Тевье-молочник в Нью-Йорке: до и после премьеры

ДО

Впервые Шолом-Алейхем приехал в Нью-Йорк 20 октября 1906 года. Публика встретила его с восторгом. Были подготовлены к показу две пьесы: комедия «Шмуэл Пастернак» и «Стемпеню». Было много рекламы и репортеров, взбурливших еврейский мир города. Однако после спектаклей неожиданно для многих появились враждебные рецензии, хоть публика выражала крайнее оживление и симпатию к героям пьес. Шолом-Алейхема начали травить, особенно изуверски делал это хозяин газеты «Форвертс», завидовавший успеху писателя. Шолом-Алейхем был обескуражен и вскоре покинул Нью-Йорк.

Но желание покорить театральную Америку преследовало Шолом-Алейхема всю жизнь. Через 7 лет из Лозанны, за 2 года до смерти, завершив свою драматическую деятельность инсценировкой «Тевье-молочника», он отправил письмо в Нью-Йорк известному актеру и предпринимателю Адлеру: «Великий мастер сцены! Посылаю Вам инсценировку «Тевье-молочника», которую переработал из ряда моих произведений, написанных за 20 лет... Работая над главным героем, я все время имел в виду Вас... В инсценировке Вы не найдете пошлых острот и щекотания кончиками пальцев под мышками. Зато найдете еврея, отца пятерых дочерей, — он простой человек, но цельный, честный, чистый, страдающий...» Адлер, увы, не принял пьесу.

Не ставилась она на большой сцене нигде в мире до 30-х годов 20-го столетия. Лишь 1 января 1921 года «Петроградская еврейская театральная студия», переехав в Москву, поставила спектакль «Вечер Шолом-Алейхема» (режиссер — А.Грановский). В нем играл выдающийся актер С.Михоэлс, а грим, костюмы и декорации готовил не менее известный художник М.Шагал. Так начинался «Государственный еврейский театр» (ГОСЕТ).

А сразу же за С.Михоэлсом на Украине блестяще сыграл Тевье М.Крушельницкий. Их игра вошла в сокровищницу мирового театрального искусства. Думаю, что следующим в пантеоне выдающихся артистов, сыгравших Тевье, сегодня есть Богдан Ступка, народный артист Украины, ныне — художественный руководитель театра им. И.Франко.

Однако только ли талант и выдающийся дар перевоплощения способствовали мировому признанию игры С.Михоэлса, М.Крушельницкого, Б.Ступки, других актеров в роли Тевье? Думаю, что нет. Сам образ этого героя, олицетворяющего целую эпоху, уже исчезнувшую, уничтоженную в несправедливом вихре истории, привели к этому.

Тевье говорил: «Веточка, что однажды оторвалась от дерева, должна засохнуть. Лист, что упал, должен сгнить». Этот маленький невзрачный еврей стал олицетворением душевной чистоты, жизненной стойкости и мудрости еврейского народа. Он стал визитной карточкой европейского еврейства конца 19 — начала 20 века. А это — наши отцы и деды, последние из которых ушли в бесчисленные «Бабьи Яры» Европы во время 2-й мировой войны. «Ушли», не оторвавшись от еврейского дерева. И еще Тевье говорил: «Не мышь воровка, а нора». Он был философ, этот назаметный и гордый еврей, который жил «по ту сторону Бойберика, недалеко от Анатовки».

Этот «молочник» — стал любимым героем многих поколений евреев, корни которых из еврейских местечек — штеттлах. Он говорил: «Господи, владыка небесный! Как мудро ты миром своим управляешь! Вот создал ты Тевье и создал, к примеру, коня, и у обоих у них одна судьба на свете. Только что человеку язык дан и он может душу излить, а лошадь — что она может?» Когда пришло время вынужденно оставлять свой дом, где веками жил род Тевье, он так ответил дочери Цейтл на ее вопрос «Куда же мы пойдем, папа»: «Пойдем куда глаза глядят, куда все идут! Что со всеми будет, то и с нами»...

Возвращение к еврейскому театральному искусству в Украине началось во времена «перестройки». Премьера «Тевье-Тевеля» состоялась 23 декабря 1989 года в киевском театре им. И.Франко. Поставил спектакль С.Данченко, роль Тевье сыграл Б.Ступка. С тех пор прошло почти 13 лет. Спектакль этот в исполнении актеров театра Франко видели во многих странах Европы. И все спектакли — при переполненных залах.

Когда в 1992 году мы стояли рядом с Б.Ступкой в Иерусалиме у Стены Плача, он написал записку и, по традиции, оставил ее в расщелине Стены. Он написал: «Я уже играл «Тевье» в Москве и Мюнхене, Львове и Воронеже, других городах. Но не было еще «Тевье» в Иерусалиме, не было — в Нью-Йорке. Господи, помоги мне сыграть в этих городах. Как говорил Тевель: «Если бы я был Ротшильд».

С этого рефрена и началось наша беседа с актером.

НАКАНУНЕ

— Богдан Сильвестрович, так все-таки Бог дал, и вы стали Ротшильдом?

— Да нет! Нашлись деньги в Нью-Йорке. Теперь мы готовимся в 300-й постановке «Тевье». И все — при полном аншлаге-переаншлаге. Где бы мы ни играли. Это событие можно занести в книгу рекордов Гинесса. Вот, например, М.Глуз организовывает в Москве фестиваль С.Михоэлса в рамках фестиваля еврейской культуры, и мы приглашены открыть его 30 сентября в помещении МХАТ спектаклем «Тевье-Тевель». Думаю, что такой многолетний успех спектакля связан с тем, что он не только о евреях, но и об украинцах. Иногда на других спектаклях люди, не понимая, что происходит на сцене, начинают крутиться, вздыхать. А тут: комар пролетит — слышно. Только смех и слезы! Я начинал не на ровном месте. М.Крушельницкий, который играл «Тевье-молочника» еще в 30-40-е годы прошлого столетия, консультировался по этому поводу с непревзойденным С.Михоэлсом. И когда Михоэлс приехал на премьеру и после нее прошел за кулисы поздравить Крушельницкого с блестящей игрой, то сначала спросил его: «Скажите, а вы не еврей?» «Нет, — ответил Крушельницкий, — я украинец». Тогда Михоэлс упал на колени и сказал: «Вы играете лучше меня». Эту легенду я слышал от разных людей. Но, думаю, что это правда.

Или другой эпизод из жизни украинского театра. Когда Лесю Курбасу запретили ставить спектакли в Украине, а это для творческого человека — смерть, он поехал в Москву. Его хотели взять к себе в театр Мейерхольд и Станиславский. Но он пошел к С.Михоэлсу и поставил в ГОСЕТе «Короля Лира». Более того, Л.Курбас жил в коммунальной квартире у С.Михоэлса. В те времена имя Л.Курбаса нельзя было ставить на афишах, а С.Михоэлс был вынужден сжечь свои дневники. Такое было времечко! К слову, я был учеником ученика С.Михоэлса — Бориса Тягно. Он мне много рассказывал о Л.Курбасе и С.Михоэлсе. Как видите, круг замкнулся.

— С чем же вы, в первую очередь, связываете грандиозный многолетний успех спектакля «Тевье-Тевель»?

— Думаю, что «Тевье» наш художественный руководитель С.Данченко, царство ему небесное, поставил очень своевременно. Это было вызвано самой жизнью. Во-первых, Шолом- Алейхем! Во-вторых, прекрасную инсценировку сделал Г.Горин, и ему — царство небесное. Музыку написал М.Глуз. Местечковые танцы поставил Б.Каменькович, и он, увы, отошел в иной мир в декабре прошлого года. А оформление театра сделал Д.Лидер. Такой вот «парад планет», такой «чумацький шлях» у этого спектакля. С другой стороны, люди очень мало знали о той жизни, которой живет спектакль. Об этом не рассказывали в школах, да и нигде иначе! И зрители за три часа спектакля как бы открывали для себя неведомый ранее мир.

— Богдан Сильвестрович, расскажите, как живет ваш театр?

— Мы открыли «Театр в фойе» на 80-100 мест. Для этого нашу подсобку (а в ней оказались уникальные колонны еще со времен работы в этом здании сто лет тому назад театра Соловцова) приобщили к театру. И еще хотим открыть Малую сцену. Ибо труппа у нас большая, но только 30—40% актеров постоянно заняты. Например, при таком же количественном составе театр «Комеди франсез» имеет четыре «малых сцены». Премьерой сезона 2002 года прошел спектакль «Отец» А.Стриндберга, который был модным в Киеве еще в начале 20-го века. В этом же году поставили пьесу польского драматурга С.Виткевича «Мама...» Будем ставить пьесу «Оксана» автора из Донецка А.Денисенко. Это пьеса о Т.Шевченко, об одиночестве гения. Премьера планируется на 9 февраля 2003 года.

Мы открыли при театре «Мастерскую драматургии». Каждый понедельник, а это — выходной день в театре, в 18:00 авторы со всей Украины приезжают к нам читать свои пьесы. Так мы нашли А.Денисенко. Нашли очень интересного автора Русича, который написал пьесу о шахтерах «Последний забой». Восприятие и лицо любого спектакля зависит от того, как его поставить: в классическом стиле, или в авангардном. Есть разные пьесы, и различные к ним подходы. Например, Андрей Жолдак-Тобилевич ставит спектакли-шоу. Их очень любит молодежь, а критика его считает автором «шоковой театральной терапии».

В ноябре едем в Москву, куда везем, кроме «Тевье», пьесу С.Виткевича «Мама...», пьесу «Букварь мира» (или «Разговор пяти путешественников о смысле жизни, и что такое счастье») Г.Сковороды. Над нею работают российские режиссеры Тягануров и Продаевич. Пригласили к себе и режиссера из Словакии, который поставит «Тартюфа» Мольера. В то же время, вы правы, в Украине, как, впрочем, и во всем мире, доминирует сегодня процесс увлечения чужим. Например, современная украинская эстрадная песня имеет очень оригинальный и мощный голос. Однако ее мало заметно в коммерческом эстрадном потопе. Почему? Ибо сегодня — деньги решают все! Было бы очень хорошо разработать общегосударственную пиар-программу развития культуры в Украине.

— Последние три года вы занимали одновременно три несовместимые должности: актер, министр культуры и художественный руководитель ведущего украинского театра. Не было ли «конфликта интересов»?

— Я — актер! И им остаюсь. Сковорода сказал: «Каждый играет ту роль, на которую его поставили». Неважно: актер ты, министр, или худрук, все это — игра, только по разным правилам. Я не жалею, что 1 год и 5 месяцев был министром. Эта должность дала мне прекрасную практику. Я узнал о таких вещах, про которые никогда бы и не догадался, если бы был только актером. И еще: я научился работать с людьми. Ибо, как актер, я очень эмоциональный человек и часто конфликтовал. С сентября прошлого года, возглавив театр Франко, я был вынужден взять тайм-аут и целый сезон не играть новых пьес, ибо должен был ежедневно заниматься творческим хозяйством. Пока что играю только старые роли, но чувствую, в 2003 году буду играть и новые. Меня, например, интересует Пиранделло «Генрих IV», творчество Сковороды, есть предложение поставить «Бурю» Шекспира.

Я снимаюсь в новых кинофильмах. Сейчас, например, завершается работа на «Мосфильме» у Павла Чухрая («Водитель для Веры»). Я играл генерала. Предстоят съемки в новом историческом, VIII—IX-й век, фильме «Старая башня» режиссера Ежи Гофмана в Польше. Есть кинопроект в Словакии — «Линия крови».

ПОСЛЕ

Организаторы и спонсоры гастролей франковцев боялись, что люди — а на Брайтоне в большинстве, живут русскоязычные — не придут на спектакль. Он играется на украинском языке, но сомнения оказались напрасны.

В заполненном «под завязку» театре «Милениум», расположенном в центре Брайтона, который называют «маленькой Одессой», люди сидели в креслах, стояли у стен. Перед премьерой на сцену вышла внучка Шолом-Алейхема Бэл Кауфман и сказала. «Шолом-Алейхем как- то написал моей маме: «Я так хотел, чтобы мои пьесы были поставлены в Америке. Но мои глаза этого уже не увидят. Ваши увидят!» И это сегодня свершилось. Он был бы очень счастлив быть здесь сегодня, увидеть всех вас. Он очень любил Тевье. И я вам раскрою один секрет. В жизни действительно существовал Тевье-молочник. Он был маленький, худой, с черной бородой. И у него было семеро дочерей...»

А потом начался спектакль. И когда на сцене появился Тевье — Ступка в своей биндюжной фуражке, из-под которой кудри падали на плечи, и поднял с трудом оглобли своей брички, груженой утренним молоком и сыром, и стал тянуть ее по сцене-дороге, тяжко переступая натруженными ногами, зал замер. И с первых же минут зрители вместе с Тевье унеслись мыслями, душой и сердцем, в то далекое, и такое близкое многим время, когда еще живы были их дедушки и бабушки, смотревшие теперь из далека лишь со старых картонных фотографий, хранящихся в семейных альбомах. А затем появилась на сцене Голда (Н.Лотоцкая) и зал снова словно парализовало. Еврейская мама, мамэле, с повязанной на голове косынкой, держа перед собой сжатые в ладонях руки, которые еще стонали от доения коровы и тяжкой хозяйской работы, вышла навстречу Тевье, заглядывая в его уставшее лицо: с чем возвратился муж после тяжелого рабочего дня, здоров ли, распродал ли молоко и сыр?..

Зрители забыли, что они в театре, что Тевье тянет свою бричку по сцене, что его философские монологи, шутки, уместные цитаты из Библии, его разговоры с дочерьми, с Голдой, урядником, студентом из Киева — Перчиком, сватом Менахемом, — все это лишь игра артиста, которому удалось покорить время и перенести вас на 100 лет назад.

Нельзя не отметить и всю команду актеров-франковцев. Все они играли блестяще, даже мама Менахема, которая вышла на сцену всего один раз на одну минуту, когда евреи Анатовки собирались в дальнюю дорогу. Как она шла по сцене! Без слов... И если действительно во времена Шолом-Алейхема были такие урядники (О.Шаварский), и такие соседи-украинцы как Степан (Е.Шах), и такие студенты как Перчик (О.Ступка), и т.д., то судьба многих «Тевье» в те тяжелые для евреев времена хотя бы этими людьми хоть как-то облегчалась. Как говорил урядник, когда пришел выселять из Анатовки семью Тевье: «Чудак ты, право, Тевель, и большой балагур — любишь много разговаривать. Да что мне толку от твоих бабушек и дедушек, которые жили в этой деревне гораздо дольше меня. Царство им небесное! Не я тебя выселяю, губерния выселяет. А ты, Тевель, собирай свои бебехи и — фур-фур на Бердичев!»

Такой была жизнь евреев на территории Украины в «Юго-Западном Крае Российской Империи», где не только они, но и украинцы воспринимались властью как «инородцы». Как говорил Тевель: « У каждого своя болячка!» Тевье стал любимым персонажем многих поколений евреев. Он близок людям своей искренностью, добротой и честью. Его юмор не знал границ.

Когда на Брайтоне закончилась премьера «Тевье-Тевеля», было уже поздно. Но люди долго не расходились. Беспрерывно подходили к сцене с цветами, благодаря актеров за душевную, мастерскую игру. И вскоре бричка Тэвье, в которой он возил молоко и сыр, заполнилась белыми и красными розами, георгинами, гвоздиками, лилиями...

Впервые на еврейский спектакль на Брайтоне пришло много украинцев. Украинцев не только «четвертой волны», приехавших в последние годы, а тех, кто родился уже в Америке и унаследовали свое украинство от родителей, бежавших с Украины во время 2-й мировой войны. Этот факт по своему уникальный. И он является отображением времени. Б.Ступка был прав, когда сказал: «этот спектакль не только про евреев, он и про нас — украинцев».