Свидетельство пребывания

Этим новым типом музейной экспозиции Павел Маков — график, архивариус неровных поверхностей, каталогизатор граффити — завершил (точнее, вынес в новое четырехмерное измерение) процесс создания «своего пейзажа» — Места, в разных ракурсах присутствующего в его работах на протяжении десяти лет. Павел Маков — творец урбанистических мифологий. Эдакий Льюис Кэролл, отправивший в Зазеркалье целый город, с его синагогами и ботаническими садами, стрелковыми тирами и иссякшими фонтанами. Почему Харьков? А почему, собственно, нет?

«Харьков стал для меня мифическим Местом, — рассказывает художник, — потому что из него я, как из микрокосмоса, стал изучать то, что меня окружает. Харьков — уникально стандартизированный объект для изучения. Большой город, типа Глазго или Манчестера, огромный индустриальный центр. Любая уникальная вещь менее интересна — она дает информацию только о себе самой. Стандартная вещь дает информацию глобальную. Даже сама географическая поверхность Харькова диктует толерантные взаимоотношения. Там нет ни высоких холмов, ни полых низин. Он — средний. Идеальный художественный объект — совсем никакой. Такая себе белая крыса: вроде бы и крыса, но не кусается».

Павел Маков исследует городскую среду, подобно палеонтологу, который по отпечатку хвоста доисторической рептилии может сказать, сколько у нее было зубов. Исцарапанные поверхности стали для него универсальным источником информации. Это massage, посыл, единственный след, который мы оставим после себя. Любая поверхность, покрытая сотнями видимых и невидимых царапин и граффити, индивидуальна и неповторима, как запах. В коллекции Павла Макова отпечаток получает новое имя и становится частью бесконечного каталога нашей жизни.

«Это Место, где мы живем, пытаясь хранить остатки цивилизации и природы в их диком симбиозе под названием «наш пейзаж». Люди и предметы, судя по всему, подвержены влиянию Места. Все, остающееся здесь, оказывается у него в плену. Отсюда часто по-настоящему хочется уехать, очень искренне забыть и бросить, начать новую жизнь где-нибудь, где нас нет. Но пока хватает терпения находить смысл в завтрашнем дне и любить все это, несмотря ни на что, потому что смотреть не на что», — утверждает художник.

Серии офортов (принтов) трансформируют одни и те же образы («Место», «Фонтан Истощения», «Ботанический сад», «Дом Митасова»), вводя их в реальный городской пейзаж, выводя из него, превращая в нечто «надреальное», и оттого еще более настоящее. Ведь любой миф гораздо значительнее реальности.

Где-то (а если быть точной — в журнале «Arbor mundi», № 2, 1993) я прочла, что идеальным прообразом постмодернистского музея является провинциальный, «совковый» краеведческий музей, где собрана всякая всячина: от глиняных горшков из местного кургана до обязательств передовиков производства. Суть этого собрания в том, что оно демонстрирует определенный миропорядок и как нельзя лучше отражает его признаки. Маковский «Музей современной жизни» очень близок к этой модели.

«...Осознавая беспомощность любых попыток описать все эти местные «артефакты» с точки зрения так называемого искусства, мы решили обратиться к антропологии и истории в надежде получить от этих наук более убедительное объяснение по поводу Места, — рассказывает Павел Маков. — Так вышло, что близкий нам антрополог и историк (Мария Рюйтер) живет в Скандинавии, а, как известно, мы уже призывали варягов в надежде, что те наведут порядок в наших местах... Теперь вот еще одно почти мифическое усилие, только задача на сей раз поставлена более скромная — объяснить нам, в конце концов, кто мы такие и почему мы так себя не любим».

В виртуальном «Музее современной жизни», согласно концепции Павла Макова, может быть выставлено все, что является «принтом» нашего существования. Иначе, как узнать, жили мы здесь или нет?