Упорядоченный хаос
Карлхайнцу Штокгаузену, чья элитарная афористичная музыка в Украине известна разве что специалистам, в этом году исполнилось 70 лет. Ученик гениального Оливье Мессиана, продолживший додекафонические поиски «нововенской школы», прежде всего Арнольда Шенберга и Антона Веберна, он при жизни объявлен классиком. Композиторским открытием Штокгаузена стала «реставрация романтизма» в интонациях отнюдь не романтичного, чуждого каких-либо сантиментов и жеманства ХХ столетия. Пророк «рационалистического идеализма», в своих опусах он попытался найти пути эмоционального воздействия музыки через интеллект — это божество и злой гений эпохи. Алгебраически выверенные ритмические структуры его музыки с невозмутимостью ландскнехтов чеканят свой поход по направлению к абсолютно новому пониманию гармонии.
Атональность музыки Штокгаузена, зыбкость границ, отделяющих мажор от минора, отражают раздвоенность человеческого сознания, воплощаясь в прихотливую игру сухих и четких форм, перетекающих в эфемерные призрачные намеки, паузы, умолчания. Он — из тех революционеров современной звуковой среды, для которых вакуум — не пустота, а первооснова сущего, источник некоего протозвука. Новаторство композитора — и в чрезвычайном внимании к визуальному восприятию его музыки. Он словно сопрягает свой микромир с космосом, заставляя музыкантов двигаться по сцене, играть за дверью, манипулировать тишиной. Ритуал этого «камлания» создает обособленность созидаемого им пространства-времени. Шаманская игра вполне знакомых «салонных» инструментов, причудливый контрапункт точек и линий становятся подобны озвученной кардиограмме.
Не зря одно из программных своих произведений Штокгаузен назвал «Kreuzspiel» («Перекрестная игра»), обозначив так перекличку независимых звуковых тем, красок, тональностей. Безусловно, «хаотичная» авангардность композитора не посягает на утонченность классического мелоса. Эта музыка, скорее, отражает абсурдность, противоречивость и разорванность современного бытия. Но, как всякая великая музыка, она приносит и просветление. Не случайно она давно стала потребностью мировой культуры. Верится — станет и нашей, переместившись из категории малопонятного лакомства для избранных в привычный атрибут повседневности. Во всяком случае появление имени Штокгаузена на концертных афишах Киева — знак именно этого процесса.
