Шевченко и музыка

Мы много говорим о Кобзаре-поэте, но куда меньше — о прозаике и художнике. Для нас Тарас Григорьевич — это борец за свободу Украины, символ духовной жизни нации, символ ее независимости. Но редко мы вспоминаем о Шевченко как о человеке со страстями и чувствами, со стойкими вкусами и творческими предпочтениями, как об образованном человеке, тонком знатоке мировой культуры. Мы больше говорим о крепостном, а не об академике. А тем не менее, это важный факт, который помогает постичь все величие и многогранность его таланта, понять его для себя в первую очередь как интеллигента тонкой души и светлого ума.

Свой шаг к представлению нашего Шевченко европейским художником сделали преподаватели и студенты Львовской национальной музыкальной академии им. Н. Лысенко. Любовь Кияновская, доктор искусствоведения, профессор, заведующая кафедрой истории музыки, которая давно интересуется отношением Тараса Григорьевича к классической музыке, неоднократно делала передачи, концерты на такую тематику. Но нам все-таки не хватает глубоких академических исследований этой темы и, что важно, ее широкого пропагандирования и распространения. Не хватает таких «шевченковских вечеров в новом формате», где бы освещались новые, интересные, до сих пор не открытые обществу грани этой неординарной, всесторонне одаренной личности. Наиболее характерными, символичными моментами переплетения жизни Шевченко с музыкой Любовь Кияновская поделилась с «Днем»:

— Собственно, читая дневники Тараса Григорьевича, его повести, можно найти несколько сотен разбросанных по текстам упоминаний о музыке. Шевченко ее очень хорошо чувствовал и даже более того — он научился сам играть на фортепьяно и исполнял несложные произведения Моцарта и Бетховена. Это, конечно, еще нужно проверить по источникам, но коллеги делились такой информацией... И я в это охотно верю. Вы же не забывайте, что он был академиком Академии искусств — просто так такое звание не давалось. Такой человек должен быть всесторонне образован. Шевченко посещал все оперные премьеры, престижные концерты. А как он отзывался о том, как Гулак-Артемовский пел Руслана, в «Руслане и Людмиле» Глинки... Он романтик по натуре — как же он мог творить свою поэзию, не чувствуя тогдашней музыки во всем ее богатстве. Поэты того времени без музыки не существовали.

— А каким композиторам Тарас Григорьевич отдавал предпочтение?

— У него был широкий спектр вкусов, он очень любил Гайдна, Моцарта и Бетховена, постоянно к ним обращался. Боготворил Шопена, Мендельсона. Очень хорошо знал тогдашних виртуозов: Паганини, Серве, Вьетана, в его произведениях упоминаются десятки фамилий. Все это говорит о том, что Шевченко — интеллигент высочайшего художественного вкуса. Дневники Тараса Шевченко очень богаты музыкальными суждениями. Он часто обращается к венским классикам. И, конечно, идеалом гармонии всегда оставался Вольфганг Амадей Моцарт. Фрагмент из записей Шевченко за 1957 год: «Я почув, як маленький оркестрик грає увертюру до опери Моцарта. Це така чудова музика, що мені здається, її не можна заграти недобре, вона завжди звучить божественно». В его «Дневниках» есть еще одно характерное воспоминание в отношении Моцарта. Когда Тарас Григорьевич вернулся из ссылки, казалось, нужно было бы искать себе пристанища, думать о своей судьбе, а он пишет, что случайно попал в общество, где был человек, который гениально играл Моцарта. Он даже удивился, сразу забыл обо всем происходящем вокруг, он только сидел и наслаждался этой музыкой. Ему не нужны были карты, пьяное общество, важно было то, что там вдруг нашелся тот, кто умел играть Моцарта.

Кроме того, одним из самых любимых произведений Шевченко была увертюра к опере Джоаккино Россини «Вильгельм Телль». Произведение близко ему и по характеру, и по сюжету, ведь Вильгельм Телль — это герой, который поднимает национальный вопрос высоко над личным, так что готов пожертвовать своим сыном ради блага народа. В этой музыке есть еще один символ — ее возвышенность, мы ведь всегда плачем над судьбой нашего народа вместе с Шевченко, но у него есть и совсем другая сторона. Это тонко и метко выразил Иван Франко: «Якби я мав одним словом схарактеризувати поезію Шевченка, то сказав би, що це поезія бажання, вільне життя, свобідне, нічим не укутаний розвій особистості, цілого суспільства, цілого народу».

Конечно же, живя в Петербурге, Шевченко интересовался творчеством классиков российской музыки Глинки и Мусоргского, очень хорошие отношения связывали его с музыкантами-любителями братьями Федором и Яковом Лизогубами и другими музыкантами, профессионалами и любителями. Особенно же тесно дружил Тарас Шевченко с Семеном Гулаком-Артемовским, эта дружба продолжалась несколько десятков лет, и, что особо примечательно, Гулак-Артемовский был одним из немногих, кто не отвернулся от Шевченко, когда он был в ссылке и даже поддерживал его материально. Шевченко пишет ему из ссылки письмо: «Брате мій, друже мій єдиний, Семене, благородніша і чистіша душа, хто б ще мене тут згадав, та ще й п’ятнадцять карбованців вислав. Благодарю тебе і помишлєнієм і серцем своїм». Любимому другу Тарасу Шевченко Семен Гулак-Артемовский посвятил свою песню «Стоїть явір над водою».

— А как увлечение Шевченко музыкой переплеталось с его литературным творчеством?

— Такое увлечение влияло и на поэзию Шевченко, и, особенно, на прозу. В его повестях очень часто встречаются разные музыкальные символы. В поэзии он, конечно, больше идет от народной песни, духовной украинской песни. Я считаю, что само украинское поэтическое слово его провоцировало на национальные интонации. Но там, где он проявляет себя как интеллигент, в тех же повестях, дневниках или письмах, — там абсолютно другая картина. Шевченко — человек мировой культуры. Отрывок из его повести «Музыка» открывает Шевченко как романтика. Здесь он автобиографически пишет о своей личной нежной любви к виолончели. «Арновський привіз віолончель. Боже, що ж то за іграшка! Це лиш одна душа людська може так співати і плакати, як співає і плаче цей дивовижний інструмент. Майстер, що його зробив, мабуть, був сам Прометей. Я лягаю спати і кладу його біля себе. Це моє життя, моє друге я. І якби я був двічі рабом, я б за цей інструмент продав себе втретє в рабство». Меня поразили эти слова... Как же так, он же был крепостным! Это не пафос, для нас рабство — абстрактное понятие, а для него оно было конкретным... И все-таки, как же музыка брала его за душу, как глубоко он ее чувствовал... Символично, что эти слова произносит герой по имени Тарас. Единственный раз он называет героя своим именем — и музыканта, даже не художника. Именно в этой повести Шевченко использует прием, которым потом будут пользоваться последующие поколения писателей: некоторые события в произведении имеют свою музыкальную символику. Когда Шевченко хочет показать духовное превосходство слуг над своими господами, он проводит такую параллель: господа развлекаются под новомодные немецкие танцы, а слуги слушают Шопена, которого играет им Тарас. Еще даже не понимая, что это любовь, музыкант Тарас хочет сделать для Натальи перевод увертюры ко «Сну в летнюю ночь» Мендельсона. А ведь это музыкальное произведение заканчивается свадьбой! Какой тонкий намек...

— По какому принципу вы отбирали композиции для вечера?

— Львовская музыкальная академия постоянно ищет какие-то новые формы общения с широкой аудиторией, и, собственно, одна из основных целей — это концерты, студенческие, преподавательские, которые были бы рассчитаны на всю львовскую публику. Ведь у нас когда-то была такая традиция. Это один из значительных стимулов музыкальной жизни во Львове. Очень большую работу выполняет Зинаида Георгиевна Остафийчук, она готовит прекрасные программы, причем со студенческим оркестром, а значит, приобщает студентов к активной концертной деятельности. Отыскивает такие оригинальные произведения, даже заказывает (заказала оркестровку на песню Гулака-Артемовского «Стоїть явір над водою» Виктору Каминскому). Идея концерта — Шевченко как европейский художник, не только национальный. Ведь он читал европейскую литературу, знал культуру, интересовался античностью... В своих дневниках он пишет не только об увлечении музыкой, но и о впечатлениях от произведений литературы, дает интересные оценки и с точки зрения литературоведения. Подбирая репертуар, мы искали в текстах Шевченко: что он любил, к чему ему душа лежала... Мы использовали мелодии, которые, по всей вероятности, он сам хотел бы больше всего услышать, сделали так, как он сам для себя сделал бы это.