Вечная ночь

Спектаклем «Ночь перед Рождеством» Н. Гоголя (с использованием фрагментов инсценизаций Михаила Старицкого и Василия Василько) Черниговский областной украинский музыкально-драматический театр им. Т. Шевченко ознаменовал начало юбилейного года (в Международный день театра — 27 марта будет отмечать свое 90-летие).

Если провести социологический опрос украинцев, с чем у них ассоциируется творчество Николая Васильевича, то чуть ли не каждый второй бы ответил, что с гоголевской повестью «Ночь перед Рождеством». Или с фильмом «Вечера на хуторе близ Диканьки» (собственно, экранизацией упомянутой повести). А если предложить продолжить ряд «Гоголь, Украина...» — непременно возникли бы Солоха, Вакула, черевички и... черт.

«Я считаюсь загадкой для всех, никто не разгадал меня абсолютно», — писал Гоголь. «Разгадывает» одного из самых мистических украинских писателей театр не впервые — в памяти еще жива «Панночка» Нины Садур по мотивам повести классика «Вий» в режиссуре Николая Карасева. Эти две постановки, кроме очевидного, связывает один интересный момент: не «темные», не «злобно», и не «гнетут», но — «силы». В «Ночи перед Рождеством» в постановке Андрея Бакирова мощные энергетические силы «разгуливают» и по сцене, и по залу, «втягивая» зрителя в вихрь сценического действия. Возможно, именно этим объясняется тот факт, что на каждом спектакле аншлаг.

Андрей Бакиров (также автор художественного и музыкального оформления спектакля) предлагает своеобразный полилог классиков украинской литературы — как между собой, так и со зрителем. По сути, действие повести «Ночь перед Рождеством» приурочено к одному из эпизодов царствования Екатерины II, а именно — последней депутации запорожцев, которая состоялась в 1775 г. и была связана с работой Комиссии по упразднению Запорожской Сечи. В многочисленных постановках обычно эта не очень удобная ситуация микшируется удивлением и восхищением величием и роскошью царского дворца со стороны Вакулы, с проявлениями синдрома неполноценности при этом. Но не в этом спектакле! Здесь царица Екатерина (Светлана Бойко) пытается подчеркнуть ничтожество люда, представшего пред ее ясны очи, но (вот беда!) Вакуле (Евгений Бондарь) очень нужны только черевички, это его «пропуск» к счастливой жизни в хате с сельской кралей. Поэтому царица вынуждена крутиться-вертеться, будто официантка, с черевичками на бархатной подушечке, пока Вакула с энтузиазмом рекламирует... украинскую кухню. Конечно, комизм ситуации сводит на нет царское превосходство, однако последующий диалог царицы с князем Потемкиным (Петр Великий) снова возвращает нас в ту реальность, ради которой, возможно, и задумывалась «Ночь перед Рождеством»: Екатерина ІІ приказывает князю уничтожить Запорожскую Сечь...

В этой постановке нет традиционных хат — криниц — рушников: окна и лавка помечают жилище Оксаны; дверь и стол со стульями — дом Солохи. Рождественская звезда, месяц, звезды и черный помост — минимализм сценографии позволяет разгуляться актерам, которые и закручивают энергетические круговерти средствами проживания этой давней — почти вечной — истории. Вот Оксана (Наталия Пунтус) любуется собой в зеркальце, вот Чуб (Валентин Судак) с кумом Панасом (Александр Куковеров), вдохновленные многообещающей перспективой, идут в гости; вот Солоха (Оксана Гребенюк) умело расправляется с поклонниками, распихивая тех по мешкам. Ну и, конечно, «представитель нечистой силы» — ловкий, удалой, преисполненный неисчерпаемого энтузиазма и иронии черт в исполнении Сергея Пунтуса. Они живут. Действуют. Творят. И все мы знаем, что эта история заканчивается счастливо, однако режиссер ненавязчиво предлагает вспомнить о том, из каких времен вычленена эта ночь: в финале спектакля музыка понемногу замедляется, отдаваясь эхом, замедляются и движения всего счастливого люда, и постепенно все утопает в темноте.

«Знаете ли вы украинскую ночь», — спрашивал Гоголь? О, да, мы знаем, что это такое.