«Я пришел с Майдана и сочинил свой вариант Гимна Украины на эти же слова»

В Доме актера Инна Галатенко (сопрано) и Олег Безбородько (фортепиано) представили вокальные циклы, написанные Валентином Сильвестровым на стихи украинских и русских поэтов. В зале присутствовал автор, а после окончания программы мы пообщались с Валентином Васильевичем.

Пережитые во время концерта «Неисполненные шедевры» полет и катарсис имеют продолжение во времени: хрестоматийные строки волнуют, как при первом прочтении, ты ловишь себя на желании достать с книжной полки и перечитать классику — и перечитываешь!

Вокальный жанр для Валентина Васильевича    — один из любимых, и, начав в 1970—1980 гг. с «Тихих песен» и «Простых песен», он написал около 200-т сочинений для голоса и фортепиано. Что это          — поэзия, положенная на музыку? Музыка, вдохновленная словом, которое было в начале? Или прямой контакт с небом и месседж слушателю обратиться к неизменным ценностям?

Все произведения программы, кроме цикла из пяти песен на стихи Ивана Франко, звучали впервые! Это были написанные недавно три песни на стихи Тараса Шевченко «Садок вишневий коло хати», Леси Украинки «Стояла я і слухала весну», Павла Тычины «Блакить мою душу обвіяла»; цикл песен на стихи Тамары Севернюк «Тамариск», «Додому хочу, хоч умри», «Задзвони в мої двері» и Павла Тычины «О, панно Інно...»; три песни на стихи Александра Пушкина «Узник», «Играй, Адель», «Элегия»; цикл из песни на слова Александра Пушкина «Пока не требует поэта...», инструментальной пьесы «Пастораль» и «Элегии» на слова Константина Сигова. И в финале две песни на стихи Афанасия Фета «Сияла ночь...» и Михаила Лермонтова «Горные вершины», которые прозвучали как символ новой высоты двенадцатилетнего творческого содружества Валентина Сильвестрова и Инны Галатенко (в ближайших номерах «Дня» читайте интервью с певицей).

Слушая ее чарующее сопрано необычного тембра, с огромным диапазоном, веришь, что запечатлеть ускользающую красоту мира способен человеческий голос — самый совершенный инструмент. Трепетный артистизм певицы, кристально-чистое, выразительное исполнение пианиста Олега Безбородько — как будто облако света залетело в зал, создав в бывшей караимской кенасе филиал райского сада на украинской земле. А когда отзвучали аплодисменты, композитор поднялся на сцену, сел за рояль и исполнил свои пьесы «Рождественский вальс» и «Колыбельную» («Пространство времени»).

«МУЗЫКА ПОЭЗИИ — ЭТО ЗВУЧАЩЕЕ СЛОВО»

После концерта Валентин Сильвестров ответил на вопросы «Дня».

— Как вы выбираете стихотворения для своих песен?

— Я не выбираю, они сами приходят... начинаю читать, а я постоянно читаю поэзию, которую люблю, — раз, два и я «попался»! А иногда происходит случайно, как было недавно в Черновцах: после концерта ко мне подошла поэтесса Тамара Севернюк и подарила свой сборник. Я прочел, увидел очень хорошие тексты, связанные с Тычиной, с Фетом, и написал. Это редкость, обычно пишу на стихи, которые люблю с детства. И это не просто отдельные песни, а циклы на стихи разных поэтов, и исполненные без перерыва, они рассматриваются как один текст.

— И в этом едином тексте звучат поэтические миниатюры таких разных поэтов — Фета, Тычины, Лермонтова...

— У Фета есть настоящие шедевры, такие как «Унеси мое сердце в звенящую даль», и в XIX веке Чайковский и другие композиторы расхватали их на романсы, а песня «На заре ты ее не буди» Варламова стала народной. А какое замечательное стихотворение Фета, где есть строчки: «Не жизни жаль с томительным дыханьем, Что жизнь и смерть? А жаль того огня, Что просиял над целым мирозданьем, И в ночь идет, и плачет, уходя». Совершенно блоковские строки, настоящий Серебряный век, какая-то серебряная стихия. Не золотая, а именно серебряная. «Серебристая ночь»   — у него даже названия такие. И «Сияла ночь» — известно, что для символистов, для Блока это было великое стихотворение. Символизма еще не было, а Фет уже осуществил то, что они хотели воплотить в поэзии.

Павло Тычина — гордость украинской культуры и ее беда! Это уже стало общим местом: ранний Тычина — гений, тонкий лирик, а дальше возникают проблемы. Его стихи «Блакить мою душу обвіяла», «Квітчастий луг і дощик золотий», «Над Києвом золотий гомін»      — это золото поэзии. И даже ранние революционные «Як упав же він з коня», «На майдані» — еще живые, связанные с народной поэзией. А стихотворение «Пам’яті тридцяти», посвященное расстрелянным под Крутами, вообще в советское время не печаталось, Тычину даже считали бардом Украинской Рады. Но то, что он писал после 1920-х годов, невозможно читать — помните его позорное «То нехай собі, як знають, божеволіють, конають»? Хотя и в позднем творчестве пробивалось что-то, как в стихах «Похорон друга». Чудовищная трагедия — гениальный лирик попал в «казан советской дури» и был запуган, всех вокруг постреляли... То же произошло и с Маяковским: великий поэт писал советскую бредятину с «людоедским» содержанием. Но ведь и ранний Маяковский был грубиян и супермен... А Тычина нежный, и вдруг такое «людоедство». Хотя, конечно, нам сейчас легко говорить, но время было такое, что нужно было делать выбор: кто-то шел на жертвы, кто-то не мог, а причин нам знать не дано. И если у Тычины есть 15 подлинных стихотворений — он великий поэт!

Так же у Лермонтова: среди множества стихов — горстка настоящих. «Горные вершины» я написал в Австрии, в городе Шваце, недалеко от Инсбрука. Там, куда ни пойдешь, горы: они нависают над городом, на первый взгляд, угрожающе, но, на самом деле, тихо и внимательно. Ощущение внимательности — они как будто берегут это место. Я      — человек степи, редко бываю в горах, и для меня это было сильное впечатление. Там строки Лермонтова были уместны: стихотворение короткое и очень емкое, просится на музыку. В нем заложена глубокая мысль, связанная не просто с горами, а с жизнью и судьбой человека.

— Публикация вашего интервью в последнем номере «Дня» за 2013 год, в котором поделились своими взглядами на события в стране, имела большой резонанс. Вас уже процитировал правозащитник Мирослав Маринович: «Про владних чудово сказав композитор Валентин Сильвестров. У виступах Януковича відчутно фальш. Це гарний музичний термін. Усі вони немилосердно фальшують!»

— Новости по телевизору вызывают гнев. Чудовищное безобразие! Президент сказал, что устанавливает мораторий на применение силы, и что мы видим? Не прекращается обман. Недавно я пришел домой с Майдана и сочинил свой вариант Гимна Украины, на эти же слова. Я ни на что не претендую, просто такой отклик. Гимн Михаила Вербицкого очень хороший, и, знаете, удивительное чувство: когда люди поют его на Майдане, без сопровождения, он все лучше и лучше начинает звучать. Я его давно знаю, но сейчас, когда слушаю, возникает ощущение, что у души как будто крылья вырастают.

Я посвятил Майдану два хора а капелла — «Гимн» и «Рождественский псалом». Назвал их «Посвящение Майдану. Киев-2014 год». В «Гимне» есть фонемы колокольного звона. Когда разгоняли Майдан, били в набат, и это был второй случай за всю историю Михайловского монастыря. Звонарь, который бил в набат, рассказал, что первый раз это происходило во время татаро-монгольского нашествия в 1240 году. И у меня в музыке есть интенсивный набат            — аллюзия этих событий. Может быть, хор Николая Гобдича когда-нибудь исполнит...

Гимн, который сейчас поют, — это истинная музыка, уже потом думаешь: «А как она сделана?» А есть вещи, которые хорошо сделаны, но с «истинностью» у них проблемы. Говорить, что я пишу музыку истинную, я не могу. Я пытаюсь... Что я сам люблю в музыке? Люблю Шуберта. Высоколобые кривятся: «Ну, это слишком популярно», но в его самых знаменитых вещах, таких как Ave Maria — именно там истина и есть. Люблю за то, что без этого жить нельзя, эти простые вещи — как хлеб, вода, вино, они — для жизни. Вот это и есть истинность. Благодать в них — в этих шедеврах.

— Валентин Васильевич, вышел ваш новый, уже второй диск серии «Музыка поэзии» — песни для голоса и фортепиано в исполнении Инны Галатенко и Романа Репки. А что означает название?

— Музыка поэзии — это звучащее слово. Слова в такой музыке должны быть не позади, а впереди звука. Слова — как решетка сада, а звук — цветение сада сквозь эту решетку. Это и есть музыка поэзии. Если брать Шубертовские Lieder (нем. — песни), в них тоже это есть, но там больше присутствует песня как таковая. У меня же все очень сильно связано не только со смыслом слова, а с «решеткой», звучанием слова. Не только смысл слова, а само слово, хотя в нем, конечно, и смысл есть. Но если смысл его утянет, то получится комментаторство: тогда нужно подставить фактуру, дать больше аккомпанемента, «сели и едем», как в поезде. А тут мы все время останавливаемся, нет этого «тащения». Можно не знать языка, не понимать значения речи, и все равно все будет правильно. Будет поющее Слово — как лицо звука, новый тип Lieder. Но это все же песни — их мелодии можно потом спеть без слов, и вы будете узнавать их.