкий, но желанный. В свое время легенда об опальном «Стойком принце» в тогда Молодежном, а ныне Молодом театре придала ему в глазах почитателей ореол эстетического диссидентства. Став пророком в своем отечестве и, поскольку таковых в оном не бывает, покинув его, он тем самым обрек и себя, и нас. Слава ученика, а потом и «первой скрипки» в ансамбле московского мэтра Анатолия Васильева, а затем и успешная самостоятельная театральная деятельность в сильно удаленном зарубежье, — всего этого более чем достаточно, чтобы поразить скудное воображение провинциалов, не так ли?

В сущности, процветающий, по общему мнению, на Западе Григорий Гладий к сегодняшнему дню украинской культуры причастен той же мерой, что и, скажем, Геракл к авиакатастрофе в Салониках.

... Недавно в Киев из Германии приезжал, выдавленный из Украины засильем нищеты и тупости Валерий Бильченко. Тоже, кстати, ученик Васильева. Созданный им Экспериментальный театр все еще пытается жить в стенах все той же Киево-Могилянской академии. Впрочем, Бильченко уехал слишком недавно и пока что преподает и ставит в Берлине, не претендуя на роль миссионера.

Из Германии же приезжал пару недель назад Марк Нестантинер, к слову сказать, режиссер-постановщик того самого «Стойкого принца», принесшего Гладию столь стойкое реноме опального новатора. Приезд Нестантинера ознаменовался более чем скромной презентацией литературно-художественного журнала «Крещатик» (последний оплот русскоязычных графофилов Западной и Восточной Европы), изданного возглавляемым им же благотворительным фоном имени Сергея Параджанова. Фондом, не имеющим в Украине ни помещения, ни средств, и осуществляющим свои проекты в основном за счет социальных пособий эмигрантов-энтузиастов.

Между прочим, Нестантинер не был даже упомянут Гладием в недавнем интервью журналу «Итоги» при весьма пространных ретроспекциях о «Стойком принце», перепечатанных «Киевскими Ведомостями». С начала нынешнего сезона Марк Нестантинер возглавляет театральную школу в Мюнхене и вряд ли в ближайшее время созреет для того, чтобы тешить щедрую «неньку» бесплатными аттракционами.

На самом деле нынешнее поколение тридцати-сорокалетних, по большому счету нынешним театром (да и не только театром) так и не востребованное, обретающее творческую зрелось в мясорубке сменяющихся эпох, могло бы разыграть целую шахматную партию из «черных» и «белых» культовых фигур своего творческого отрочества. Могло бы создать антологию «Легенды и мифы постзастойной Украины», в которой все сплошь — если не боги, то герои.

Но большинства из них давно уж нет на нашем зыбком Олимпе, на котором уж слишком экзальтированно любят встречать блудных сыновей, возвращающихся на белых конях.