«Танец для меня – все!»

Балерину хорошо знают в столичной труппе, у нее большой авторитет среди коллег. Она талантливый человек и красивая женщина, а в новейшей истории украинской сцены Елена Филипьева стала самой молодой народной артисткой независимой Украины (почетное звание балерина получила еще в 1993 году, когда ей было 23 года), а ко Дню Конституции Президент В.Зеленский наградил ее орденом князя Ярослава Мудрого V степени.

«Несмотря на заманчивые предложения работать в самых престижных балетных труппах мира, Елена Филипьева была и остается преданной родной украинской сцене уже более 30 лет. Масштаб личности Елены Валерьевны как признанного, безусловного авторитета в мире балета, надеемся, будет залогом дальнейшего подъема славной труппы нашего театра», — подчеркнул Петр ЧУПРИНА, генеральный директор Национальной оперы Украины.

В этом году Елена Валерьевна должна была отпраздновать юбилей, готовила интересную программу, но пандемия поломала все планы... Впрочем, карантин все же когда-то закончится. О настоящем и будущем — наша беседа с прима-балериной

«ДВИЖЕНИЕ И ПРОСТРАНСТВО — ЭТО ТОТ ВОЗДУХ, КОТОРЫМ ДЫШИТ АРТИСТ БАЛЕТА»

— Карантинные истории от артистов стали определенным трендом этого года. У вас же на это время еще и пришелся юбилей.

— Из-за объективных обстоятельств задуманная и заявленная на май программа юбилейных торжеств перенесена на неопределенное время... Подавляющее большинство людей оказались в неслыханной ситуации жестких ограничений. Для нашей профессии такая резкая остановка просто потрясающая: движение и пространство — это тот воздух, которым дышит артист балета. С движением на малых домашних площадях еще можно разобраться: мой муж, солист балета Виталий Нетруненко, смастерил станок для занятий. Мы все трое (моя дочь тоже занимается балетом) без станка просто как без рук! В интернете находили различные гимнастики, чтобы работали разные группы мышц. Рано или поздно закончится и этот период, а утраченную форму восстанавливать очень трудно. Не буду оригинальной, если скажу, что в первую неделю карантина занимались преимущественно уборкой, разборкой вещей. Что-то просто выбрасывалось, многое отправлено в село...

ФОТО ИЗ БАЛЕТА «ГРЕК ЗОРБА» / ФОТО ПРЕДОСТАВЛЕНО НАЦИОНАЛЬНОЙ ОПЕРОЙ УКРАИНЫ

Затем искала, чем себя занять; посмотрела на своего ребенка, который постоянно что-то рисует; дай думаю и сама попробую. Ну, сама — это так, к слову! Выручили картины по номерам — замечательное изобретение: дисциплинирует, время ускоряет, и, наконец, на выходе — шедевр! Виталий занимался очень полезным делом: переносил из старых видеокассет записи концертов, спектаклей. Их нам предоставила Альвина Георгиевна Кальченко, моя педагог, которую я считаю второй мамой. Там нашлось и много моих выступлений. И теперь они все будут оцифрованы и не пропадут. Поэтому время мы не тратили.

Когда 13 мая было разрешено, наконец, вернуться в репетиционный зал театра — счастье было просто безграничным. Тело как из клетки вырвалось: прыгай, летай, вертись! В многоэтажках не сильно-то попрыгаешь соседям над головой! Адреналин, радость общения с коллегами немного портил обязательный масочный режим: дышать трудновато... Но все равно, радость была чрезвычайная. Теперь весь коллектив в отпуске. Когда восстановится театральная жизнь, окончательно неизвестно. И все же самый тяжелый период адаптации к новым, практически беспрецедентным условиям позади.

— К слову, об Альвине Георгиевне Кальченко: ваши теплые отношения продолжаются до сих пор?

— Когда она взяла меня, девочку из далекой провинции, оторванную от родителей, под свое теплое материнское крыло, она была примерно в моем нынешнем возрасте. Эта удивительная женщина и сейчас активна, самодостаточна, имеет прекрасный вид, но возраст берет свое... С первых же дней, когда все были напуганы неизвестностью, мы взялись ей помогать: поддерживать не только морально, но и делом — завозили продукты, а лучше, оказалось, привезти что-нибудь вкусненькое, что тоже готовили. Мы действительно очень близкие люди! Так же поступали и с другими нашими преподавателями, кто нуждается в помощи. Знаю, что многие мои коллеги делают так же для своих учителей. Особенно приятно было узнать, что все педагоги оказались нарасхват! Мы можем и должны заботиться о тех, кто в свое время нам отдавал частичку своего сердца.

«БОЛЬШОЙ ОПЫТ ПОЗВОЛЯЕТ МНЕ ИНОГДА САМОСТОЯТЕЛЬНО ГОТОВИТЬ НЕБОЛЬШИЕ ПАРТИИ»

— В энциклопедических справках принято писать имя педагога, который выпускал класс будущего артиста. Это не совсем справедливо по отношению к другим учителям?

— Да, конечно, в процессе обучения с нами работает множество педагогов. И в дальнейшем практически ни один артист не обходится уроками и наблюдением кого-то одного. Я так точно не могу назвать одного, я могу назвать всех, потому что каждый вкладывал в меня частичку себя. Даже самородки нуждаются в шлифовке и огранке. Не могу не вспомнить Самойленко Травиату Ивановну, которая пять лет приспосабливала наши тела к балету, «выворачивала» ноги, ставила руки, плечи, шею, чтобы выстроить, дать основу, ибо без нее в классике ничего не получится. Далее мы попали на курс Альвины Георгиевны, которая уже начала нас «растанцовывать», одухотворять правильные, но еще механические движения. Она уже тогда имела большую фильмотеку, благодаря которой мы знакомились с разными школами. Это сейчас в интернете можно найти все что угодно, а тогда записи были редкостью, особенно зарубежные. Альвина Георгиевна абсолютная фанатка балета, она до сих пор держит свою балетную школу. С нами она могла заниматься до ночи, пока не подберет для каждой вариацию, а не отработает каждый штрих. Пока она работала с одной ученицей, мы все тоже повторяли все, что делала она, и так расширяли свой репертуар. Это был нестандартный подход, работать было очень интересно. После выпуска, когда я пришла в театр, меня сразу взяла под свою опеку Елена Михайловна Потапова. У нее был такой боевой напор, тут же начала меня вводить в спектакли, практически сразу подготовила к конкурсу в Москве, где я получила III место. Ее девизом я бы назвала фразу «Молодец! Выдержала!». Именно она дала мне выносливость, физическую и эмоциональную. Я ей очень благодарна за такой мощный старт на профессиональной сцене. Но всегда интересно получить новый опыт, попробовать другую пластику, трактовку, расширить эмоциональную палитру. Поэтому это нормально, что артисты меняют педагогов или работают с несколькими. Поэтому я снова работала с А.Кальченко, экспериментировала, искала из множества вариантов присущее мне, создавала свой стиль.

Настал такой момент, когда сама Альвина Георгиевна сказала мне, что чувствует, что я уже «переросла» ее, что надо двигаться дальше. И так я попала в класс Веанира Ивановича Круглова, где шлифовала технику. Чем шире диапазон возможностей, тем интереснее. Параллельно, если я танцевала в постановках Анатолия Шекеры, работала с Элеонорой Михайловной Стебляк, так как только она репетировала Шекеровские спектакли. С Натальей Умановой работала над образом Зобеиды в «Шехеразаде», а после ее отъезда — с Ириной Бродской, с ней я репетировала Кармен. С Раисой Алексеевной Хилько — над белой классикой. В спектаклях Виктора Литвинова работала под его руководством, Виктора Яременко, Анико Рехвиашвили — соответственно. В каждом амплуа нужен острый взгляд со стороны, чтобы Кармен не была похожа на лебедя, а Мавка на Никию.

ФОТО ИЗ БАЛЕТА «ШЕХЕРАЗАДА» / ФОТО ПРЕДОСТАВЛЕНО НАЦИОНАЛЬНОЙ ОПЕРОЙ УКРАИНЫ

В последнее время я по объективным причинам постепенно перехожу на партии в основном характерного плана, в которых важно придерживаться эмоциональной границы. К ролям, обладающим пантомимичностью, надо подходить особенно взвешенно, чтобы не передраматизировать или наоборот. В таких партиях жесты — это пластический текст. Поэтому я всегда стараюсь понять, что именно этим хочет выразить моя героиня. Здесь на помощь приходят и постановщики, и видео, которое, например, снимает во время работы над образом мой муж, Виталий. Так же и я, по возможности, делаю во время его репетиций. Современные технические возможности позволяют прямо в процессе видеть недостатки и фиксировать хорошие моменты. Большой опыт позволяет мне иногда самостоятельно готовить небольшие партии, например, испанский танец в «Дон Кихоте». Я ориентировалась на записи этого номера в исполнении Ирины Бродской, конечно же, не пытаясь копировать эту прекрасную танцовщицу, а как бы читая историю ее героини. В каждом танце, особенно характерном, должен быть смысл, который артист должен донести до зрителя не только для балетоманов, но и особенно для рядового зрителя, чтобы зацепить его, чтобы он вновь и вновь потом возвращался в театр. Поэтому так мне и интересна каждая партия, даже небольшая, ко всем отношусь так же серьезно, как и к ведущим.

«У КАЖДОГО ПЕДАГОГА СВОЙ ПОДХОД. ИЩУ СОБСТВЕННЫЙ»

— Все больше места в вашей работе занимает педагогическая деятельность. Находите ли вы в ней удовольствие?

— Да, это оказалось очень интересно. Причем мне одинаково нравится работать как с солистами, так и с кордебалетом. Я пробовала работать и с юными учениками, но интереснее все же с артистами с определенным сценическим опытом, то есть в репетиторском аспекте. Здесь можно фантазировать, делать огранку каждого движения. С кордебалетом интересно потому, что из большого количества людей надо сделать группу для выполнения конкретных задач. Это непросто. У каждого педагога свой подход. Ищу собственный. Мне как педагогу приятно видеть отклик, то, что удается мобилизовать тех, кто готов «просачковать» из-за усталости. Возможно, срабатывает собственный пример. У меня еще очень большие исполнительские нагрузки, все еще хотят выступлений мои фанаты — и здесь, и в Японии. Поэтому несмотря на усталость, физическую боль — а это неотъемлемая составляющая нашей профессии — я должна постоянно поддерживать форму.

Я еще не готова расстаться со сценой, поэтому постепенное отхожу от крупных партий, но танец для меня — все! Артист балета должен фанатично любить свою работу. Это аксиома. Но иногда надо тактично об этом напоминать. Поэтому пока мне удается находить подход к артистам кордебалета. Я использую все методы и возможности: похвалой, уговорами, иногда приходится и повысить голос, чтобы собрать всех, к кому нужен индивидуальный подход. Все живые люди, со своим характером, порогом усталости. Главное — результат. Авторитет надо еще заработать, надеюсь, мне это удастся.

С солистами интересно потому, что с ними можно лепить образы, добавляя какие-то мелкие, но очень эффектные или значимые детали. Не разрушая авторской хореографии, можно и нужно менять положение, чтобы достичь выразительности стандартного движения. Я сама никогда не любила стандартного исполнения. Взять хотя бы «Лебединое озеро», так называемый «черный» акт: в одном спектакле движения моей Одилии более острые, в другой она более соблазнительна. То же сейчас я предлагаю и своим подопечным.

— По традиции, за педагогом-репетитором закрепляется определенный список спектаклей, за которые он отвечает. Из довольно обширного репертуара театра за какие отвечаете вы?

— После преждевременной смерти руководителя балета Национальной оперы Анико Юрьевны Рехвиашвили практически все ее постановки репетирую я с помощниками, но ответственность на мне. Это «Дама с камелиями», «Снежная королева», «Треуголка», «Ночи в садах Испании», «Дафнис и Хлоя», «Половецкие пляски», «Юлий Цезарь», а также «Венский вальс» (вместе с Валентиной Федоровной Калиновской). Практически во всех этих спектаклях я танцевала и продолжаю в некоторых, поэтому знаю их хорошо изнутри.

«НАСКОЛЬКО ТЫ МОЖЕШЬ СЕБЯ ЕЩЕ РАСКРЫТЬ, СТОЛЬКО ТЫ ДОЛЖЕН ОСТАВАТЬСЯ НА СЦЕНЕ»

— Вы смело ломаете стереотипы прима-балерины, исполняя партии, условно говоря, второго плана. Через что приходится переступать в такой нестандартной ситуации?

— Раньше пенсионным порогом балетного артиста принят был возраст 38 лет. Кто-то уходил на пенсию, кто-то оставался. Это, так скажем, регулятивная цифра: травмы, состояние, здоровье, сохранность формы у всех разные. Мне кажется, что важно чувствовать, насколько ты нужен зрителю, насколько ты можешь себя еще раскрыть, столько ты должен оставаться на сцене. Пока я могу выходить на сцену и показывать себя на высоком уровне, до тех пор и буду заниматься любимым делом своей жизни. Думаю, что сердце и тело подскажут мне, когда остановиться. Было определенное осуждение, когда я начинала танцевать меньшие партии. Но мой совместный ответ критикам прост: а вы попробуйте! Этрусский танец в «Спартаке», Низа в «Мастере и Маргарите»... Это очень яркие номера, технически сложные и эмоционально напряженные. И над ними работать интересно, это всегда что-то новое. У меня еще достаточно первых партий: та же Маргарита, Марина ( «Грек Зорба»), Зобеида... Критиковать легче всего, но мне это несвойственно, и всем своим ученикам, особенно молодым, советую не критиковать, а учиться. У всех есть недостатки, но от каждого надо брать лучшее. Я могу закрыть глаза на некоторые шероховатости исполнения, если артист берет своей индивидуальностью. Почему у каждого артиста свои поклонники? Потому что каждый находит в нем что-то по своему характеру, эстетике, индивидуальности.

— Поздравляя вас с назначением исполняющей обязанности художественного руководителя балета, хочу спросить о первых мыслях по этому поводу.

— Мыслей много. Ответственность велика. Из-за паузы в творческой работе есть возможность спокойно и взвешенно подойти к кадровым вопросам. Будут проведены творческие конкурсы внутри коллектива, будем смотреть молодежь. После этого можно приступать к дальнейшим целям. Тогда уже можно будет говорить более предметно. А пока спасибо руководству за доверие и шанс в новом качестве работать на любимый театр, которому я посвятила свою жизнь!