Точка понимания

Город Плзень мал, но знаменит на весь мир волшебным источником пива. В подземном ресторане пивзавода понимаешь, что это вполне современное производство овеяно великой тайной вдохновения нескольких поколений пивоваров. А вот в том, что в этом городе процветает Международный театральный фестиваль, никакой мистики нет. Просто, в отличие от нас, уже реформированное местное самоуправление и бюджетное финансирование в Чехии работает на уничтожение провинции как в географии, так и в культуре. Параллельно с фестивалем несколько дней на центральных улицах работает выставка профессий и парад профтехучилищ. На фоне коллапса профессионального образования у нас (заказы на изготовление самолетов АН есть, а квалифицированных рабочих для их сборки давно нет) эта акция гремит симфонией трудовому люду.

Фестиваль тихо интриговал спектаклями, похоже, не укладывающимися ни в какую концепцию ни по драматургии, ни по форматам, ни по логике приглашения зарубежных коллег. Но поскольку культура — организм саморегулирующийся, то и частичка его — Плзенский Фестиваль — саморегулируется в глубоких разговорах о личности и временах.

Первый увиденный спектакль был признан лучшим в прошлом пражском театральном сезоне. Опера Моцарта «Тит», поставленная в Национальном пражском театре режиссером Ирсулом Херманом в декорациях сценографа Карла-Арнста Хермана (Германия), в очередной раз продемонстрировала удивительную особенность этого вида искусства существовать не смешиваясь в двух формах сценического бытия — новаторского и традиционного. Если в драматическом театре уместно выражение «так уже никто не ставит», констатирующее единый уровень европейского театра, то в опере как ставили, так и ставят или экспериментируют без особой надежды на приживаемость инноваций.

Когда музыка и голоса хороши, неизвестно еще, что лучше. Описываемый спектакль оказался лучшим благодаря чудесному совпадению всех лучших составляющих. Декорации спектакля представляют собой начинающийся от авансцены, очень похожий на горло, туннель. Потом окажется, что по бокам туннеля есть двери. Все движение происходит по наклоненному подиуму, как восхождение к вершине или падение с высоты. Черная дыра в конце туннеля то засасывает, то останавливает слепящим светом. Костюмы героев черные, белые и красные. У мужчин шинели до пола, у женщин коктейльные платья. Много реквизита. Исполняя арию прощания с властью, царь выбрасывает из карманов ключи. Его слуга, шут-пресс-секретарь жадно их подбирает, но двери вновь сливаются со стенами. Не скажу, что впервые видел хор, поющий из зрительских лож и оркестровой ямы, но артисты это делали с таким энтузиазмом, что прием обрел качество первой свежести. Опера являла приличную драматургическую игру певцов, правда, не сначала (возможно, виной тому торжественные речи перед спектаклем), но тем более приятно, ибо преодоление зажима — свидетельство мастерства, не зависимости от настроения.

Утром следующего дня в детском театре Плзеня «Альфа», где есть утренние спектакли, как первый урок, начинающиеся в 8.30, гуманные организаторы в полдень показали пробуждающе смешную «Сказку сказок». Известная всем «Рукавичка» здесь оказывается автобусной остановкой на краю села. Во время внезапного дождя два здоровяка, влезшие туда последними, благополучно разнесли павильончик. Дождь словно онемел от увиденного, и все закончилось дружным смехом. В спектакле смеха очень много, и, может быть, именно он способствует восприятию морали, ненавязчиво внушаемой театром детям.

В благодарность за дружные аплодисменты детей и взрослых артисты сыграли (как показалось, сверх обязательной программы) интермедию об аленьком цветочке по имени «Писту». Цветочек-рукавичка открывался огромными похотливыми губами, вполне определенно стремясь к определенным частям тела артистов, действия и звуки тоже были пугающе конкретны.

«Федра» пражского театра «Друге» в режиссуре Ханы Бурешовой, скульптурная, с восточными мотивами в декорациях, костюмах, гриме и музыке, разыгрываемая на сцене перед огромной стеклянной стеной. Капли на прозрачной «стене плача» отдаляют царственное одиночество Федры от ее женского счастья. Заточение в браке с давно исчезнувшим без вести в военных авантюрах мужем вполне логично сменить на любовный союз с его сыном от первого брака. Красавец-парень то ли ослеплен самовлюбленностью, то ли женщинами не интересуется вообще, хотя и прикрывается забавами с прислугой.

К моменту неожиданного возвращения законного супруга Федра исполнена безответной страстью, бесконечными ожиданиями, одержима ненавистью к мужчинам, для которых любовь, женщина, семья ничтожно малы по сравнению с самоутверждением на войне (прежде) или в бизнесе (теперь). Актер — хор — комментатор, сопровождающий зрителей по лабиринту общеизвестного мифа красноречивой мимикой, завершает рассказ суфийским вращением. Колокол его платья озаряют языки всепоглощающего пламени.

«Родственные натуры» И.В.Гете представлена молодыми актерами пражского Дейвицкого театра как калейдоскоп сцен.

Костюмы меняются от «возрожденских» до сегодняшних, интерьеры — от исторического до абстрактного, манеры, нравы, вкусы кружатся вокруг неизменной человеческой сути. Пожалуй, если представить весь фестиваль как один спектакль, то именно поиск этого вечного зерна человечности и составляет его сквозное действие.

Последний увиденный мною фестивальный спектакль был «Дикая утка» Г.Ибсена в постановке Национального Норвежского театра из Осло. Знаменит Ибсен исследованием ситуаций, связанных с семейными ценностями, моралью, честью героев, проверяемых особенностями родственных отношений и особенно правдивостью женщин. Простая история о чистоте брачных отношений и кровных связей сегодня обретает масштаб норм общечеловеческой морали. Любимая дочь молодых родителей побаивается принесенных дедушкой с охоты диких уток. А когда отец , узнавший о добрачной связи своей жены, начинает дичиться ребенка, подозревая, что она не его кровная дочь, дитя стреляет в себя из дедова ружья.

Мир меняется очень быстро — и если когда-то жить в эпоху перемен считалось несчастьем, то сегодня пора понимать, что других времен уже не будет. Правда, перемены переменам рознь. Интернет вернул переписку, компьютер уничтожил безграмотность при помощи встроенного редактора, а мобилка подарила повседневность контактам на любом расстоянии. С техникой разобраться проще, а вот с человеком, похоже, становится все трудней. Б.Брехт в сороковых годах прошлого века говорил: «Несчастен тот народ, которому требуются герои». Слово «пафос» употребляется сегодня с интонацией ругательно- уничижительной. А увиденные в спектакле герои древних сказок, античности, эпохи Возрождения в дне сегодняшнем оказались терпимыми и оптимистичными, раздумчивыми и ироничными, и недоверчивыми к любым лозунгам. Возможно, это ощущение, во-первых, очень личное, а во-вторых, присуще сугубо картине Фестиваля в Плзене?

Но не в этом ли тайна живого театра — в достижении общей для сцены и зала точки, когда наступает понимание.