Сергей ЛОЗНИЦА: «Вся сегодняшняя политика — в нерешенных вопросах прошлого

На третий год своего существования Одесский международный кинофестиваль, сменив концепцию, решил отдать дань серьезному артхаусному кино, включил в конкурсную программу новый фильм Сергея Лозницы «В тумане». И не ошибся — профессиональное жюри отдало ему первый приз. Но до этого картина уже получила ряд призов — ФИПРЕССИ в Каннах, Гран-при на «Золотом апельсине» и др. Эта трагическая история несправедливого обвинения героя картины и его существования в этих условиях могла бы случиться не только в накаленном противостоянии страстей военного времени. Лента сделана со свойственным Лознице умом, изяществом и скрупулезным вниманием к деталям. Великолепный актерский ансамбль во главе с Владимиром Свирским (Сущеня) с тактичной психологической точностью делают свой нравственный выбор. Очень хорошая операторская работа Олега Муту, с которым Сергей Лозница работает уже над второй картиной.

Начиная свой путь в кино с документалистики, Сергей Лозница стал обладателем свыше 40 престижных наград в этом жанре. Благодаря его дебюту в полнометражном кино, снятом в Украине, впервые в истории Канн в конкурсной программе был украинский фильм, который впоследствии получил множество призов уважаемых профессионалами кинофорумов.

У Сергея свой взгляд на кино и его возможности воздействия на зрителя. Об этом и шла речь в нашем разговоре.

— Сережа, поздравляю вас со всеми победами новой картины «В тумане», — начиная с Канн, включая «Золотой апельсин», третий Одесский Международный кинофестиваль. Это большой успех. Ваш дебютный фильм «Счастье мое» посвящен напряженной «военной обстановке» сегодняшнего дня, новейшей истории, системе человеческих отношений. Здесь же вы обратились к военной классике — повести Василя Быкова, и что-то вам было, наверное, очень важно в этом сюжете. Почему вы выбрали именно повесть Быкова, и что для вас особенно важно было высказать?

— Первый фильм не совсем о «военной обстановке». В некоторой степени это описание распадающегося пространства. В «Счастье моем» герой не вполне «полноценный» герой: он всего лишь проводник в данном пространстве. С точки зрения классической драматургии, он не совершает поступка, который что-то меняет в мире. А в фильме «В тумане» есть герой и его трагедия. Я прочел повесть Василя Быкова в 2001 году и тогда же решил сделать картину. С тех пор идея была со мной, но я не мог ее воплотить, не мог найти денег. Первым продюсером должен был быть Миша Калатозов, искали деньги до 2005 года. Потом пришлось на время отложить эту идею.

— У вас всегда, судя по первой картине, очень точный кастинг. Актеров, которые играют в фильме «В тумане», вы заранее знали, кто будет играть в картине, или была сложная «поисковая» работа?

— «Заранее» сделать кастинг практически невозможно. Я работаю с кастинг-директором — Машей Бейкер. У нас было много кастингов в разных городах — Москве, Петербурге, Варшаве, Риге, Вильнюсе, Даугавпилсе. В результате — выбрал актеров, которые мне необходимы.

— Сергей, так строится система взаимоотношений в нынешнем мире и так мир разделяется на, скажем так, отдельные княжества, что у каждого своя война. В меру понимания этой войны каждый говорит о ней по-своему. И нет единого видения истории. Когда вы брались за эту тему, в которой человек, несправедливо обвиненный, делает свой выбор и гибнет в этой войне в силу обстоятельств, — вы задумывались о подобных вещах?

— Если бы я не задумывался над этим, то не взялся бы за эту историю.

— А как именно? Мне интересно, потому что у каждого сегодня своя история.

— Не понимаю, что это значит. Существуют историки, существуют журналисты, существуют литераторы. Есть ученые и есть интерпретаторы. О ком мы сейчас говорим?

— А историки не интерпретаторы?

— Да, я понимаю, но опять-таки — если мы говорим об истории, то, с моей точки зрения, можем говорить о фактах. Факт — событие, которое состоялось. Кто-то бомбил кого-то — это событие, оно состоялось. Такое-то количество сдалось в плен — это событие, оно состоялось. История говорит о фактах. А дальше наступает момент, когда мы начинаем рассуждать: а почему состоялось это событие? И вот тут уже возможны самые разные интерпретации. И эти интерпретации вы контролировать не можете. Далее речь идет только о прозорливом или непрозорливом уме, который может осмыслить истинную сущность вещей или не попасть в точку. Сложность заключается в том, что вполне допустимы противоречивые интерпретации одновременно. Далее, есть отношение к событию. Например, генерал Власов. Как относиться к этому? Вполне допустимы противоречивые интерпретации этой фигуры одновременно, не исключающие одна другую. Как в жизни. Как в «Фаусте»: «Я часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». Как к этому относиться? Это слова Мефистофеля.

— Уже достаточно большой и разной аудитории вы показывали кино. Франция, Карловы Вары, Армения, Украина — каковы ваши впечатления от зрительского восприятия?

— Мне пока что сложно сформулировать впечатления, потому что во Франции и в Карловых Варах смотрели великолепно, то же самое в Армении. В Одессе был очень хороший показ, очень хорошая реакция. Но не знаю еще, могу лишь сказать об особенностях, например, кинокритиков, которые приходят ко мне, или киножурналистов — западных и российских. Потому что «западники», в принципе, тоже разные, но различие с постсоветскими собратьями — кардинальное.

— А в чем?

— Почему-то практически все иностранные, назовем их так, кинокритики с уважением относятся к автору.

— И первая ваша картина, и вторая — копродукция. Первая снималась в Украине, она шла в Каннском конкурсе от Украины, сейчас — от России. Есть ли существенные различия в системе взаимоотношений: где проще, качественнее системная работа?

— В Латвии, где снималась картина «В тумане», государство поддерживает копродукцию: там возвращают НДС — вложили миллион, получаете 20% — а это двести тысяч — назад. Это потрясающая помощь, и это очень правильно, потому что привлекается капитал в страну, и, естественно, это поддерживает экономику. Латышская группа профессиональна, это по-настоящему высокий уровень. Многих оттуда возьму в следующую работу, даст Бог. Украинская группа, к сожалению, вся линейка, с которой мы работали, нуждалась в профессиональном обучении на всех уровнях. Сказывается отсутствие кинематографа как такового, нормального производства как такового. Мы сняли картину за 28 съемочных дней, из них снимали 26. Очень сложная постановочная картина со сложными кадрами, с камерой на кране, на рельсах, с внутрикадровым монтажом, в лесу, в не самых удобных условиях, при переменчивой погоде — то дождь, то солнце. Удалось это только благодаря очень хорошей профессиональной группе. (В Украине это было 40 дней.) И нам удалось это сделать, потому что была хорошая подготовка. Все знали, что мы снимаем, какие кадры, актеры уже были подготовлены, знали все от и до, оставались только технические вещи. Поэтому могли делать в день иногда до семи полезных минут. Это, в общем, как в сериале, очень высокое КПД. Не оставалось времени — это моя проблема — на то, чтобы думать, и поэтому в фильме есть пара маленьких ошибок, которые я допустил.

— Когда снимали картину в Украине, в стране была очень сложная ситуация с кино, с его финансированием, государство никоим образом не приняло участия в вашей картине. Сегодня, если вы знаете, государство обратило внимание на кинематограф, значительно увеличено финансирование, идут открытые питчинги и так далее, то есть получить государственное финансирование в довольно серьезном объеме — реально. Не думали ли вы о возможности дальнейшей работы в Украине?

— Когда делали фильм «Счастье мое», рассчитывали на государственную поддержку. Олег Кохан, наш продюсер, рассчитывал на нее. Я не думаю, что фраза «у нас тяжелое положение с кино» может как-то описать это положение, потому что в нашей стране всегда тяжелое положение со всем. Как бы там ни было, на то, на что хочется найти деньги, их находят. Министр культуры был на премьере в Каннах, и я знаю, что нас не поддержали только потому, что фильм ему не понравился категорически. Вот и вся правда.

— Но это же не критерий: «нравится — не нравится».

— Это не ко мне, я не министр культуры. Что касается государственной поддержки, то, помимо денег, существуют также законы, по которым вы эти деньги можете тратить. Если, как в моем случае, делаете копродукцию, то эти законы должны соответствовать законам тех стран, которые участвуют в производстве. И это вопрос, соответствуют ли они. Пока нет такого закона, который бы соответствовал. Не знаю, какие, например, сегодня нормы выплат для участников производства, потому что те, которые были, которые я знал, вообще не соответствуют уровню, существующему в кинопроизводстве в Европе. И в этом случае вас вынуждают делать что-нибудь левым путем, потому что нельзя заплатить оператору с мировым именем ту сумму, которую может предложить Министерство культуры. А я не хочу так поступать. Не хочу ничего делать левым путем, потому что если у вас написан миллион или два миллиона, которые участвуют в производстве, — это, соответственно, еще и распределение прибыли, это влияет на бюджет картины, долю участников, и там должно быть действительно два миллиона, а не деньги, написанные на бумаге. И, соответственно, продюсер имеет право тратить их таким образом, каким считает нужным. А для этого необходимо всего лишь привести законы в соответствие с международными стандартами. Вот, пожалуйста, есть государство Польша — прекрасно работает в копродукции со всеми другими странами. Ну, возьмите законы и перенесите сюда, это же очень просто сделать. Нет смысла изобретать велосипед. Существуют правила, по которым работают в мире. Германия работает по таким правилам, Польша, Франция — они не могли бы делать копродукцию, если бы эти правила были другими. Латвия работает точно так же. Что мешает сделать это Украине? Не надо говорить, что это земля обетованная, где все по-другому. Здесь все так же. Надо что-то делать со своим представлением о том, как снимается кино, иначе не будет кинопроизводства.

— Какова прокатная перспектива фильма «В тумане»?

— Фильм купили все страны Европы, он был продан и там, где я никогда не прокатывал картины, например в Великобритании. Это большая компания New Wave Cinema, которая прокатывает арт-хаус. Итальянская дистрибьюция, в том числе и Мальта. Испания — очень хорошая территория и тоже серьезный дистрибьютор, фильм там тоже выйдет в прокат. Стало быть, вся Европа у нас есть, уже продюсеры начали зарабатывать деньги. Картину уже купили в Бразилии, в США.

— А что с Россией, Украиной?

— В России будет прокат в конце 2012 года. Россия — копродюсер этой картины. Так что число участников проката увеличилось.

— Сегодня, когда вас знают уже как режиссера, очень серьезного постановщика артхаусного кино, после того, что обе картины увенчаны достаточным количеством призов, вам легче работается?

— В смысле финансирования — да. На первую картину искать деньги было довольно сложно. Просто удача и счастливое стечение обстоятельств, что мы встретились с Олегом Коханом. Без него картина была бы невозможна. И он выполнил полностью все свои обязательства, в этом плане все было замечательно. Съемки были непростыми, бюджет составлял примерно полтора миллиона. На новую картину мы нашли уже пять стран, собирать деньги было трудно, но мы нашли их буквально за полгода. Начали в Роттердаме с питчинга, после него обратились в разные фонды, от Германии мы получили примерно миллион. Бюджет картины — 2,1 млн. Последней подключилась уже Россия — Фонд поддержки кино. До этого у нас был уже русский копродюсер — Валя Михалева, частные деньги, компания JP. И маленькие деньги отовсюду — Голландия, продали права на Францию, Польшу, из этих денег состоял бюджет. В принципе, это потолок — два с половиной миллиона. Если делать более сложную постановочную картину, как, например, следующий фильм, который я хочу снять в Украине, то это другой бюджет. Сейчас попробуем сформировать его...

— Кто продюсер?

— Рик Макаллум. Он работает с Джорджем Лукасом, делал последние «Звездные войны», у него очень длинный послужной список. Мы встретились с Риком, он сам предложил мне делать следующую картину. Это уже совершенно другой уровень сложности производства — я надеюсь, что будет возможность сделать картину.

— Каков формат фильма? Это уже будет не арт-хаус?

— Почему? Все те же правила. Final cut мой, все профессионалы — оператор, звукорежиссер, режиссер монтажа и так далее — мои постоянные соратники.

— Какая литературная основа?

— Сейчас начал писать сценарий: период — 1941 год, август — начало октября, город Киев.

— Сдача Киева?

— Сдача Киева, колоссальный захват в плен под Киевом, жизнь в городе в тот период и под конец — расстрел евреев в Бабьем Яру. Страшный период.

— Не боитесь, что найдутся желающие, которые, дав деньги, обязательно «пристегнут» политику?

— Хотел бы этого избежать. Не оставить шанса для того, чтобы это было возможно.

— А можно ли вообще, имея собственную гражданскую позицию, не иметь отношения и дистанцироваться от политики, от того, что происходит сегодня?

— От сиюминутного — если вы делаете фильм, безусловно, почему бы нет? Можно. Другое дело, что вся настоящая политика как будто оказалась в прошлом. Все, что происходит сейчас, — лишь нерешенные вопросы прошлого. Нет никакой современной политики. Повторяю — нерешенные вопросы, которые только стараются уложить под ковер и сделать вид, что вообще — никаких проблем.

— А по ковру сложно ходить, там такие бугры?

— А ковер буграми, поэтому никакой политики, одно только «перекатывание» под ковром.