«Война идет на территории каждого человека, на уровне совести»

Недавно в Киеве исполнением «Тихих песен» — жемчужины метамузыки выдающегося украинского композитора Валентина Сильвестрова завершился цикл концертов вокальной музыки «Архитектура Голоса», организованный концертным агентством «Ухо» в сезоне 2014—2015 гг. «Тихие песни» — цикл из 24 произведений для баритона и фортепиано. Вокальную партию исполнила лауреат Шевченковской премии, известная львовская певица и актриса Наталия Половинка.

«Попытка исследовать вокальные практики в городском пространстве», которую поставил своей целью цикл «Архитектура Голоса» (другие концерты проходили в бассейне, Ботаническом саду, Планетарии, под открытым небом...), привела ценителей в «Тарелку» на Лыбидской, таким образом сведя Голос, Музыку (партия фортепиано — Йожеф Ерминь) и Архитектуру в пространстве полной гармонии. Вокальные произведения, написанные в 1970-х, вдруг обрели новые смыслы.

О вере, гражданской позиции, разносторонней деятельности (в прошлом году Н. Половинка получила титул лучшей актрисы на ММКФ за исполнение главной роли в фильме Виктории Трофименко «Братья. Последняя исповедь») — наш разговор состоялся после киевской премьеры «Тихих песен» (львовская запланирована на октябрь).

«ТИХИЕ ПЕСНИ» — ЭТО УНИКАЛЬНОЕ СОЧЕТАНИЕ, КОГДА МУЗЫКА ПОЛНОСТЬЮ НА СЛУЖБЕ У СЛОВА

— Для меня вообще был большой день — репетиция с Сильвестровым!  Это живой гений: такая простота, изысканность,  детская чистота! Он словно и не живет среди всего того, что нас окружает. Первое, что он сказал, когда пришел: «Я понял, что они — беженцы. Они не могут сейчас находиться в России — ни Мандельштам, ни Лермонотов, ни Пушкин, ни Тютчев. Им нет места среди холуйских мозгов, среди путинского самодержавия. Они же просто сбежали оттуда, понимаете? Давайте же приютим их — здесь им еще есть среди кого и для кого жить». Я думаю, что это в настоящее время очень актуально. Мы в Украине прошли через боль, через разные испытания — душевные, духовные, моральные, психологические. И уже смирились много с чем, — говорит Н. ПОЛОВИНКА. — У нас даже злобы и обиды уже нет, мы это переступили. А вместе с тем, мы очень нуждаемся в языке, причем очень простом, который существует вне всех разделений — даже вне разделения на русский и украинский, потому что это разделение больше не дает нам энергию. Мне кажется, этот язык есть не у многих поэтов, но он есть у Шевченко, у Стуса, у Мандельштама, у Лермонотова. Если мы сейчас начнем больше обращаться к этим гениям, то мы узнаем и в себе те вещи, которые не стареют и ни от чего не изнашиваются, — ни от войны, ни от терпения постоянного надругательства, постоянной лжи... Это качество есть в самом

В. Сильвестрове: мудрость и ясность взгляда. Все видеть — и ни с чем не смешаться. «Тихие песни» — это уникальное сочетание, когда музыка полностью на службе у слова. Там очень простая фактура — но певцы знают, как сложно с этой простотой. Она словно омывает тебе взгляд. И это порой тяжело выносить: ты бы не хотел смотреть так на мир, не хотел бы видеть всю его правду. А музыка дает такую возможность. С одной стороны, это нужно перетерпеть, а с другой — за это же ты и вознагражден.

— «Словно тройка коней оголтелая Прокатилась во всю страну», — зал, кажется, даже вздрогнул от этой есенинской строки.

— Там едва ли не в каждом стихотворении есть то, что проглядывает словно из настоящего времени. Но с этим материалом нужно побыть побольше, чтобы эти вещи пробились. И тогда они задевают людей. Недаром эта строка так зацепила слушателей. Она и меня зацепила невероятно, она буквально торчит во времени: «Напылили кругом. Накопытили. И пропали под дьявольский свист». Это касается не только Украины или России, о которой говорит Есенин: как мы сами, люди, относимся к своему родному, святому — своей земле, своему небу.

— Вы много лет связаны с театром, снимаетесь в кино... Кем в первую очередь себя чувствуете, актрисой или певицей?

— Я думаю, что мое предназначение — певец. В старом значении этого слова, очень близкому к «поэту». Певец должен в себе совмещать и во все времена совмещал музыку и актерство. Я понимаю: для профессии, для овладения техническими средствами ты должен с чем-то себя соотнести, отчитаться себе, к какой когорте в первую очередь принадлежишь. Но в сущности я не могу «разделить» себя на жанры. Это призвание: служить человеку, его целостности, служить слову и пронесению этого слова во времени.

«ТЫ ДОЛЖЕН СТАТЬ МОСТИКОМ ДЛЯ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ, ПО КОТОРОМУ ОНИ СМОГУТ ПЕРЕЙТИ»

— Призвание — то есть миссия?

— Ну, как миссия. Поставили тебя — работай, вперед! Ты — солдат. Воюй! Порой это мука, а порой — такая радость огромная, что не можешь наблагодариться!

...Как мне ни трудно с театром, но я всю жизнь не могу от него отойти, потому что только театр учит быть «здесь» и «сейчас». Действовать, совершать акт. И именно для этого он выдумал все свои технологии. Ты должен стать мостиком для других людей, по которому они смогут перейти, или порталом, через который другие перебегут. Мы же все одинаково сложены, просто есть момент, когда ты что-то позволяешь себе — и вдруг люди, перед глазами которых ты стоишь, тоже себе это позволяют. Вот такой простой закон театра.

— Расскажите, о центре «Слово і голос», который вы создали?

— Мы называемся Львовский муниципальный театральный художественно-исследовательский и образовательный центр «Слово і голос». Наша деятельность — это служение песне и слову в том времени, в котором мы живем. А форма возникает в результате, и она бывает разная. Иногда — на стыке жанров, иногда — театральная, иногда — сугубо музыкальная. Если спросят, музыка ли это, я скажу, что это музыка, если зайти с территории театра, то это театр. Сегодня театр во всем мире начинает испытывать голод в правдивом акте, ищет настоящий акт. Одна из таких попыток — театр документа, очень популярный. Например, Анатолий Васильев еще несколько лет назад говорил: «Театр сейчас невозможен, возможна лишь школа театра. Исчез актер. Исчез человек, способный на акт». Понятно, что он высказался в заостренной форме, но правда в том, что актерство уже достаточно давно начало «подменять» этот правдивый акт имитацией. В «Слові і голосі» мы пытаемся двигаться к первой задаче актера, которой является действие здесь и сейчас, в реальном времени, с этими людьми. По словам Гротовского, актер должен появляться как вестник, а публика — как свидетель.

Есть «киты», на которых мы базируемся, Первый — это законы театра, как классического, так и заповеди Гротовского, Клима, идеология театра Сергея Ковалевича. Второй «кит» — это песня как способ связывания реальностей. И третий «кит» — традиция как механизм передачи из рук в руки во времени. А сфера деятельности — это исследование, но исследование художественное, потому что художественная парадигма все же отличается от научной.

Например, более 15 лет мы занимаемся проектом «Ирмос», ищем «дорогу» к ирмосам — древним духовным напевам Украины, которые после XVIII века вышли из обихода в церквях и сейчас есть лишь в рукописях и старопечатных изданиях. Они несут в себе огромный запас информации для современного человека — живую вибрацию, которая держит, учит вере, учит, как жить. В какой-то исторический момент мы от этого отказались, а теперь они просто взывают к нам. И современный человек откликается — напрямую, сердцем, даже вне религиозных разделений или вкусов. А это означает, что эти напевы востребованы, что они делают свою работу во времени, и я надеюсь, они и в церковь когда-нибудь вернутся — еще при моей жизни. Наша с ними работа — это длительное исследование, постоянное открытие — скорее того, что они хотят от нас, чем того, что мы должны с ними делать. Это та же обратная перспектива, что и в иконе: ты слушаешь, что она тебе говорит, а не просто толчешься об нее лбом.

То же самое — с народной песней, которая на наших глазах исчезает, буквально идет под землю, — с бабушками, которые забирают ее с собой. И это чрезвычайной красоты содержание, которое связано с землей сердца человеческого, не записывается в нотах. То, что собрали фольклористы в своих экспедициях, является лишь отголоском чьей-то жизни. Ноты — это сухие иероглифы, и чтобы их расшифровать, нужно иметь огромную жажду, волю и потребность в содержании. Для современных певцов, композиторов, музыкантов это — иностранный язык. Но как только ты подходишь к этим песням не с ремесленных понятий, а с территории мировоззрения, то не можешь их открыть иначе, чем сочетанием ума и сердца, — настолько они в действительности являются чем-то большим, более современным и молодым, чем мы! Как снежинка несет всю информацию о воде, так и песня несет в себе всю информацию о человеке, о том, как любить, как матери быть с ребенком, мужчине — с женщиной, как быть с небом, лесом, полем. Вообще — как жить. И когда ты работаешь с песнями, ты видишь, что они делают с тобой самим, как указывают и на твои проблемы.

Социальное время так расписано, что чаще всего просто нет возможности задуматься над этим. И поэтому людей, которые хотели бы идти в это путешествие рядом с тобой, немного. Когда-то я спросила у одного старого танцовщика буто (направление японского танца, который возник в середине ХХ века), есть ли у него ученики. Он ответил: «Да, вот они, со мной». Это были две девушки, только две! И я подумала: у такого мастера, в такие годы — только двое учеников?! Не знаю, правда, сколько будет таких побратимов в итоге моей жизни...

— А сейчас они есть?

— Да, тоже двое — Юля Цвях и Назар Романюк. Но репертуар наш очень насыщенный, плюс учебные проекты, плюс общеобразовательные — такие, как «Художественный университет» и «Дни украинской культуры в Украине».

Сам формат «Слова і голосу» непростой, не везде его впишешь. Очень важна работа администратора. У нас работала до недавнего времени Екатерина Зайко, и я ей очень благодарна. А теперь пришла Нателла Шавадзе, это очень ценное для нас приобретение, потому что она умеет мыслить между форматами, совмещать, казалось бы, несовместимые вещи. На свете у нас Богдан Дворник, он один во Львове, кто так светит! А кроме того, у нас все, как должно быть — даже уборщица есть!

У нас небольшой зал, интимный, с хорошей акустикой. Здесь очень хорошо поется кобзарям, играется музыкантам, камерным ансамблям. У нас есть орган Хаммонда, проходят концерты классической музыки, но мы бы хотели, чтобы на органе играл и какой-нибудь джазовый музыкант.

Есть проекты, которые объединяют «Слово і голос» и академических музыкантов, — в первую очередь, «Страсти Христовы» (Stabat Mater) на основе древнейших духовных напевов Украины и арий Баха и Генделя. Причем сначала я думала, что в первой половине будет наша музыка, а во второй — классическая, но вдруг с удивлением заметила, что они абсолютно кладутся в паре. И очень интересно наблюдать тот момент, когда они друг с другом говорят, когда эти формы питают друг друга содержанием. Выходит действительно Страстная дорога в музыке.

Во Львове мы делали этот проект в Доминиканском соборе в Страстную неделю, причем это совпало с Благовещением. Было очень много молодежи, людей разного возраста, с маленькими детками, которые стояли, сидели, двигались. Прозвучал первый звук — и я увидела, как все они вдруг стали очень сосредоточенными. Я была шокирована — ведь актер все равно рассчитывает, что сначала он что-то сделает, а потом уже включится публика. А тут наоборот: меня словно веревкой потянули вперед. И всю дорогу у меня было такое ощущение, что мы пашем землю, и ты сам не руководишь, а впряжен вместе со всеми... Параллельно стояла большая очередь к исповеди, и священник мне в конце сказал: «Знаете, многие подходят к исповеди формально. А сегодня я, даже не прислушиваясь к тому, что вы поете, по исповедям людей понял, что происходило что-то истинное».

Поэтому ты делаешь, что должен делать, а «станок» тебе всегда подадут. И тут на помощь приходят все, кто знает, что такое настоящая работа, — и Бах, и Гендель, и те люди, которые приобщились к духовному напеву, годами его передавали и сохранили до сегодняшнего дня.

«Слово і голос» — это своего рода «точка сборки», и, слава Богу, мы имеем муниципальную защиту, стипендию. А осенью хотим открыть международную школу традиционной народной песни и духовного напева. Это моя давняя мечта, потому что тот огромный духовный и смысловой потенциал, который есть в Украине, нуждается в том, чтобы сюда ехали и здесь, на месте, обучались. Потому что мы уже достаточно много развезли по миру всякого добра. И оно там — как капля в море, а здесь нам нужно настоять на своем «золоте» и его сохранить. Люди должны ехать к нам обучаться тому, что забыли там, и привозить сюда то, что мы не ценим в самих себе. Привозить порядок, дисциплину, умение работать. Потому что мы только говорим, какие мы трудолюбивые, а на самом деле очень много работаем «вхолостую», в никуда, работаем просто ради труда. Они же могут привезти с собой знание относительно организации труда, а у нас учиться тем богатствам, которые у нас под ногами лежат, — вере нашей, и культуре, и поэзии, и песне.

«ПРАВДА ВЕЧНА!»

— Каждый разговор сегодня не может не касаться войны, которая продолжается в нашей стране уже больше года. Говорит ли интуиция вам что-нибудь об этом?

— Сюжетов я не вижу, так как я не экстрасенс. А то, что я чувствую, что благодаря музыке открывается мне больше... Вот мы о тех, кто в Донецке или в России, говорим — «зомби», «зазомбированные». Немцова убили, и никто криком не кричит... Что им еще нужно, чтобы их всколыхнуло?! Что владеет людьми, которые так лгут? И я поняла, что это — их осознанный выбор, а не то, что кто-то кого-то «зазомбировал», обманул или испугал. Потому что так, как Сталин пугал, сейчас не пугают. А реакция у людей, рабство — больше, хуже, чем при Сталине.

Это — осознанный выбор. Каждое мгновение, каждую секунду внутри каждого человека происходит выбор. Либо ты выбираешь голос сердца, либо эти свои ментальные конструкции. И ясно, что сердце связано с верой и совестью, а ментальные конструкции — управляются. И исключительно ТЫ САМ выбираешь, куда примкнуть.

Этот выбор — очень практичный, почти предметный. Возможно, благословение нашего времени в том, что грязь настолько обнажилась — нам ее просто перед глазами поставили. Уже ничего нет в тумане, ты выбираешь с ясными глазами. И держать ответ за то, что выбрал, нужно тоже самому. Причем это не зависит от того, ты в России или ты в Украине, и на чьей ты стороне.

Можно проще сказать: это просто слух на правду и неподмену. Если правда — здесь, то чем бы ты не оправдывал подмену, все-таки не поступаешь по правде. А если поступаешь по правде — то знай, что это не понравится, что тебе будет тяжело. Однако это твой выбор. И его сейчас делают ребята, которые там. Все вокруг им говорит: убегай из армии, правительство лжет, деньги крадут. Но у них есть такая правда, которая не зависит от этих мыслей, веяний, реалий. Потому что реалии сегодня есть, а завтра — нет. Всесильный Янукович сегодня есть — завтра нет, так же, как и всесильные те, которые в настоящее время сидят наверху и лгут, и крадут. А правда — вечна!

Война идет на территории каждого человека, и ты, старый, уже понимаешь: если сделал сегодня — то приобщился  или к войне, или к миру. Несмотря на все громкие лозунги, это происходит на уровне совести — твоей персональной.

...Сейчас все средства вкладываются в войну, но если ровно столько же — я не побоюсь так говорить — не начать быстро вкладывать в культуру, то у нас исчерпается энергия. А у нас должно быть, чем жить завтра, должно быть предчувствие завтрашнего дня, и оно лежит в культуре и в духовности! Иначе это  проигрыш войны — на уровне мысли. Эту веру нужно подпитывать, ей нужно дать воздух, толчок в завтрашний день. И власть предержащие все равно будут вынуждены это понять, потому что другой дороги просто нет.

Духовный подъем уже не может просто уйти в никуда. Я сейчас слышу: о, снова... как жаль... и это проиграли... и эту революцию спустили на тормозах. А я говорю: этого не может быть! Мы же еще в школе учили, что энергия не исчезает. Это на самом деле энергия Божьей Благодати, которая была все время Майдана. Она не может исчезнуть, расщепиться, она может найти себе другое проявление, и она жива. Я вижу это по нашим детям. Это чувство на самом деле ничем не замыливается и приведет к новому шагу. Дело же не в том, чтобы мы совершали бесконечные революции, а в том, чтобы мы наконец научились не только защищать и отбиваться, но и творить в этом дыхании!