«Станкович занимает особое место в моей жизни...»

С выдающимся альтистом мы встретились в дни ХХVІІІ Международного фестиваля «Киев Мюзик Фест-2017», который не так давно прошел в столице Украины. Андрей Вийтович специально приехал в Киев, чтобы принять участие в концерте к 75-летнему юбилею классика современной украинской композиторской школы Евгения Станковича и при случае дать мастер-класс для студентов-альтистов Национальной музыкальной академии Украины. Эти два вектора — исполнительский и педагогический, стали определяющими в нашей беседе.

«НИКОГДА НЕ СЧИТАЛ СЕБЯ ЭМИГРАНТОМ»

— Пан Андрей, вы были первым исполнителем обоих концертов для альта с оркестром Евгения Станковича. Что для вас означает имя этого композитора?

— Это не просто музыка! Евгения Федоровича я знаю очень давно. Более тесно мы начали общаться где-то с 1998 года.

— Это как-то связано с вашим отъездом за границу?

— Нет! Я уехал в Швейцарию в 1991 году, но никогда не считал себя эмигрантом, потому что поехал учиться в Школу знаменитого Егуди Менухина. Потом так случилось, что у меня был концерт в Малом зале Киевской консерватории с пианисткой Ольгой Лифоренко. Мы играли сонату Михаила Глинки, еще какие-то произведения... Помню, приехали мои родители, пришел также Евгений Станкович с женой. Он спросил: «Почему не было в программе украинской музыки»? А там ее действительно не было. Я тогда плохо знал украинских композиторов. Я перешел со скрипки на альт в достаточно зрелом возрасте. Играл, в частности, сонату Анны Гаврилец на конкурсе и некоторые другие пьесы. Кстати, и обработки своего бывшего ректора по Львовской консерватории, ныне, к сожалению, покойного Зенона Дашака.

— А какой это был конкурс?

— «Золотая осень» в Хмельницком. Кстати, участница авторского концерта Евгения Станковича на «Киев Мюзик Фесте» Саломея Сорока — моя однокурсница. Мы встретились в аэропорту в Борисполе после 30 лет разлуки. Было очень приятно увидеться. Она также принимала участие в том конкурсе в Хмельницком, получила первую премию. А я принимал участие в альтовой категории. По условиям там нужно было играть украинские произведения. Вот тогда я впервые столкнулся с украинской альтовой музыкой.

— Поэтому все началось с фразы Евгения Федоровича об отсутствии украинской музыки в вашей программе...

— Да! Тогда все призывали его что-то написать. И он это сделал. Я его просил: «Евгений Федорович! Напишите произведение под меня! Люблю, чтобы было что поиграть, технически эффектное». Но он создал совсем другое. Это была музыка, которая не показывает солиста, а раскрывает то, что делается в голове композитора. Демонстрирует целую какую-то картину. Это не собственно концерт для альта, а симфония-концерт, как и отмечено в партитуре...

— Евгений Федорович вообще неординарно мыслит...

— Помню, что когда  получил ноты, — честно говоря, был смущен. Ведь играть концерт Станковича такого плана — непросто. Да, он технически сложный, но в нем есть и более серьезные исполнительские трудности. Я это только теперь понимаю. Тогда я был молод. А он, по-видимому, писал для меня такого, каким я стану через 20 лет. Наверное, думал о том, как я его буду исполнять вот теперь. Поэтому Станкович занимает особое место в моей жизни.

— А сама интерпретация Первого концерта тогда, когда вы его сыграли молодым, и сейчас — отличается? Как чувствуете, она изменилась?

— Вероятно, да. На то время я едва лишь закончил учебу, начал работать самостоятельно и должен был заниматься без педагогов. Как и большинство начинающих музыкантов, я учил свою партию, а к оркестру только прислушивался. Теперь я уделяю большое внимание партитуре, мне хочется погрузиться в голосоведение, понимать и слышать, с кем и как играю, добиться соответствующего баланса.

— Это уже срабатывает ваш многолетний исполнительский опыт...

— Не только сольный, но и опыт моей многолетней игры в оркестре с солистами.

— Конечно! Вы, как никто, знаете, как это — самому стоять перед оркестром или сидеть в нем за пультом.

— Да! Это очень помогает.

— Я думаю, что вам не было слишком трудно перейти со скрипки на альт. Ну, размер инструмента больше, ключи в нотной записи другие, возможно, аппликатурные какие-то моменты отличаются и т.п., но инструменты — близкие. Я где-то читала: считается, если музыкант перешел на альт, то он плохой скрипач...

— Но это даже не шутка! Более того, говорят: когда скрипач перешел на альт и у него ничего не вышло, то остается только овладевать профессией дирижера (смеется).

— Альт сейчас стал таким же сольным инструментом, как и скрипка. Просто мне кажется, что мало пишут произведений для альта.

— Это правда. С репертуаром сложно. Поэтому я ищу новые произведения или делаю обработки для альта. По большей части это скрипичные композиции.

— Я прочитала, что вы играете практически все существующие альтовые концерты!

— Ну, не совсем так! Я, например, не исполнял концерты Шнитке, Губайдуллиной. Сегодня это уже классика. К тому же очень много произведений не звучит, потому что они не являются известными. Но традиционные образцы действительно присутствуют в моем репертуаре.

— Знаю, что вы пытаетесь как можно шире пропагандировать украинскую музыку за рубежом...

— Я много ее не играю. Хотя, конечно, стараюсь по мере возможности. В Лондоне есть Музыкальное сообщество, которым руководит Алла Сиренко. Есть зал при Украинской греко-католической церкви. Он достаточно неплохой, и там проводятся концерты. Украинская музыка звучит очень часто. В моем репертуаре, как я уже говорил, есть Соната Анны Гаврилец. Есть также очень хорошая Соната Максима Березовского для скрипки, которую нередко исполняют альтисты. Конечно, по возможности, я пытаюсь исполнять украинскую музыку, особенно Евгения Станковича. Ну, и «Мелодию» Мирослава Скорика — она непревзойденная.

У меня недавно был концерт с главным дирижером Королевского оперного театра «Ковент-Гарден», где я работаю концертмейстером группы альтов, Антонио Паппано. Он — замечательный пианист. Мы сыграли две сонаты Брамса, Скерцо и на бис — «Мелодию» Скорика. Как бы то ни было, а Скорик — это классика на века.

— Вы играете все время на одном инструменте или у вас несколько альтов?

— У меня несколько альтов, но я больше всего играю на инструменте Сергея Мельника — нашего украинского мастера из Ивано-Франковска. Этот альт специфический. Он отличается даже цветом. Я его приобрел где-то в 1992 году. Он для меня стал родным. Мы уже — как одно целое.

«У НАС НАЧАЛЬНОЕ МУЗЫКАЛЬНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ НАМНОГО ЛУЧШЕ, ЧЕМ НА ЗАПАДЕ»

— Относительно вашей преподавательской практики в Королевском музыкальном колледже. Сколько у вас учеников?

— У меня небольшой класс, хотя раньше был больше. Сейчас четверо студентов, что на сегодня для меня является самым оптимальным вариантом. Двое закончат учебу в следующем году. У меня есть ассистент, это бывшая моя студентка. Преподаю с 1998-го. Ко мне приезжает много молодых музыкантов из-за границы на прослушивание. Это очень приятно. Впрочем, честно говоря, действительно ярких учеников за время моей педагогической практики я могу пересчитать по пальцам.

— А уровень подготовки начинающих на Западе и в Украине соизмерим?

— Знаете, в Украине он, возможно, кое в чем даже выше. Это зависит исключительно от личности и от того, как поставлена работа в классе педагога...

— Грустно, что талантливая молодежь сейчас стремится выехать за границу и там остаться, причем не из-за лучших педагогов — причина в более широких возможностях.

— По моему мнению, здесь есть определенный риск. Если ребенок действительно талантлив, то резон в этом есть. Но часто едут, надеясь, что на Западе легче устроиться. Как по мне — это напрасная трата времени и энергии.

— Западные оркестры отдают преимущество по большей части соотечественникам?

— Не обязательно. Меня же взяли. Выбирают людей, которые играют. Нужно приехать и сдать экзамен, показать, на что вы способны.

Кое-кто думает, что на Западе  научат лучше. Но там работают разные педагоги. Нужно знать, у кого учиться. Я считаю, что в Англии детское музыкальное образование не очень хорошее. Теоретическая подготовка музыкантов очень слабая. У них, например, вообще нет курса сольфеджио. Они не поют! А для меня это основное, потому что от голоса идут все инструменты, особенно струнные, что бы мне ни говорили. Я, в частности, со студентами пишу диктанты. Сольфеджио развивает слух, без которого хорошего музыканта не будет!

— В Украине недавно поднялась целая волна протестов против уничтожения сети музыкальных школ, без которой сохранить общую базу музыкального образования в стране невозможно. Ведь там есть много талантливых детей, которые потом становятся музыкантами и без специализированных десятилеток, которых на всю 40-миллионную страну целых четыре! Сейчас возмущение общественности удалось немного унять, но надолго ли?

— Да, я поддерживаю связь с такой школой в Кременце, откуда сам родом. Наблюдаю за многими одаренными детьми. Даже одному предложил поехать в Киев на прослушивание. Я надеюсь, что до уничтожения таких ячеек не дойдет.

У нас начальное музыкальное образование намного лучше, чем на Западе. Да, много чего в советское время нам навязывали, но система «сольфеджио — гармония — музыкальная литература» — необходимая почва для формирования грамотного музыканта. Я опираюсь на тот опыт, который сам прошел.

В жизни ничего не происходит случайно. Все так, как должно быть. Почему в Швейцарию в Школу Егуди Менухина поехал я, а не та же Саломея Сорока, которую считаю более способной, чем я? Не знаю. Там мне предложили перейти на альт, потому что я им не подходил как скрипач. Это был ультиматум: или я играю на альте, или еду обратно в Украину. И что: я бы вернулся во Львов, сказав, что не оправдал надежды, доверие? Меня бы не поняли! Вот я и принял решение, взял в руки альт, подумав, что должен им овладеть. К счастью, моя музыкально-теоретическая подготовка была настолько сильной, что я смог это сделать, а без нее я бы ничего не добился.

— Вы работаете в оперном театре, преподаете, исполняете сольные и камерные программы, выступаете с оркестром...

— У меня также есть курс в Испании, я его веду уже 15 лет. Это двухнедельные ежедневные мастер-классы и концерты, в конце которых мы устраиваем рок-концерт. А еще — фестиваль моего друга скрипача Олеся Семчука в Сан-Марино...

— А каковы ваши ближайшие творческие планы?

— В следующем году будем отмечать 130-летие Василия Барвинского (выдающегося украинского композитора, пианиста, дирижера, педагога). Недавно в Польше издали его произведения. Есть идея сыграть эту потрясающую музыку! Ведь судьба наследия Барвинского трагическая. Он был репрессирован в 1948-м, он 10 лет провел в ссылке  в мордовских лагерях, его ноты уничтожили, а затем наработки художника по крохам собирали энтузиасты по всему миру!  Мне хочется продолжить жизнь произведений Василия Александровича.