Сказка о богатом экране

Хороший фестиваль красен конкурсной программой, плохой — внеконкурсной. Правило простое и жесткое, неоднократно подтвержденное. Конкурсные программы таких форумов, как Венецианский и Берлинский, конечно, по качеству и насыщенности — мечта любого синефила. В соревновании за тамошние призы не принимают участие разве что откровенно коммерческие, преимущественно, голливудские картины — да им эти призы и не нужны, они собирают запланированную выручку за сезон и уходят в небытие.

На постсовестких просторах, увы, таких возможностей нет. Все лучшее, красивое и умное идет во внеконкурсах, а в конкурсах — как получится. Но вины отборщиков и организаторов в том нет: увы, возможности для показа новейших работ на наших далеких от Венеции просторах весьма скромные. Потому, наверно, нужны невероятные усилия, помноженные на столь же невероятное везение, чтобы составить классную программу.

С этой точки зрения последний, 33-й, киевский фестиваль «Молодость» оптимальным не назовешь — тот же внеконкурс в этом году не слишком заладился. Однако то, что за «Скифского оленя» и иные «молодые» призы сражалось небывало много равносильных претендентов, — признают, наверно, даже наибольшие скептики.

Впрочем, и в непризовых показах имелись интересные моменты. К примеру: ретроспективы работ Фассбиндера, фильмов с участием Софи Лорен, некоторые французские новинки — «Бассейн» Франсуа Озона и триллер «Семейка Роуз» Франсиса Пальо, фактическая премьера в Украине последнего фильма скандального американца Ларри Кларка «Кен Парк». А настоящим подарком стала ретроспектива работ гения раннего кинематографа, неутомимого изобретателя спецэффектов, Жоржа Мельеса. Это был не просто киносеанс — но настоящее представление, которое очень остроумно вела правнучка мастера Мари- Элен, а тапером выступил ее сын, соответственно, праправнук Лоуренс. Короткие феерические ленты про дьявола в монастыре и полет на Луну, про Гулливера и хирурга-маньяка, про ловкача-фокусника и типа, который никак не может раздеться, и поныне, сто лет спустя после их создания, поражают виузальным богатством и изобретательностью. Что неудивительно: ведь, как заметила Мари-Элен, ее прадед изобрел все известные на сегодня спецэффекты в кино — кроме эффекта Кулешова и «матричного» морфинга.

Конкурсные программы, конечно, на эффекты были небогаты — ведь большинство фильмов сняты или студентами, или недавними выпускниками, или начинающими кинематографистами. Полная опора на собственные силы, на небогатые бюджеты; собственно, несколько актеров, хороший оператор, грамотный монтаж — что еще надо, кроме таланта? При этом, что парадоксально, дебютанты не рискуют экспериментировать, использовать возможности визуального языка. Молодые режиссеры, по преимуществу, стремятся рассказывать истории — с внятным, линейным сюжетом, с острыми психологическими конфликтами.

Так, студенческая короткометражка «Контролер» (режиссер — Петер Вогт, Польша) — это прекрасная психологическая новелла про пожилого трамвайного контролера (Лех Квятковски — Артур Баркис), который за своей праведностью прячет злобу на весь мир. Обнаружив у себя в квартире непрошеного гостя, своего молодого соседа Олека (Майкл Гадомски), Лех ничтоже сумнящеся превращает парня в настоящего заключенного, используя, как тюрьму, чердак собственного дома. Невыносимая ситуация просвечивает антагонистов словно рентгеном — в итоге оба оказываются не такими уж плохими. И Лех помогает девушке Олека забрать из подозрительно пустой квартиры соседа нужные ей эскизы для экзамена, и Олек находит в себе силы, вырвавшись на свободу, отказаться от мести.

Впрочем, настолько, «по- взрослому», серьезных работ было немного. Так, совершенно неожиданно Приз зрительских симпатий завоевала угрюмая среднеметражная картина ученика Алексея Германа, россиянина Рамиля Салахуддинова «Накануне», сделанная под явным влиянием мастера. Однако, стоит повторить, такого рода работ в коротких форматах было немного. Чаще попадались остроумные, с эффектной драматургией и фарсовой начинкой, мини-комедии. Восторг зала вызвала получасовая «Фрау Мейтлмайер» британца Грехема Роуза — о Гитлере, не покончившем с собой, но замаскировавшегося под даму, такую себе фрау Мейтлмайер, и в конце концов разоблаченного соседом, любвеобильным евреем. Ситуации фильма настолько изобретательны и смешны, герои (в первую очередь — Мейтлмайер-Гитлер в исполнении Удо Кира) настолько точно проработаны, что даже не верится, что у режиссера этот фильм — вообще первый за всю жизнь.

А первый приз среди студенческих фильмов завоевала очаровательная 13-минутная байка Стефана Арсеньевича (Словения) «Перекручивание» — кстати, на последнем Берлинском кинофестивале ему тоже не было равных, что подтверждено малым «Золотым медведем». Из грязной правды войны в Боснии Арсеньевич выделяет удивительно светлую историю. Под бомбежкой, среди крови и смерти, у местного фермера рожает корова. А родить ей помогает... хор, которому надо пробраться сквозь осаду, чтобы отправиться в европейское турне. Хористы поют, а корова рожает. Фильм невероятно трогательный — и в то же время несентиментальный, без глупого мелодраматизма.

Но, пожалуй, наибольшая удача нынешней «Молодости» — полнометражная программа. Здесь имелось все — от коммерческого кино до экспериментального, от «народного» до исторического, от «поэтического» до реалистического. Приятная деталь — фестивальный показ украинского конкурсанта, фильма Олеся Санина «Мамай», спровоцировал настоящий ажиотаж среди зрителей, причем подавляющее большинство аудитории составила молодежь. Внимание публики было даже большим, нежели к рассчитанному на массовый успех британскому хоррору «Часовые смерти». Майкл Дж. Бассет все полтора часа экранного времени изо всех сил старается напугать зрителя. Тут тебе и горы трупов, и реки крови, и живые мертвецы, и всеобщая психопатия, охватывающая героев, английских солдат времен Первой мировой войны. Но даже привлечение классных актеров, среди которых восходящая кинозвезда Соединенного Королевства Джеми Белл, не помогают достичь цели. Нас пугают, а нам не страшно. А про то, что убийство и война — это плохо, и так известно. По той же причине неинтересен и фильм Алексея Германа-младшего «Последний поезд», занимающий вроде бы противоположную позицию авторского кино. Герман пытается показать ужас войны, страдания ее жертв через замедленный, тягучий ритм, черно-белое размытое изображение, всеобщий кашель и тотально беспросветную атмосферу. Но интенция страдания, которая, очевидно, является главной, также словно подернута морозной пеленой, окутана ватой, боль притуплена: для показа ужаса и жестокости войны нужны иные средства, более оригинальные, что ли.

Не в пример более точным в воплощении поставленных перед собой задач оказался другой российский режиссер — Геннадий Сидоров. Его «Старухи» получили главный приз — «Скифского оленя», понравившись и жюри, и зрителям. Трудно не полюбить воссозданную на экране русскую глубинку с невероятно колоритными старухами, которые даже матерятся нараспев. И ничего-то их не берет — ни время, ни самогонка, ни бедность беспросветная. Русскую дурь и русскую же широту души Сидоров живописует щедро и ярко, не давая публике соскучиться ни на секунду. Публика, в ответ, благодарна без меры. Публика любит, когда ее любят.

Проблема более изысканных и талантливых режиссеров в том, что они предлагают аудитории, скорее, диалог на равных, а не аттракцион, пусть даже ловко и умно сконструированный. Поэтому, наверно, оказались в своего рода затененной зоне два, как представляется, лучших фильма фестиваля — голландская «Рука Иисуса» и австрийская «Борьба».

Быть может, «Руке Иисуса» просто не повезло со временем показа — мало какой любитель кино найдет в себе силы встать к утреннему девятичасовому сеансу. Между тем фильм Андре ван дер Гаута — необычен даже для богатого традициями и именами кинематографа Нидерландов. «Руку Иисуса» можно уподобить многосоставному, многослойному полотну, в котором соединились кинохроника, психологическая драма, музыка, мистика и мрачноватая сатира. Этот фильм — притча в самом высоком значении слова: о поисках сыном своего отца — или Отца в библеском значении слова. Картина, где герои вдруг, с бытового диалога переходят на пение, где музыка меланхолична и светла одновременно, где рука Иисуса служит веслом и карающей десницей, где сбываются даже самые невероятные мечты и трамвай служит лодкой Харона... Не только на «Молодости», но и на многих других фестивалях уже давно не доводилось видеть хорошего голландского фильма, и ван дер Гаут сумел напомнить, что такое иногда случается.

Что до «Борьбы», то приятно отметить, что здесь сошлись во мнениях и зрители, и критика — первые в лице Федерации киноклубов присудили специальный диплом, вторые дали приз ФИПРЕССИ. Те, кто видел нашумевшую в европейском арт-хаусе «Собачью жару» австрийца Ульриха фон Зайделя, несомненно, согласятся, что 30 летняя Рут Мадер снималасвой фильм под явным влиянием знаменитого земляка. Однако о вторичности, эпигонстве «Борьбы» речь не идет. Пользуясь во многом сходными средствами, Мадер идет отличным от Зайделя путем.

«Борьба» как бы распадается на две равновеликих части. Первая — о мытарствах польки, нелегальной мигрантки Евы (Александра Юста) Она странствует по Австрии с маленькой дочкой от работы к работе. Режиссер не тратит ни лишних слов, ни лишних кадров. Большую часть первой половины занимает подробный показ производственных процессов. Сбор клубники на поле. Конвейер для разделки индеек. Машины для производства фарша. Склад, где упаковывают в ящики бесчисленные безвкусные сувениры. Вилла, где надо убрать бассейн. Это отличная находка— ведь именно из таких монотонных, однообразных картин работы и состоит жизнь нелегала. От одного конвейера к другому, от одного к другому, переодевание и умывание в подсобке, сон в бараке, на нелегальную биржу на обочине дороги, бегом от полиции, потом опять в очередной микроавтобус, очередная работа. Скупая гамма, густые насыщенные цвета, контрасты на грани черно-белого.

Внезапно сюжет резко сламывается — и вот уже на экране жизнь сытого, благополучного бюргера, на деле — законченного либертина, любителя острейших сексуальных ощущений. Его жизнь — отнюдь не монотонна, скорее, состоит из все более острых пиков наслаждения, для восхождения на которые он, кажется, наконец-то нашел себе столь же рисковую подругу. В последних эпизодах фильма — одна из таких вершин: оргия в свингер-клубе. Постепенно открываются лица участников — вернее, участниц. Одна из них — Ева. Она и есть та самая, желанная и раскованная спутница престарелого экстремиста. Производство желания и производство социальное совпадают — стирая при этом человеческую индивидуальность до полного неразличения. Но это уже не столь важно — борьба окончена. Последний кадр: Ева, ее новый друг и ее дочка смотрят детский кукольный спектакль. Актер фальцетом поет про любовь к прекрасной принцессе. Видимо счастливая концовка кажется невообразимо чудовищной...

Таковы основные удачи «Молодости»-33. Кино в Украине по-прежнему на грани отсутствия — редкие проблески наподобие «Мамая», увы, не в счет. Зато единственный по-настоящему международный фестиваль работает все лучше. Вот уже и функцию обучения на себя взяли — посредством учреждения, совместно с Берлинале, Лагеря талантов. Глядишь, наконец, найдется с десяток умных голов, которые захотят получить своих «Оленей», перехватив их у заморских коллег. Снимут десяток хороших украинских фильмов, а «Молодость» всех их и покажет.

И получат они все главные призы, и наступят в нашем кино благодать, изобилие, количество и качество.