Зачем я занимаюсь театром?

Следующий год станет знаменательным для всех, кто любит Театр и служит ему — будем отмечать 150-летие со дня рождения К. С. Станиславского. Недавно, по случаю будущего юбилея мастера, в Москве, где Константин Сергеевич жил и творил, прошло несколько международных театральных фестивалей. На одном из них, VII Международном фестивале-школе «Территория: театральный квартал», на который съехались студенты театральных учебных заведений, неожиданно для себя встретил земляков. Оказалось, что студентки харьковского и киевского театральных вузов заранее подали заявку на участие в фестивале, а поэтому имели возможность больше недели (за счет «Территории...») прожить в Москве, где ежедневно не только смотрели спектакли, но и принимали участие в творческих встречах и мастер-классах. Я бы не придал никакого значения встрече с этими девушками (нынче немало украинцев ежедневно приезжают в Белокаменную), если бы не одно досадное обстоятельство: жительницы двух крупнейших городов Украины не поддержали мою попытку общаться с ними на родном языке, отдав преимущество «великому могучему». В отличие от своих старших театральных коллег, известных режиссеров Романа Виктюка или Андрея Жолдака, которые всегда акцентируют свое украинство в среде российской культурной элиты...

Зрители имели возможность посмотреть на «Территории-2012» известный в театральном мире «Смертельный двигатель» Гидеона Обарзанека (Австралия), который дает представление о технических, в частности связанных со светом, возможностях современного театра. Сirco Ambulante Андрея Могучего (он же, наряду с другими режиссерами, актерами, хореографами поделился своим художественным опытом на двухдневном мастер-классе) и «Войцек» Кирилла Серебренникова дали возможность составить представление об определенных тенденциях современной российской сцены.

Спектакли и мастер-классы другого международного фестиваля — «Открытый урок: Станиславский продолжается» посетили более трехсот студентов из разных стран.

Параллельно с этими двумя театральными форумами на протяжении октября-ноября в Москве проходил один из наиболее интересных театральных форумов в российской столице «Сезон Станиславского», который одноименный Фонд организует в восьмой раз. Обязательной составляющей его афиши стали спектакли известного режиссера Эймунтаса Някрошюса, который на этот раз привез из Вильнюса свою последнюю премьеру — «Божественную комедию» Данте Алигьери.

Малый драматический театр (Санкт-Петербург) показал «Трех сестер» в постановке Льва Додина, который наполнил классическую форму «психологического чеховского спектакля» живым нервом извечного человеческого стремления — как правило, тщетного — стать счастливым в исполненном драм и трагедий мире. Совершенно другим Чехов выглядел в постановке Люка Персеваля. Как и показанного на «Сезоне Станиславского» шекспировского «Отелло», известный бельгийский режиссер поставил «Вишневый сад» в Гамбурге в лучших традициях немецкого пуританства и экономности: в аскетическом пространстве, в котором присутствуют только чисто функциональные вещи (стулья, электроорган или рояль), немецкие актеры больше сидят, чем двигаются, проговаривая адаптированный к потребностям среднего класса чеховский текст. Шекспира, правда, играют более динамично, осовременив классика не только очевидными политическими и социальными аллюзиями на расистские проблемы Европы времен глобализма, но и грубой сексуальной лексикой, которой злоупотребляет Яго. Еще одна версия Чехова была представлена на фестивале спектаклем Ярославского театра им. Ф. Волкова «Без названия» в постановке Евгения Марчелли, который прочитал первую полноактную чеховскую пьесу «Безотцовщина» (она еще известна под названием «Платонов»), как фарс. Поэтому, посмотрев три абсолютно разные трактовки одного из самых популярных мировых драматургов, можно не только расширить свое представление о возможностях сценического прочтения литературного произведения, но и задуматься над тем, зачем я занимаюсь театром? Собственно, во все времена насущные вопросы о природе и назначении сценического искусства гуру современного театра Питер Брук поставил в своем спектакле Warum Warum, который завершил нынешний «Сезон Станиславского». Правда, в Москве скоро начнется еще один международный фестиваль — NET (Новый европейский театр), программа которого обещает встречу с коллективами, о большинстве которых киевские театралы даже и не слышали.

Конечно, театр, как и любой другой вид искусства, не способен быстро и кардинально изменить ментальность народа. Однако нет сомнения, что он, наряду с другими факторами, постепенно ее формирует. И пусть театр, как свидетельствует статистика, посещает всего 1—2% населения, среди тех, кто склонен искать ответ на извечные вопросы: «как и для чего жить?» — так же и в коллизиях сценической жизни, есть люди, которые так или иначе влияют на судьбу общества и страны. По крайней мере, они должны были бы быть среди театралов, а не только среди футбольных или эстрадных фанов.

Станиславский, которого цивилизованный мир уважает как одного из крупнейших театральных реформаторов, всю жизнь занимался актерской психологией, заботясь о том, чтобы исполнитель на сцене был искренним, правдивым. Основатель Московского художественного театра и автор методики воспитания актера при проявлении малейшей фальши (во время репетиций) кричал из зала на сцену: «Не верю!»

Нашим многому можно было бы поучиться у Константина Сергеевича. Выходя на сцену, актеры, должны более всего заботиться о том, чтобы быть правдивыми, чтобы не фальшивить, не врать.

Пока же наш политический бомонд остается равнодушным к театру. А зачастую наша жизнь превращается в фарс. Те, кто уважает хороший театр, прекрасно это понимают, поскольку он учит отличать правду от лжи, добро от зла, красоту от уродства, а также искать и находить истину, смысл в любых, даже в неприметных, будничных проявлениях жизни. Наконец, театр способен воспитывать у нас достоинство, национальное и человеческое. И я верю в это!