Сад божественных франковцев

Гениальный украинский режиссер сидит за репетиционным столиком и так же вдумчиво, как при жизни, всматривается в нас — посвятивших всю свою жизнь театру или нашедших для него несколько часов. Не знаю, откуда это знание у скульпторов Владимира и Алексея Чепеликов, но абсолютная правда в том, что Мастер действительно замирал в определенные моменты репетиций и прогонов за этим своим рабочим местом. Замирал, чтобы услышать сокровенное, еще не сформулированное актером, потом впустить это в себя, а дальше пластикой, чаще не словами, а интонацией и какими-то звуками привести к пониманию мысль автора пьесы, замысел режиссера и талант исполнителя. Данченко никогда не делал замечаний вроде: «Вы не то делаете, не знаете, не умеете...» Воспитанный в актерской семье он не то чтобы умом, а всем своим существом чувствовал, избегал, защищал от этического травматизма творческий процесс.

Удивительным образом история руководства Театром им. И. Франко, вернее, изменения руководителей или лидеров, представляет собой последовательную смену реформаторов и реформистов. Обе ипостаси достойные. Важно, чтобы они соответствовали моменту в биографии коллектива.

Сергей Владимирович был безоговорочным реформатором в широком смысле. Данченко задекларировал значимость непреувеличенных, свободных от любой театральщины, «без эффектных» сценических форм. Экзальтации и экстазы постепенно выветрились под влиянием не многословия, наполненности тишины, органики пластики, простоты и выразительности жеста.

Ни в коем случае речь не шла об отказе от театральности, но внешний блеск, как в постановочной работе, так и в актерской игре, явно уступал глубине постижений человека и мира, и происходило это не только в театральных формах поведения, но и в повседневной жизни.

Сергей Данченко не то чтобы отменил, или запретил подобострастие, оно исчезло само по себе. Он был первым среди равных, абсолютно доступным и безоговорочно открытым. А как говорил Марк Твен: «Отсутствие подобострастия — залог свободы, если не единственный способ ее защиты». Эта свобода стала настоящим трамплином для творческого роста без исключения всей труппы и всего коллектива театра.

Конечно, обстоятельства формируют характер, и, возможно, когти интриг коснулись бы и Сергея Владимировича, но как-то прекрасно вовремя директора старой действительности заменил Михаил Захаревич, который стал глубоко убежденным соратником и «ангелом-хранителем» режиссера-философа.

Именно его инициативность, упорный труд и щедрость мецената Юрия Коптева сделали установку скульптур гениям украинского драматического искусства в саду возле театра, где, словно в раю, они живут вне времени, пространства и старения.

Мне не довелось увидеть живого Гната Петровича Юру, но скульптура, представляющая его в роли Швейка, дает богатое представление. А вот Николая Яковлевича Яковченко хорошо помню на сцене и в жизни, поэтому, режиссируя одну из церемоний премии «Киевская пектораль», организовал для всех желающих легкое «чаркування» с актером под фонограмму недовольного урчания его любимой собачки Фан-фана...

Прошлое, хранящееся в памяти, является частью настоящего. На открытии памятника Сергею Данченко из окон театра будет звучать его любимый романс «Сиреневый туман» на слова М. Матусовского и музыку Ю. Липатова. Угощать будут печеной картошкой с селедкой, хлебом и подчеревиной.

На самом деле Сергей Владимирович был утонченным гурманом. В простой пище он различал уникальность вкусов, тонкость привкусов, их комбинацию воспринимал и сам творил как симфонию. Часто рассказывал мне, что во время мытья овощей, нарезки салатов (поздно ночью или на рассвете) к нему приходили эмоциональные решения намеченных для разработки сцен, и только в сотворчестве с коллегами рождались, именно рождалась, а не конструировались, выстраивались, лепились их сценические воплощения.

Наблюдение единым взором безграничности жизни, наверное, было секретом гениальности моего учителя. При этом ему удавалось быть по-ученически внимательным и по-отцовски щедрым. Так, из поездки в ООН в Нью-Йорке Сергей Владимирович привез полные чемоданы сувениров! Среди них было много модных в то время электронных часов с табло вместо циферблата. Старинные карманные часы он любил, имел небольшую коллекцию их и приносил показать, полюбоваться самому и порадовать других... Вдруг я застал его в кабинете грустно сосредоточенным на созерцании электронных часов. «Смотри, — сказал учитель, — в хороших часах стрелка пробегает круг и начинает новый, снова бежит к финишу и вновь продолжает движение. В этих часах исчезают минуты, теряются часы, умирает время»...

Жизнь течет, а время летит, жизнь коротка, но память может быть вечной...

Народный артист УССР, народный артист СССР, лауреат Государственной премии СССР, Национальной премии им. Т. Шевченко, Сергей Владимирович Данченко не огорчался от того, что его не все знают, но он очень много сделал и, безусловно, вполне заслуживает того, чтобы его знали все.

В вечном саду памяти мы будем праздновать вместе с ним совершенство живых воспоминаний...