Увольнение Анатолия Мельника: победить его трудно – с ним правда

Когда я слушаю, как министр культуры Михаил Кулиняк в многочисленных телевизионных интервью в течение последних дней выкручивается, краснея от волнения и упрямо доказывая, что он правильно сделал, уволив 5 апреля с должности генерального директора Национального художественного музея Украины Анатолия Мельника, мне становится стыдно за министра и страшно, что у нас в качестве первого лица правительства в области культуры дилетант. То есть – руководитель, не подготовленный к работе с профессиональными кадрами и навязывающий решения, которые логичными нельзя квалифицировать.

Мне было стыдно – за него и за себя, когда он признавался, что не готов к диалогу с залом. Мне больно, а также очень грустно за него и в данной конкретной ситуации. Потому что я знал, что за несколько дней до 5 апреля, то есть времени увольнения, он объявил Мельнику выговор, по его мнению, за неурядицы с руководством музея, а затем быстренько, словно его подменили, отменил собственный приказ. Потому что из этого второго документа получалось, что Мельник уже добросовестно относится к выполнению своих обязанностей. Следовательно, Кулиняк как руководитель государственного ведомства свое мнение кардинально изменил за каких-то несколько дней. Не является ли странным такое внезапное потепление в отношениях руководителя с подчиненным?

Мне было стыдно за министра, когда после отмены приказа о выговоре он в конце марта впервые пришел с официальным визитом в коллектив музея. Стыдно – потому что он, министр, во время этой встречи молчал, как сфинкс в египетской пустыне, и коллектив, который собрался, чтобы послушать его и отрицать его нелогичные действия, так и не понял, какова причина такого интригующего молчания и, в конечном итоге, этого таинственного визита. Что привело министра в кабинет директора? Было очевидно, что дилетанту трудно говорить в среде профессионалов, которые в повседневном творческом труде годами руководствовались принципами европейской модернизации музейной работы. Правда, министр в конце встречи пообещал, что еще раз придет на свидание с коллективом музея... И это произошло, хотя пришел он в сопровождении и уже в другой роли, предварительно приказав через своих опричников, чтобы работники музея не смели раскрывать рта.

В тот же день, во время первой встречи коллектива с министром, Мельник признался, что в конце марта он написал на имя министра заявление с просьбой 2 апреля освободить его от должности генерального директора. Нетрудно догадаться тому, кто следил за новостями прессы, почему написано такое заявление. Тогда стало также известно, что 30 марта Мельник успел написать повторно новое заявление другого содержания – об отзыве своей предыдущей просьбы. И было присутствующим также понятно, почему директор обратился к Михаилу Андреевичу с таким письмом, которое было зафиксировано в общем отделе министерства: что бы там ни было, а музей таки должен получить картины, которые неведомо как и куда исчезли, и что он как руководитель обязан выполнить указ Президента Украины. Указ призывал к необходимости реконструкции музея. Того музея, который был построен более ста лет назад и давно капитально не ремонтировался. Музей из-за отсутствия соответствующего помещения был лишен возможности экспонировать произведения современного искусства и со своими допотопными сантехникой и электросистемами постоянно находился в аварийном состоянии. А деньги на капитальное строительство, вопреки указу, никто не собирался давать... и Мельнику было понятно/, почему?.. Указ Президента министерские чиновники положили под сукно.

Почему генеральный директор написал заявление об увольнении, и что заставило его предпринимать шаги для его отзыва? Почему министерские бюрократы приказали директивно: работники музея не смеют вступать в дискуссии, никаких статей, интервью? Почему так испугались и начали защищать собственные мундиры министерские представители? Ответ об официальном давлении на музей просто напрашивается, хотя кое-кому из чиновников он не нравится.

Мельник вместе с музейными работниками, как этого требует долг, обнародовал факт исчезновения четырех картин известного художника, которые находились в депозите в Кабинете Министров Украины, несмотря на просьбу министра не выносить мусор из избы, то есть не разглашать факт исчезновения живописных произведений.

Мельник не послушался, потому что честь музейщика не позволила ему этого сделать, а уже дальше нечего было надеяться на бюджетные средства, необходимые на капитальный ремонт. Об указе чиновники забыли, как будто его не было. Но не забыл о нем Мельник, и уж слишком он был надоедлив своими напоминаниями: давайте начнем генеральную реконструкцию здания. Мельник – человек творческий и, понятное дело, был не по нраву новой команде министра, которую составили вместо профессионалов специалисты из медицины и других непрофильных дисциплин.

Ревизоры не заставили себя долго ждать.

Денег на реконструкцию не было и не могло быть. Мельник отныне мог надеяться только на собственные инициативы. Не опускать же руки... Зимой во время сильных морозов температура в музее упала до критического уровня, хранителей спасали тулупы. Однако тогда пострадали, а, по словам министра, «были уничтожены почти полностью иконы, которые имеют огромную художественную, уже не говоря о финансовой, ценность»... Но это неправда об уничтоженных почти полностью иконах. И почти благотворительное, в «сочувственном» тоне, то самое интервью Михаила Кулиняка от 6 апреля – тоже неправда: «Я говорю, Анатолий Иванович, вы бы пришли, я бы вам свой обогреватель отдал». За обогревателем, действительно, никто прийти не решился: работники музея знают – в помещении электрическое обеспечение на ладан дышит. Хотя в те зимние дни музейщики немедленно сами заявили о проблемах с 14-ю иконами и сами немедленно их профессионально отреставрировали; невдомек им до нынешнего дня, как в 20-градусную стужу можно спасать музейные ценности министерским обогревателем.

Ревизоры критиковали Мельника, что он недостроенное здание по улице Институтской, 3 (жители Киева помнят: это бывший выставочный зал Союза художников, который еще во времена светлой памяти директора музея Михаила Романишина планировали превратить в залы с экспозициями современного искусства!) передал в 2007 г. в другую собственность. Мельнику невдомек было, что незаконченное здание на Институтской,3 вместе с земельным участком под ней в центре столицы уже давно принадлежали, то есть были тайно проданы ООО «История города». Кем продано и кто скрывается за этой «Историей города» времен Черновецкого, кто из министерских чиновников поставил подпись с резолюцией «разрешить», сегодня это загадка, которую разгадать не поможет даже лампа Аладдина.

Далее ревизоры заявили, что в музее не все в порядке с просветительской работой, что в музее самые низкие показатели посещаемости, что о музейных сокровищах люди мало знают. Абсурдный аргумент: впервые за всю историю украинского музейного дела коллектив развернул масштабную экспозиционную деятельность: репрезентативные монографии, исследования, альбомы музея, а также периодический журнал «Музейний провулок» вошли в достижения современной украинской культуры, научные инициативы музея, конференции, круглые столы как раз и составили сердцевину просветительства, аккумулировали ориентацию на современного интеллигентного реципиента. Все, что делал музей, делалось не за бюджетные деньги, не благодаря помощи министерства, а часто вопреки ей.

Ревизоры, как это полагается, выискали немало недостатков, в частности – о кредиторской задолженности за выполненные в 2008 г. текущие ремонтные работы, которые проводились на доверии, потому что денег на текущий ремонт не дали.

Сегодня вся Украина потешается: многочисленные масс-медиа описывают удивительную историю, которая произошла с картинами Николая Глущенко. Министерство, заявив о прекращении действия контракта и освободив 5 апреля А. Мельника «от должности генерального директора Национального художественного музея Украины при согласии сторон», прибегло к хитростям дипломатии в духе Талейрана; на кулуарных совещаниях была создана, без согласования с конкретными людьми, комиссия «спасения» руководителей музейного дела, то есть комиссия, которая должна была с биноклем выискивать надлежащих специалистов по музейной теории и практике; министр объявил о новых векторах деятельности существующих музеев, связанных с их настроенностью на музейную деятельность. Но правду не скроешь: вопрос «при согласии сторон» тоже оказался фальшивым.

Чиновники времен Салтыкова-Щедрина в наши дни не перевелись, а может, их даже стало больше, и они качественно выросли. В ракурсе новейших ноу-хау министр объявил давным-давно назревший «курс на модернизацию музейного дела Украины». Что это должно было бы означать? Что, наконец, столице вернут помещение Музея истории Киева, которое насильственно отобрали для потребностей судебной власти Украины? Что вместе с этим возобновит свою деятельность по назначению Музей диаспоры, который лишен надежды на финансирование? Что музеи, которые занимают помещения церковных обществ, перейдут в современные музейные дворцы? Что министерство начнет строительство украинского Музея Помпиду? Что разговоры об украинском Лувре не будут вызывать улыбки? Что бюджетные средства пойдут потоком для защиты национального культурно-исторического наследия, а не в карманы менеджеров топ-культуры и случайных фестивальных гульбищ с украинским гостеприимным застольем? Что будет возобновлена деятельность Комиссии по вопросам возвращения в Украину культурных ценностей? Что будут нормированы министерством государственные факторы, которые будут стимулировать обогащение национального историко-культурного наследия? Что скрипач Кулиняк не будет играть перед телевизорами, держа смычок между ногами, а скрипку – на коленях? Что произведения в музейных помещениях по всей Украине будут иметь надежное убежище в фондохранилищах?

Десятки нормативных документов были сформулированы министерством о необходимости надлежащего хранения в Украине памятников национальной культуры; исписана куча бумаг о насущной необходимости обнародования общенационального музейного фонда как фактора государственного внимания, о соответствующем сохранении и защите духовной сокровишницы не только в музеях, но и во всех заведениях культуры. Ни один из задекларированных документов не выполнен. Потому что чиновники министерства бьют тревогу, когда уже в риге сгорело сено. Они стремятся отвлечь внимание граждан, интеллигенции Украины от наболевших проблем сохранения национального наследия. Существующий сегодня департамент, который призван заниматься этими вопросами, вместе с нынешним министром занимается кадровыми интригами и дальше не двинется.

Состояние наших музеев – это общенациональная трагедия, и дело не в Анатолии Мельнике. Для модернизации любого участка культурного бытия в первую очередь нужны средства и самоотверженный честный труд тех, кто руководит культурой. Но не такой труд, как в ведомстве Михаила Андреевича: наведался министр в национальный заповедник в Канев – забрал у музея автомобиль для собственных нужд. Мало ему собственных «мерсов»? Во многих странах функции министерства культуры переброшены на местные региональные органы, что позволяет экономить общенародные средства, средства людей, которые платят налоги. В Германии отдел культуры, например, существует при президенте государства, и в то же время соответствующие федеральные министерства сконцентрированы по землям: меньше чиновников – меньше коррупции.

Фарс с выговорами и увольнением генерального директора А. Мельника является завуалированной попыткой закручивания Министерством культуры дисциплинарных гаек. Вместо того, чтобы обеспечивать щедрое финансирование заведений культуры, курс прямо противоположный: раздуваются функции сомнительных департаментов с их абсолютным невежеством. Эта грустная киевская история еще раз ярко демонстрирует и показывает нашу гражданскую пассивность, откатывает каждого равнодушного интеллигента к берегам брежневского деспотизма. В передовых эшелонах находятся и одинокими маяками возвышаются в инертном социуме только журналисты, прежде всего журналисты «Дня». Интеллигенция обязана создавать гражданское общество, и это насущный мотив современности.

И в заключение: Мельник должен вернуться в свой кабинет, а чиновники уйти прочь.